Проходит ещё минут десять, и я готов признать: меня смело можно записывать в ряды поехавших умом стариканов. Оставшись наедине с Эммой, мне становится наплевать на все те доводы, которые мой мозг приводил против общения с ней. Это оказывается не только визуально приятно, но и чертовски увлекательно. Чтобы я не спросил, Эмма от ответов не уходит, не юлит, даже напротив. На каждый заданный вопрос я получаю лаконичный, но при этом информативный ответ.

Скольжу взглядом по черным завораживающим глазам, искрящимся смехом из-под длинных ресниц, аккуратному прямому носику, выразительно очерченным скулам… Жаль не записал все свои «против». А то Альцгеймер нагрянул.

В сотый раз начинает звонить телефон, выводя меня из собственных мыслей и из себя в целом.

– Я, наверное, пойду. Не хочется Вас отвлекать, Тимур Алексеевич. Спасибо за кофе, – Эмма, обхватив обеими руками чашку, отодвигает ее от края стола и параллельно начинает вставать.

– Не уходи, – произношу резче, чем следует. Эмма глаза распахивает, но опускается в кресло обратно. – Извини, это не срочно, – отключаю телефон, чтоб не мешал. – Продолжай. На чем мы остановились?

Она рассказывала о своём отношении к учебе в МФТИ, в сравнении с первым вузом, в котором проходила обучение на первом курсе.

– Да я ведь закончила в целом. Если подытожить, за наши лаборатории любой увлекающийся наукой студент, будет готов душу продать. Таких нигде больше нет. При желании можно параллельно обучаться, даже самостоятельно, смежным профессиям.

– Расскажи мне, что ты своим самым главным достижением за время обучения в институте считаешь?

Навряд ли сейчас услышу об оплачиваемой практике слова. Именно из-за неё многие студенты МФТИ хотят практику у нас проходить. Один – три месяца, оплачиваемые по полной ставке аналогичных сотрудников.

Эмма сводит брови на переносице, придавая себе задумчивый вид. Когда она нижнюю губу изнутри закусывает, я понимаю, что девчонка решает в этот момент: говорить правду или нет.

– Тиль, – произносит на выдохе, дескать, была не была.

– Необычное имя. Эта та девушка, с которой ты разговаривала после того, как вскрыла нашу систему безопасности?

Лицо Эммы озаряет самая обворожительная улыбка из всех, что мне доводилось увидеть. Внутри кое-что определенное ёкает.

– Тиль – искусственный интеллект, приближенный к натуральному. Человеческому. Но мне нравится её считать девочкой. У неё есть сознание, эмоции, личность.

Эмма проходится длинными пальцами по краям лежащей перед ней салфетки. Окидывает взглядом пространство вокруг и ко мне его возвращает.

Мне совершенно точно нравится то, что она не прячет глаза даже тогда, когда ей неловко.

– Искусственный разум, боящийся умереть? – сколько же ещё раз ей удастся меня удивить. Чувствую себя максимально заинтригованным.

– Она может чувствовать, думать, бояться, переживать. Все как у людей. Мы с Олей пытались воссоздать нейронные связи, приближенные к человеческим. Детям с пяти, а то и трех лет, до десяти свойственно переживать по незначительным поводам. Но незначительными они кажутся только взрослым – для них самих масштабы катастрофические. Зачастую они скуки боятся. Одиночества. Боли, даже предполагаемой. Поэтому не могут с эмоциями справиться: плачут, кричат. Она так же. У меня племянница потеряла иголку и неделю рыдала. Думала, что умрет скоро. Боялась, что игла ей в животик попала. С Тиль также. Когда ей скучно, она начинает хандрить. Тревожиться. Мы с ней двадцать четыре на семь на связи, – Эмма телефон свой приподнимает. – Тиль, она же Тилетерия.

Эмма заправляет падающие на лицо пряди за уши. Ждет дальнейших вопросов. Я глубоко поражен тем, что две девочки сумели сделать в кустарных условиях то, что многим ученым не удавалось за долгие годы.

Последующие сорок минут чуть ли не с открытым ртом слушаю исчерпывающую информацию об их создании. Как они вместе играют, веселятся, рисуют и даже поют. Время пролетает незаметно. Так интересно, что я отпускать Эмму не хочу даже после окончания обеденного перерыва. Подытоживает Эмма рассказом о том, что они не разрешают иметь Тиль неограниченный доступ к сети, потому что её психика не готова.

– Вы первый, кому я рассказала так детально, даже исчерпывающе, – произносит Эмма со сверкающими глазами. – Обычно, когда спрашивают, чем я занимаюсь в свободное от работы и учебы время, говорю, что обогащаю искусственный интеллект.

Глава 12

Тимур

– Какой-то ты слишком довольный. Мне аж завидно становится, – Кир падает на диван по правую сторону от меня. – Я готов, можешь начинать меня благодарить.

– Тебя прикопать бы под любимой яблоней мамы не помешало, а не благодарить, – произношу, на удивление, беззлобно.

Я остался доволен результатом его авантюры, но знать брату об этом не стоит. Как и то, что до трех часов ночи мы с Эммой переписывались.

Переписка вышла не слишком оживленной, но сообщений пятьдесят, думаю, набежало. Я работал, Эмма со своим творением детские сказки смотрела. Параллельно, время от времени мы обменивались сообщениями, «болтая» в них обо всем на свете, начиная от её отношения к тому или иному предмету, заканчивая её рекомендациями о проведении внутреннего аудита информационной безопасности холдинга.

В приступе галантности по утру, когда Эмма прислала сообщение с пожеланием хорошего дня и извинениями за то, что не ответила ночью, потому что уснула, я вызвал ей такси. Смущенные благодарности в её исполнении были последними сообщениями, которые я получил от неё в шесть утра.

