Книги украшают жизнь. Как писать и читать о науке (страница 17)
Последний шаг, теперь, когда вы подготовлены: возьмем паразита, который не живет внутри хозяина, и отличным примером здесь будет кукушка. Птенец кукушки, кукушонок, манипулирует поведением своих приемных родителей, чтобы они его кормили. Наблюдали даже, как птицы летят в собственное гнездо, а затем отклоняются от маршрута и направляются к чужому гнезду, где увидели кукушонка, и кормят его, потому что цвет его рта совершенно неотразим. Так вот, вместо червячка, который сидит в муравье и манипулирует его поведением, у нас кукушонок, который сидит не внутри своего приемного родителя, а на некотором расстоянии от него, и манипулирует им с помощью света – через органы чувств этого приемного родителя. И это тоже, изменившееся поведение хозяина, приемного родителя, – расширенный фенотип генов кукушонка. Так что это долгая, развивающаяся, поэтапная аргументация, и нужно читать книгу.
АХ-Д: Ладно, я прочту книгу. Вы явно все это любите, вы полностью в это погружаетесь. Еще вы пишете о красоте: расскажите мне про радугу.
РД: Заглавие моей книги “Расплетая радугу” взято из Китса, который в одном стихотворении сетовал, что Ньютон, объяснив природу радуги, лишил ее волшебства, радости и низвел до чего-то скучного. Я противоположного мнения. Я считаю – и думаю, что так считает любой ученый, – что объяснить что-то не значит разрушить его красоту. Во многих отношениях это усиливает красоту. Я люблю лежать на спине в тропиках, глядя в ночное небо и рассматривая Млечный Путь; это прекрасное, восхитительное переживание. И от него нисколько не убывает из-за моих знаний – которым далеко до знаний настоящего астронома, – о том, что такое Млечный Путь. Тот факт, что, глядя на Млечный Путь, я имею кое-какое свое, ограниченное представление о том, что я вижу (с опозданием во времени, что еще удивительнее!) нашу собственную галактику и что существуют другие галактики, миллиарды других галактик с теми же общими свойствами, что и у нашей, только добавляет этому зрелищу красоты.
Близкие встречи с истиной
Эта рецензия на “Мир, полный демонов” вышла в Times в феврале 1996 года. Жаль, что мне не привелось знать Карла Сагана. Я видел его лишь однажды, за чашкой кофе со Стивеном Джеем Гулдом, в Лондоне, куда нас всех пригласили на конференцию 1994 года, созванную Джоном Мэддоксом в честь 125-летия журнала Nature. Его красноречие проявлялось в частной беседе не меньше, чем на телевидении или в печати. Почему д-р Саган не получил Нобелевской премии по литературе? Он выглядит столь очевидным кандидатом. Может быть, по той же снобистской причине, по которой его не выбрали в Национальную Академию наук США? Нет, скорее потому, что Шведской академии не пришло в голову, что ученые пишут литературу. Из всех его прекрасных книг “Мир, полный демонов”, наверное, моя любимая. Но выбор сделать непросто.
Закрывая эту выразительную и увлекательную книгу, я вспоминаю название последней главы одной из предыдущих книг Сагана, “Космос”: “Кто отвечает за Землю?” Это риторический вопрос, не рассчитанный на конкретный ответ, но я думаю, что могу дать его. Мой кандидат на роль межпланетного посла, мой собственный номинант на то, чтобы быть нашим уполномоченным в галактических канцеляриях, – не кто иной, как сам Карл Саган. Он мудр, человечен, отличается универсальным складом ума, деликатностью, остроумием, начитанностью и неспособностью составить скучное предложение. Признаюсь, у меня есть привычка, читая книги, подчеркивать фразы, которые мне особенно нравятся. “Мир, полный демонов” вынудил меня воздержаться от этого, просто ради экономии чернил. Но как не процитировать ответ Сагана на вопрос, почему он утруждает себя популяризацией науки? “Отказывать в научном объяснении – вот что казалось мне противоестественным. Влюбленный готов на весь свет растрезвонить о своей любви. И эта книга – очень личная повесть о романе с наукой длиной в жизнь”[68].
Хотя большая часть книги написана в радостном, окрыляющем тоне, ее подзаголовок – “Наука – как свеча во тьме”[69], и она заканчивается дурными предчувствиями. Наука – не научные факты, а научный метод критического мышления, – возможно, “все, что отделяет нас от всеокутывающей тьмы”. Тьма – это тьма средневековой и современной охоты на ведьм, патологического страха перед несуществующими демонами и НЛО, человеческой безответственной доверчивости перед лицом мистики богатеев и обскурантистскими гуру постмодернистской метафигни. Одна из самых пугающих цитат у Сагана – призыв к оружию против науки из книги 1995 года, где делается вывод: “Наука тоже иррациональна и мистична. Это еще одна вера, система убеждений, миф, имеющий столько же прав на существование, как и любой другой. Истинны убеждения или нет, не имеет значения – главное, что они дороги вам”.