Подключить различные ресурсы действительно было несложно – всё государственное, не надо с хозяевами договариваться, только ходатайство обоснованное составь, подпиши, да приказ потом спусти.

Для пущей ясности я добавил:

– Я конечно, понимаю, что далеко не из каждого пса получится розыскная или караульная собака, ну так не в этом и дело – пускай даже с пуделем приходят. Упор будем делать на общий курс дрессировки. Дело полезное и нужное – приобщение молодого поколения к братьям нашим меньшим, взаимодействие в коллективе, выработка навыков дрессировки служебных собак и, опять же-таки, патриотическая составляющая. Естественно, ликбез будем проводить по содержанию, уходу, кормлению питомцев – и жить собачникам станет удобнее. А там, глядишь, лучшие воспитанники и на смотр или соревнования поедут. Опять же, те, кто перед армией, потом военную специальность, связанную с кинологическим направлением, получат. Даже могут со своими питомцами служить пойти. От такого клуба одни плюсы, Эрик Робертович, согласитесь…

– Да, очень занимательная мысль, – закивал Покровский. – А вам какой интерес в этом во всем?

– Самый прямой. Город развивать надо, я же теперь начальник милиции. Организованный досуг молодежи и детей – самая что ни на есть мощная профилактика правонарушений. А потом сможем привлекать старших ребят к охране общественного порядка с их собаками. Можно будет подумать о создании оперативного комсомольского отряда на базе клуба служебного собаководства.

– И то верно. Я уж было подумал, вы хотите ДОСААФ возглавить, – улыбнулся он.

– У меня здесь дел по горло хватит, – в ответ улыбнулся я, кивнув на покосившееся деревянное здание милиции.

– Жаль, а то начальника ДОСААФ я бы сменил.

– Ну вот приведу к вам своего кинолога на работу, а там посмотрите на него. Может, и выйдет из него руководитель? Товарищ Ершов имеет ведомственные награды за отличную службу, правда, со здоровьем у него не очень, но попробуем его втянуть в работу.

– Пьет?

– Бросил, – заявил я.

А про себя подумал – хоть бы не соврать, надеюсь, Ершов действительно завязывает сейчас с выпивкой, как и обещал мне. А если нет, то я помогать ему не буду. Но он мужик бывалый, думаю, все понял, осознал.

– Что ж, давайте, приводите его в отдел кадров, оформим пока инструктором без специализации. Сами понимаете, пока клуб собаководства на баланс поставим, время нужно – всё по бумагам провести, положение сделать, регламент разработать и в области бумажки согласовать. Но на работу он может хоть завтра выходить. Будет пока заниматься подбором воспитанников с питомцами, ну и в помещении своими силами легкий ремонт организует. Классов свободных полно в ДОСААФ, но долгое время они пустовали, нужно освежить ремонт. Краску, кисти и известку предоставим.

– Вот и договорились, завтра я к вам его отправлю. Посмотрите на него, побеседуете.

– Я вашему мнению, Александр Александрович, доверяю. Сразу в отдел кадров его отправляйте.

– Добро, – мы пожали друг другу руки, когда из открытого окна первого этажа послышались крики.

– Я правду говорю! Я видел мертвеца живого! – блажил какой-то мужичок.

– А ну дыхните, гражданин, – слышался в ответ басовитый голос Баночкина. – Сейчас вас в медицинский вытрезвитель отправлю, вы оскорбляете человеческое достоинство своим непотребным видом. Еще и в милицию пришли в состоянии алкогольного опьянения.

О! Гладко как сказано – не знал, что Баночкин умеет так интеллигентно и сдержанно выражаться. Обычно с алкашами и доставленными у него разговор короткий и без изысков. А сейчас излагает, как образцовый милиционер. Ха! Аж слушать противно.

Но понять его можно, ведь где-то по кабинетам сейчас курсировал генерал со свитой. Поэтому приходилось честь мундира излишне блюсти и мимикрировать в вежливого и учтивого сотрудника органов.

Я, конечно, не против вежливого и корректного обращения с гражданами, но иногда это прямо-таки неуместно. Вот как сейчас, какой-то алкаш доказывал, что видел мертвеца и требовал принять непонятное заявление. А с ним еще тетя какая-то рядом кудахтала, поддакивала и тоже пыталась повыедать мозги дежурному по такому фантастическому случаю.

