Я так скучала по нему. Тосковала по нашим разговорам посреди ночи, когда мы сидели на кухне с горячим шоколадом и печеньями Джулсии. Мне не хватало его заботы, его бурчанья и даже молчаливого присутствия рядом. Прошло почти пять лет, как я не видела его. Он не позволял приходить к нему в тюрьму, за что мало было его задушить. Даниэль был слишком упрямым.

– От местных бандитов, – Тристан шагал медленнее, чтобы быть наравне со мной, – Я заканчивал юридический и приходил сюда заниматься. Задерживался допоздна, как и в ту ночь. Кто-то подкараулил и накинулся на меня, желая вынуть деньги. Их было пять или семь, уже не помню, но давать им деньги я не собирался.

– Брат оказался там? – догадалась.

– Он проезжал мимо, остановился и вышел из машины. Видела бы его спокойствие, когда он сказал: «Я Даниэль Конселло, и, если вы сейчас не отстанете от парня, я заберу вас с собой в ад».

Я рассмеялась, прижимая свои вещи ближе к телу. Жутко захотелось обнять брата.

– Очень похоже на Дэна.

– Да, точно. Тогда я удивился, как все разбежались, а Даниэль, сказав, не шляться в такой богатой одежде по переулкам, уехал.

– Как вы потом с ним встретились? – наконец узкий коридор из книжных стеллажей пришел к концу, и мы остановились в приятном светлом пространстве с круглыми столиками вокруг.

– Нашел его в одном из баров клана.

– Почему ты решил стать частью клана?

– Parfois, il vaut mieux ne pas savoir certaines choses, toxique, – снова французский, заставивший меня, нахмурится. И опять это ехидное «toxique».

– Мне включать переводчик? – помахала своим телефоном, ни черта не понимая.

– Порой, лучше не знать некоторых вещей, – перевел Тристан.

Жизнь Тристан до «Corvi» оставалась для всех тайной. Никого и не интересовало, ведь входя в клан ты забываешь о прошлом от слова совсем. Но мне была интересна сущность нашего адвоката. Я правда хотела проникнуть ему под кожу и узнать обо всем. Порой, казалось, это была сумасшедшая одержимость.

Сейчас же все было иначе. Инесс Конселло не собиралась унижаться перед Тристаном. Я больше не любила его, и не собиралась. Мне просто захотелось поиграть с ним, пока есть такая возможность.

– Я принесла информацию, которую собирала эти…

Не успела договорить, как тут же эти бумаги оказались в руках Тристана, а после вовсе в урне с кипой других бумаг.

– Эй! – сорвался с уст возмущенный крик, – Я столько собирала все это, – топнула ногой, заставляя гольф на правой коленке скатиться еще на пару дюймов.

Мама бы закатила глаза моей чрезвычайной эмоциональности и нелепости.

– Интернет? Ну уж нет, – нахмурился Тристан, подойдя к одному из столов, и взяв стопку книг, – Вот то, что нам нужно, – он вручил всё добро мне, и поднялся на второй этаж, выполненный в стиле больших и широких балкончиков, по кругу всего помещения. Я двигалась за ним придерживая книги подбородком, и сжимая в руках ремешок сумочки, который выскальзывал.

– Ты настоящий сукин сын, прошу заметить, – закряхтела, поднимаясь по лестнице наугад, ведь запросто не видела ничего под ногами.

– Да, я такой, – вальяжно растянувшись на одном из кресел, Тристан улыбался, пока я несла стопку к нашему круглому столу и поставила перед ним.

– Хотелось бы врезать тебе этой книгой, – замахнулась литературой девятнадцатого века, глядя на Триса, – Вот только книгу жалко.

– Так я и думал, – сощурился Тристан, – Давай приступим.

Следующие два часа мы провели за разбором информации. Я любила читать, но это было скучным заданием, когда на страницах нудная биография писателей, а не горячие парни на мотоциклах. Господи, почему я подумала о горячих парнях?

Тристан сидел напротив. Мы не разговаривали. Иногда я слышала, как он читал вслух, и объяснял некоторые слова на французском. В какие-то секунды наши взгляды пересекались, как и ноги под столом. Тристан заказал нам кофе, которое я выпила с превеликим удовольствием, и немного отвлеклась от вычитывания. После писала интересную информацию в свой красивый коричневый блокнот, обклеенный стикерами. Господин адвокат следил за каждым моим движением из-под страницы книги, которую держал перед собой.

