Лоренцо Конселло был болен последний год. Слег он за последние два месяца. Опухоль в голове съедала изнутри. Сил на клан у Дона не было от слова совсем.

– Нет, – он откашлялся, делая глубокий вдох, – Даниэль. Вытащи его из гребаной тюрьмы, в которую он себя загнал.

Вообще-то, туда загнала его жена. Но смысл не меняется. У него была возможность выйти сухим из воды, как и другим, но Даниэль решил понести свое наказание. Он наказал себя сам.

– Ему нужно занять мое место. Если люди узнают, что я умираю, его жизнь станет прямой целью для других. Его могут убить в тюрьме.

– Я понял, – кивнул, глядя на дрожащие руки мужчины, – Еще что-то?

– Да, – Лоренцо хмуро оглядел меня, и я понял, что сказанное мне не понравится. – Нелегалы.

***

После разговора с Лоренцо Конселло, выбрался из северного крыла особняка, и когда собирался спускаться, невероятно магический голос заставил замереть на месте.

Она пела. Я узнал ее голос, и невозможно было поверить, что он мог быть таким красивым. Чистым, приятной волной проходящим по телу. Я впервые слышал, как Инесс поет.

за еще одну улыбку

ты как стрела в сердце

И среди людей ты,

Тебя ищу не шумя,

И потом рука моя

Тебя обнимет, и унесет тебя,

и огромный сенсационный заголовок:

"Первый поцелуй между нами"

Вспышка… в глазах моих

Вспышка… кто знает, что тебе я бы дал

Ты явилась как молния

Для тебя, что я бы сделал

Ее голос, словно песнь сиены, потянула меня своей магической силой. Я поднялся на ее этаж, что принадлежал только Инесс. Даже здесь она была одинока.

Когда мои туфли заскрипели по полу, пошёл дальше по коридору к открытой двери ее комнаты, откуда и доносился голос.

Я не знал, делаю ли правильно после всего, но не мог отказать себе заглянуть.

Она сидела на подоконнике. На полу разбросались разорванные листы бумаги. Инесс брала каждый из них, и отправляла в открытое окно, продолжая петь.

Меня заставило улыбнуться ее домашнее состояние. Длинные, цвета вороньего крыла волосы закреплены на голове карандашом. Лямка тонкой майки упала с ее плеча, а короткие шорты открывали шикарный вид на загорелые ноги в белых гольфах. На лице малой не было косметики, а вишневые губы, ставшие моим наваждением со вчерашнего вечера, приобрели естественный розовый оттенок.

Голос Инесс стих, после чего я ощутил себя раскрытым, даже если она не видела меня.

– Красиво поешь, – улыбнулся, подав голос.

– Мать твою! – Инесс подпрыгнула от испуга, прижавшись к стеклу. Карие глаза осмотрели меня, стоявшего прислонившись к косяку, – Ты придурок? – выругалась она, спрыгивая с укромного местечка.

– Ругаться тебе не к лицу, – цокнул я, хмуря брови.

– Как и тебе, следить за мной тайно, – прищурилась Инесс.

Прошел в ее комнату, нагло вторгаясь в личное пространство. Огромные габаритные книжные полки тут же привлекли внимание. Кровать была не застелена. Повсюду разбросаны бумаги. Поднял одну, начиная читать вслух.

– Французская литература занимает центральное положение в интеллектуальном и художественном развитии всей Европы, – зачитал на чистом французском, заставляя раскрыть Инесс рот от удивления.

– Ты шикарно владеешь языком, – словно самой себе шепнула малая.

– Ну да, – рассмеялся я, – Разве нелогично? Моя мама француженка, и я жил во Франции до восемнадцати лет, – отдал лист обратно хозяйке, – Что ты пишешь? Литература франции?

– У меня месяц, чтобы закончить доклад по французской литературе на французском, и защитить его частично на этом языке, – Инесс устало застонала, усевшись прямо на пол, вокруг кипы бумаг, – Я поступила на филолога, если что, – цокнула она, глядя в мою сторону с каким-то скрытым осуждением.

– О, не знал, – хмыкнул, пожимая плечами.