Проблемы у Баночкина на ровном месте. Но теперь это и мои проблемы тоже. Ведь по своей должности начальник милиции – в каждой бочке чопик.

– В чем дело, граждане? – я вошел в здание со стороны дворика и остановился в коридоре перед возмутителями спокойствия.

– Товарищ милиционер! – всплеснул руками небритый мужичок похмельно-мятого вида, но без перегара, и глаза у него трезвые и желтые, как у язвенника. – Я вам печенкой клянусь! Видел! Видел упыря!

На мужичке все тот же синий спортивный костюм с дыркой на колене, те же галоши с порванными задниками. Я узнал заявителя. Это тот самый чудик, что ночью в могилу Жорича свалился, а потом еще и в обморок грохнулся, когда в этой самой могиле Тулуш с ним неожиданно заговорил из темного угла.

– Сан Саныч, – раздувал щеки Михаил. – Тут это самое… Гражданин Попков утверждает, что лицезрел собственными глазами существо из фантастического романа в местностях нашего города. А именно на кладбище ночью позавчера в могилу упал – и там с трупом беседу имел.

– Ничего не из романа! – возмущался мужичок. – Я его видел, как вас сейчас. Я когда в могилу грохнулся, он мне загробным голосом и говорит: все, хана, Попков, тебе, не выберешься более на свет белый. Ну, я немного испужался. А когда пужаюсь, сознание теряю. У меня с детства так, собака гавкнет либо ворона близко каркнет – я вот так, брык! И падаю. А потом очнулся – сижу мокрый у забора кладбищенского. А в той могиле, куда я провалился, бесы копошатся. Ну как вам еще доказать, что я правду говорю?

– Бесы? – насторожился я. – И что же они делали?

– А я знаю? Я как дал стрекача, как до дома добежал – сам не помню, только потом не пил и сейчас не пью, трезвый я, как стеклышко. Не верите? Могу кровушку на анализы сдать. Не надо меня в трезвяк, правду говорю.

– Ты этих бесов разглядел? – спросил я.

– Да.

– Ну и как они выглядели?

В это время по коридору прошел Тулуш и, увидев мужичка с женщиной, которая пока в моем присутствии молчала, остановился.

Я незаметно мотнул головой, показывая Салчаку знаком, мол, уходи, скройся, бес. Но Тулуш меня не понял, стоял и щурил щелки глаз на посетителей.

– А вот так и выглядели! – алкашик ткнул пальцем в Салчака. – Такие же небольшие, ножки кривенькие и морды хитрые, только с рогами.

Ф-ух! Пронесло, ни хрена он там не разглядел.

– Ясно… – делано вздохнул я. – В вытрезвитель пойдешь.

– Да трезвый я!

– Товарищ милиционер, – вступилась женщина годов чуть за средних, но бытом уже изрядно потрепанная. – Позовите начальника!

– Я начальник, а вы кто будете? – поинтересовался я.

– Я соседка этого Попкова, – кивнула она на мужичка в рваных галошах.

– Странная группа поддержки. Он без вас не мог прийти?

– Это она меня и заставила в милицию топать, – заканючил Попков.

– Вот как? – удивился я. – Почему?

– Можно я скажу, – снова встряла женщина. – Сосед мой – пьянчуга отъявленный, не было ни дня, чтобы не пригубил. А вот как мертвеца увидел, как отрезало. Третий день не пьет.

– Конечно, – плаксиво проговорил мужичок. – Как вспомню ту могилку, так вся охота отпадает. Я же пьяненький в яму-то грохнулся. Теперь боюсь рюмку опрокинуть, а вдруг опять казус выйдет. Вернется бес за мной…

– Во-во… – кивала гражданка. – Вылечило его кладбище с мертвецом, получается, всю жизнь квасил.

– Ну а от нас-то что хотите? – уже с некоторым раздражением спросил я.

– Как это что? – взмахнула руками бабёнка. – Хотим заявление написать!

– Какое еще заявление? На мертвеца?

– Зачем на мертвеца, на розыск. Просим найти ту могилку с живым упырем. Очень нужно…

Мне уже хотелось не то уши прочистить, не то гражданку встряхнуть – о чем она говорит?