Тишина была громкой для нас. Может только для меня, ведь казалось, что Тристан слышал все мои мысли. Например, как я думала о его губах, когда они соприкасались во время чтения про себя. Или как сексуально его пальцы касались этих самых губ, после переворачивали страницы. А может как он говорил на французском? Я наслаждалась его языком. Французским, чертовски превосходным языком.

Спустя еще час, мой живот заурчал. Слишком громко для пустой библиотеки в десять часов утра, где были только я и Трис. Он услышал. Поднял взгляд, что сделала и я, а после его уст коснулась улыбка.

– Думаю, на сегодня хватит, – Тристан убрал книгу на стол и закрыл, – Покушаем?

– О, боже, – застонала, пристав с места и чувствуя, как захрустела спина, – Я готова слопать слона.

– Да, я слышал, – господин адвокат собрал весь бардак за нами, усмехаясь.

– Я передумала, съем тебя, – стрельнула молнии в его сторону, поднимая гольфы, – Надеюсь ты не пресный.

– Можешь попробовать, – ехидная улыбка прорезала губы мужчины, а потом застыла на его лице, словно только сейчас до Тристана дошел смысл сказанного. – Черт, забудь. Здесь вблизи есть хорошая кофейня.

– Но, мы не можем выйти с главного входа, – сделав вид, что не обратила внимание на предыдущий диалог, посмотрела на Тристана, – Баро, мой водитель, ждет снаружи. Мама…она не знает, что я занимаюсь с тобой. Никто, вообще-то не знает, – нервно почесала место за ухом, что делала всегда, когда проживала слишком яркие эмоции. Например, смущение за то, что рассказываю Трису, как скрываю наши занятия.

– Пошли, – Тристан быстро направился к лестнице, а я почти побежала, собрав свои вещи в спешке.

– Куда? Правда, я покушаю дома. Ты просто выйди после того, как мы уедем, – говорила в спину адвоката.

Трис ходил быстро, и порой, приходилось перебирать ногами шире, чтобы догнать его. Кажется, сам он этого не замечал.

Но в этот раз я не рассчитала. Отвлекаясь на входящее сообщение от Валентина, не заметила, как Тристан остановился на лестнице, поэтому врезалась в его спину, уронив всё, что несла.

– Черт, чего остановился? – завопила, смотря как скатывается моя сумка к черным начищенным до блеска туфлям Тристана.

Он развернулся. Стоял на одну ступень ниже, но все равно оставался выше. Наши носы внезапно соприкоснулись.

– Получается, наши занятия в секрете? – хитро расширились его зрачки.

Дыхание сперло, когда тепло, исходящее от господина адвоката, опалило кожу лица.

– Именно, – произнесла, глядя в упор.

Я умела сдерживать эмоции. Мама учила меня этому с детства.

Не смейся так громко, Инесс.

Не улыбайся так широко.

Покажи свое равнодушие.

Будь спокойна, ради всего святого.

Не показывай сильную радость.

Не показывай слезы.

Не истери.

Не кричи.

Ты Конселло.

Да, я Конселло, и умела шикарно подделывать эмоции. Поэтому и сейчас искусно скрыла, как сильно забилось сердце от близкого расстояния между мной и господином адвокатом.

– Это тайна, – прошептала запредельно тихо.

– Говоришь, никто не должен узнать? – глаза адвоката кидали вызов.

– Никто не узнает, – оттолкнула его в плечо, и Тристан спустился еще на одну ступень, наконец позволив опуститься на корточки и собрать рассыпавшиеся вещи.

Сумка есть.

Блокнот тоже.

Наушник живы.

Книга…где книга?

– Он просунул руки в мои кружевные, мокрые от возбуждения трусики и…

– Отдай, – закричала громко, насколько можно, быстро поднявшись и выдернув роман.

Господи, почему ты так жесток, когда дело касается моего позора?

– Этот отрывок отмечен, – заметил Тристан.

– Да, и что? – достаточно резко спросила я, готовая нападать, если он скажет что-то пошлое или отрицательное.