Я знал. Об этом говорил Каир. Инесс подняла войну с отцом, пока тот не дал ей согласие на учебу.

– Теперь знаешь, – ползая на коленях, Инесс начала собирать бумагу. Ее гольфы и вид стоящей на коленях, заставили думать о том, о чем мне не должно было думаться. Черт. – Зачем пришел? К папе?

– Проверяли завещание, – ответил отстранённо. Не хотелось думать о нашем прошедшем разговоре.

– И? – Инесс подняла взгляд, остановив свои действия.

– И? – недоумевал я.

– Чего ты хочешь от меня? – слава богу, Инесс встала с колен, сдувая спадающую прядь со лба, – Разве ты не говорил держаться мне подальше от тебя? Так почему стоишь сейчас в моей комнате, а, мистер адвокат? – ее глаза засверкали обидой и сжали горло в тисках, – Если ты думаешь, что перед тобой все еще та девочка, ищущая тепло, которое не дал ей отец, в мужчинах постарше, – колко усмехнувшись, она сделала шаг в мою сторону, – Глубоко ошибаешься. То было глупостью. Забудь.

– О чем ты? – не оставаясь в долгу, усмехнулся в ответ, – Я ничего не думаю о тебе.

Ехидно улыбаясь и кивая головой, словно говоря «ну конечно, так я и поверила», Инесс сделал шаг в мою сторону, чтобы смотреть прямо в мои глаза и превращать меня в пепел.

– Думаешь, – утвердительно заявила Инесс, – Вчера я завладела твоими мыслями, господин адвокат. Я вижу. Я знаю. Теперь. Ты. – указательный палец девчонки толкнул меня в грудь, и мне захотелось заломать эти руки назад и кинуть эту чертовку на кровать прямо за ее спиной, – Избегай меня, Трис.

Нависла тишина. Только наши взгляды вступали в дикий контакт. Война. Тихая, безмолвная война. Вот что напоминали эти гляделки.

– Какого высокого мнения вы о себе, мадмуазель.

– Я Конселло, – подбородок Инесс гордо вздернулся, – Высокомерие в моей крови, – пожала она плечами, – Отрицаешь, что не думал обо мне? Или, что теперь боишься моего влияния на тебя?

– Хватит играться, малая, – щелкнул ее по носу, что делал часто, когда она еще не была такой сукой. Инесс тут же отошла на шаг, уходя от моего прикосновения. – Я могу помочь тебе с проектом.

Черт, зачем я это сказал?

– Да? – наигранно изумилась Инесс.

– Ага, три раза в неделю, и мы допишем доклад, параллельно изучая французский, – подмигнул в ответ.

Единственное, чем руководствовало это решение, желание доказать себе и высокомерной особе напротив, что я не избегаю никого. Она не может взять надо мной вверх.

– Договорились, – Инесс подняла свою руку, и я посмотрел на ее пустое запястье, разыскивая след моего подарка, которого не было.

– Договорились, – обменялись мы рукопожатием, – Завтра в семь утра.

– Так рано? – удивилась Инесс.

– Именно. Отправлю адрес позже.

Я должен доказать свое безразличие не только Инесс, но и себе. Это станет таблеткой спасения от вожделения и глупостей, разрушающих наши жизни.

Глава 5

Инесс

– Приехали, – голос нового телохранителя, Баро, которого пристроила мама, оторвал меня от книги, лежавшей на коленях.

Подняла взгляд, разглядывая местность. Баро остановился между переулками, возле возвышенного здания в старинном итальянском стиле, с давно пожелтевшей обделкой, которая добавляла некого шарма. Словно я оказалась в старинном итальянском кино, и прямо здесь сейчас пройдется Малена.*

(*Малена – героиня итальянской драмы «Малена» режиссера и сценариста Джузеппе Торанторе по одноименному рассказу Лучано Винченцони. Главную роль исполняла Моника Беллуччи»)

– Что здесь находится? – захлопнув книгу, посмотрела на Баро, тоже оглядывающего здание.

– Библиотека, синьорина, – ответил он, – По карте показывает так.