– А вам-то она зачем? – нахмурился на неё я.

Пусть излагает яснее – главное, чтобы на язык Баночкина не перешла.

– Как зачем? – продолжала махать руками тетя, негодуя на мою непонятливость. – Мужа моего вылечить!

– В каком смысле – вылечить?

– Он же тоже за воротник заливает – будь здоров. Хочу его в эту могилку посадить.

– Петьку? – таращился алкашик на соседку. – Вот вы изверги! Не трожь Петьку!

– Тебя забыла спросить, – подбоченилась женщина и кивнула на Попкова. – Два брата-акробата, муж и этот его дружок, всю кровь мне выпили.

– То есть вы хотите, чтобы милиция нашла вам ту могилу и засунула туда вашего мужа? – проговорил я на полном серьезе, но еле сдерживая смех.

– Засунуть я и сама его засуну, – махнула она рукой деловито и вполне убедительно. – Вы просто могилку найдите и мне укажите. Какое заявление тут писать нужно?

– Что за шум? – осведомился подошедший к нам генерал.

Улыбка, блеск погон и красных лампасов – красуется товарищ Строкин, видно, что нравится ему на людях появляться, а те перед ним млеют и восторгаются. Но в этот раз он промахнулся. Тетя в генералах не разбирается, и теперь она отмахнулась от Строкина, как от мухи на носу, мол, не мешайте, товарищ, важные вопросы с начальником милиции обсуждать.

Пришлось мне все разруливать и скоренько убеждать гражданку, что на старом кладбище нет и не было разрытых и выкопанных могил, что Попкову все привиделось, белочка его укусила, которая на дне бутылки прячется.

– А мужа приводите на общественные работы, скоро у нас в ДОСААФе откроется клуб служебного собаководства, там помощь в ремонте помещения нужна, да и тренировочную площадку нужно соорудить для собак. Всякие снаряды смастерить.

Женщина повздыхала, поохала. Залепила в сердцах соседу своему затрещину, поблагодарила меня, смерила недовольным взглядом генерала и ушла, пообещав прислать своего обалдуя вместе с Попковым в придачу в ДОСААФ, в помощь клубу. Сетуя, что, может, там их хоть собаки покусают, устала она одна их кусать, как пес цепной.

* * *

– Привет, – Вера подсела ко мне на лавочку в парке, возле которой мы договорились сегодня встретиться.

– Привет, это тебе, – я протянул ей красивый багряный листочек, упавший с дерева, но еще не завявший, живой.

– Гербарий? – улыбнулась девушка и взяла листик, как цветок, приложила к груди, будто брошь. – Спасибо…

– Что случилось? – перешел я к прямым вопросам.

– Почему ты решил, что что-то случилось?

– Ты позвонила и попросила о встрече. В парке, а не в кабинете. Вот и подумал.

– Да ничего не случилось, – грустно вздохнула Соколова.

– Рассказывай, – я мягко взял ее руку. – Я все вижу.

– Я пришла попрощаться, Саша, – проговорила она, не поднимая глаз.

– Ты уезжаешь? Ну да, конечно… Задание выполнено, теперь тебе нечего делать в нашем захолустье. Понимаю.

– Такая работа, Саш… – покачала головой следачка и с грустью посмотрела на меня.

– Жаль… Мы бы сработались, – честно высказался я.

– Согласна. Мне с тобой было легко работать. И эффективно…

– Кстати, а как насчет Сафрона? Его-то мы пока не поймали. Может, останешься и поможешь пленить гада?

– Не могу, – с тоской улыбнулась Вера. – Беглый уголовник – это милицейско-прокурорские заботы, наше ведомство не занимается таким.

– Ясно… Ну давай так поговорим, без задания. Как думаешь, Грицук сейчас в Зарыбинске? Или свалил куда подальше. Не хотелось бы, чтобы он покинул область.

– Думаю, что в городе. Он здесь чувствует себя безнаказанно. Я тут прикинула его психологический портрет на досуге – он явно психопат. К тому же нарцисс. Испытывает потребность в признании своих сомнительных заслуг, в славе.

– Вот как? Ему нужна слава?