– Ничего, – морские глаза заискрились, – Пошли уже, – Тристан продолжил вести меня по библиотеке, пока мы не дошли до самого угла противоположному главному входу, где находилась широка дверь. Тристан отпер ее и яркое Сицилийское солнышко проникло в темное пространство. Оживленная улица резко вошла в контраст с тихой и прохладной библиотекой.

За дверью оказался переулок полный людей, и прямо с левой стороны от книжного, весь первый этаж занимала закусочная, куда и зашел Тристан.

– Ого, какие люди, – женщина лет сорока, с плетеными в афро-кудри волосами, встретила Триса с улыбкой, пока обслуживала гостей. – Неужели пожаловал сам Тристан Костано?

– Не знал, что ты так сильно скучала, Николь, – Тристан дал женщине пять, пока я замерла рядом, смотря на то, как непринужденно вел себя наш господин адвокат в этой суматохе вокруг, – Приготовишь мне с моей гостьей что-нибудь вкусное, – кивнул Тристан в мою сторону.

– Как зовут гостью? – Николь протянула мне ладонь, держа в другой поднос с ароматной едой, и я удивилась, как у нее получалось удерживать его на пяти черт возьми пальцах.

– Инесс, – смущенно улыбнулась, пожимая ладонь женщины, – Приятно с вами познакомится.

– И мне, красотка. Проходите за свободный столик, я подойду.

Мы с Тристаном заняли тот стол, что был снаружи, под большим тканевым невесом, ожидая, пока Николь раздаст все свои заказы.

– Часто здесь бываешь?

– Нет, последний раз был месяц назад, – его глаза резко охладели. Будто своим вопросом я задела что-то в его душе.

Окинула взглядом улицу, избегая неловкой паузы. Люди шли под палящем солнцем, разговаривая, улыбаясь или хмуро затыкая уши наушниками. В углу, у тротуара расположился местный художник. У него был очень интересный внешний вид. Его шею обволакивал невероятно красивый шарф, сшитый из разных тканей, как и его рубашка поверх белой майки, а на ногах красовались ковбойские сапоги. В руках он держал кисть и вырисовывал что-то на мольберте, увлеченный своим творчеством настолько, что даже я чувствовала вдохновения. В конце начиналась трасса, откуда доносились сигналы машин, а прямо посередине переулка, трубадур* пел, играя на гитаре до мурашек знакомую песню всем итальянцам – «Sarà Perché Ti Amo»

(*Средневековые поэты-музыканты (инструменталисты и певцы).)

Море возбуждения растеклось в груди, от знакомой мелодии. Мне жутко захотелось начать петь.

– Спой вместе с ним, – подтолкнул Тристан к еще одной глупости, которую мама бы не одобрила, но сейчас я не была Конселло. Рамки Кристианы Конселло и особняка не душили в своих тисках, разрушая мои границы.

Посетители ресторана захлопали, как и те, что наблюдали со своих усыпанными цветами балкончиков.

– Давай же, – Тристан толкнул меня коленом под столом, – Ты же хочешь этого.

Первый куплет закончился, и я не смогла больше сидеть. Бросила все вещи, выбежала на улицу, прямо в круг к мужчине певцу. Он улыбнулся, поняв, что я собираюсь петь, и отошел от микрофона.

Сердце застучало в предвкушении, когда я запела:

Io canto al ritmo del dolce tuo respiro

Я пою в ритме твоего нежного дыхания,

È primavera, sarа perché ti amo

Весна, она будет, потому что я люблю тебя,

Cade una stella, ma dimmi dove siamo

Падает звезда, скажи, где мы находимся?

Che te ne frega,

Тебе не плевать на это?

Sarа perché ti amo

Так будет, потому что я люблю тебя

Уловила, как Тристан смотрел на меня. Улыбаясь и хлопая, как это делали остальные, пританцовывая и свистя. Мой голос распространялся дальше и дальше, что в переулок забегали и с другой стороны. Люди в кафе выглядывали из своих столов и подпевали. Николь улыбалась рядом с Тристаном, глядя на меня.

E vola, vola si sa,

И лети, лети, всем известно,

Sempre più in alto si va,

Что всё тянется вверх,

E vola, vola con me,

И лети, лети со мной,