– Спасибо, – собрав свои вещи, а это бесчисленное количество информации из интернета о французской литературе, огромные наушники и несколько книг по теме проекта, а также новый роман, который начала читать вчера. Спешно Поправив короткую джинсовую юбку, вышла из машины, сдувая прядь волос с глаз, чтобы видеть перед собой дорогу сквозь солнечные очки.

Я проснулась в пол пятого, чтобы успеть в этот конец Сицилии. Чертов Тристан, появившийся в моей жизни спустя почти пять лет, свел с ума с первым появлением на мое двадцатилетие.

Все еще помню его взгляд, когда спускалась с лестницы. Эти искры, которые исходили от его небесных глаз. Я ликовала, чувствуя, как волна возбуждения бежит по коже. Я давно не была наивной пятнадцатилетней дурочкой, влюбленной в мужчину, годившегося мне в братья. Тристан Костано был игрушкой в моих руках. Мне хотелось, чтобы он пожалел о сказанном, когда Каир сообщил о его приезде. Моя внутренняя натура жаждала испить этот вкус блаженства, когда он смотрел на меня, и понимал, что ему ничего не светить.

Во время танца я смотрела на Валентина с такой фальшивой любовью, что сама была удивлена своему актерству. Я упивалась огнем в глазах Тристана.

Единственное, чего желала теперь: уломать адвоката и разломать все на части, как сделал это он несколько лет назад. Играть в эту игру несмотря ни на что.

Да, я сама призналась ему. Сама пошла на это. Но разве он не был жесток? Он задел мою гордость. Высыпал горстку соли на открытые раны, и это было чертовски больно.

Вошла через металлические ворота над аркой, наконец спрятавшись в тени от палящего солнца. Дверь в библиотеку была маленькой и деревянной, открытой для посетителей. Переступив порог, огляделась вокруг. За столиком у входа, сидела девушка, наверняка моя ровесница. Она лопала жвачку, перелистывая страницы Великого Гэтсби.

– Добрый день, – улыбнулась я приветливо, разглядывая высокие стеллажи, заставляющие сердце трепетать от восторга.

Запах старых страниц витал повсюду и тут же ударил в ноздри. Мой внутренний книголюб готов был взорваться от писка, словно маленький ребенок. Здесь были ряды, как и с классикой, так и современной литературой, в которую я была готова окунуться.

– Мхм, – кивнула девушка, не отрываясь от чтения, – Проходите.

Я понимала ее как никогда. Это чувство, когда страницы поглощали тебя, и ты не можешь противоречить утопии. Когда ты, буквы и герои произведения становились одним целом.

Решив не мешать, прошла дальше, сквозь многочисленные полки, проходя мимо мириады книг. Одна особенность этого места – стеллажи. Здание библиотеки было высотой нашего особняка, и стеллажи такой же высоты, заполненные литературой. Подняла голову, чтобы разглядеть все габариты, чувствуя, как один из гольфов на ноге соскальзывает, но не обратила внимание, шагая вдоль полок, скользя руками по книгам. Стены, потолки и колоны были расписаны итальянской эпохой. Как я не могла знать об этом месте?

– Твой брат спас меня, когда я выходил отсюда.

Твою мать! Испуганно подпрыгнула, когда голос Тристана послышался с другой стороны стеллажа.

– Ты испугал меня, – выдыхая произнесла я, глядя сквозь щель между книгами, чтобы уловить голубые глаза господина адвоката.

– Desole, toxique, – улыбнулся Тристан, и внутри что-то защекотало.

Он всегда удивлял меня своей улыбкой. У него были удивительно белые и ровные зубы. И чертовски сексуальная улыбка, являвшейся некой изюминкой. Она завораживала, как и кристально небесные зрачки, что были редкостью в наших краях.

– Я не понимаю тебя.

– Я сказал: извини

– Но там два слова, – возобновила шаги вдоль длинного проема между стеллажами, что сделал и Тристан.

Мы так и шли вместе, разделенные одними книгами.

– Второе останется секретом, – последовав моему примеру, Тристан провел пальцами по корешкам книг, – Выучишь французский, переведешь.

– Так от кого спас тебя мой брат? – ноздри защипало, а глаза стали влажными, вспомнив о Даниэле.