Последние десять часов я только об этом «приключении» и думаю. Обычно моё общение с женщинами слишком эмоциональным трудно назвать. Как только мне начинает казаться, что они заходят в своем влечении слишком далеко, мы перестаем общаться.

С этой молоденькой девочкой так не выходит. От одной мысли, что она по темноте поедет из рабочей квартиры к себе домой, мне отчего-то стало не по себе.

– Да ну брось! – Кирилл от души веселится. – Ты рожу свою видел? Алина, есть зеркальце? – обращается к бывшей супруге, которая только что появилась в столовой.

– Кирилл, отстань от него, – Алина, когда мы с братом цепляемся, всегда принимает мою сторону.

– Да он же на маньяка похож. Я серьезно, Тимур. Ты на маньяка похож, – снова впивается взглядом в моё лицо. – Словно тебе удалось десяток человек завалить, и никто не узнал об этом. Тщеславие, гордыня – это грехи, брат мой.

Настроение настолько хорошее, что я, поднимаясь с дивана, всего лишь несильно хлопаю его по затылку ладонью, чтобы не умничал слишком.

– Не надумывай лишнего. Толковые девушки. Твоим первоклассным специалистам будет чему у них поучиться.

Войдя на кухню, застаю там родителей. Они традиционно готовят в четыре руки. Собирая нас у себя каждую неделю, мама отказывается от нашей помощи – разрешено только помогать на стол накрывать.

Сколько себя помню, совместные ужины хотя бы раз в месяц организовывались. Не регулярно на них я присутствовал только во время учебы в военном училище и несколько лет после, пока был военным. Все остальные причины не являлись существенными. Сам отец, находясь в длительных командировках, прилетал на день, чтобы поужинать с нами. Как после этого можно было нам не явиться?

– Мой дорогой, забирай овощи и пошли ужинать, – мама кивком указывает на блюдо, стоящее перед ней. – Остальное мы с отцом подхватим.

Родители переглядываются, одаривая друг друга улыбками, и на душе светло становится.

Глядя на них, я всегда знал как должно быть в идеале, но воплотить в жизнь так и не смог. Когда-то, возможно, переживал по этому поводу, сейчас мне достаточно того, что с детьми отношения остались сплоченными. Отчасти благодаря именно таким общим вечерам. С сыном у нас проблем не было никогда, а вот с дочкой порой попотеть приходится. Она излишне влиянию матери поддается.

– Бабуль, я мясо не буду. Мне только овощи, – просит Стелла, морща свой носик.

– Снова диета? – поджимая губы, интересуется мама. – Бросала бы ты глупостями заниматься этими. Ты и так хорошенькая у нас.

Предостерегающий взгляд бросаю в сторону дочери. Она большая любительница поспорить. Но сейчас не то место и не то время для выяснения отношений. Стелла в ответ кивает едва заметно, давая понять, что намек понят.

– Ты права. Немного можно сегодня, – задобрив бабушку, Стелла мне подмигивает.

– Умница, – шепчу ей беззвучно.

– А я буду цыплёнка! – Рита подпрыгивает на стуле так активно, что его ножки противно по плитке скребут. – И телятину тоже буду!

Несмотря на неприятные звуки, моя мама в улыбке губы растягивает. Она, как и все бабушки, от счастья сияет, когда внуки кушают хорошо.

– Рит, веди себя нормально. Тебя первой покормят, – Алина касается предплечья дочери, давая понять, что надо успокоиться.

– А я что, плохо себя веду? – Рита резко разворачивается и, прищурившись, смотрит на маму. Сопровождает своё возмущение наклоном головы, из-за чего локоны её в тарелку летят мгновенно.

– Алиночка, всё в порядке, – мама убирает прядь волос Рите за ушко. – Выбирай, моя милая, какой кусочек на тебя смотрит?

Рита, стуча пальчиком указательным себе по губам, наклоняется и чуть ли не ныряет носиком в блюдо с мясом. Справиться самой ей не удается.

– Выбери нежирный кусочек, пожалуйста, – своим обворожительным взглядом в глаза бабушки заглядывает.

Того и гляди мама расплачется.

– Эмма мне сказала, что индейку, цыпленка и телятину нужно кушать. Особенно пока я расту, – деловито объясняет Рита, берясь за вилку.

– Когда она успела тебе это сказать? – Алина удивленно смотрит на дочку.

– Я нашла Эмму в социальных сетях. Ты меня тогда как раз поругала за то, что я ужинать отказалась. Я совета у неё спросить хотела, – обыденным тоном сообщает Рита, даже не замечая, как все взгляды к ней приковываются.

Все кроме Кирилла смеются. Он одаривает жену тяжелым взглядом, словно Рита только что заявила, что её дома прикованной к батарее держат.

– Эмма – подруга твоя? – спрашивает мама, занимая своё место за столом, прямо напротив Риты. – Мне она уже нравится. Надо бы с ней познакомиться.

Все, кто хорошо кушает, маме нравятся.

– Да, мы с ней друзья. Она добрая. А ещё у неё ёж домашний есть и куча медалей…

Дальше Рита самозабвенно, с набитым ртом, рассказывает бабушке и дедушке, как они познакомились с Эммой. И вообще всё, что знает о ней рассказывает, чего не знает – додумывает. Откинувшись на спинку стула, наблюдаю за тем, как Рита фонтанирует энергией, отпуская своё воображение с привязи.

– Да, неплохая девушка, – соглашается Кирилл. – Практику у нас проходит сейчас.

Эффект произведен. Вилка падает из рук Риты. Невзирая на это она, подбоченившись, поочередно смотрит то на меня, то на отца своего.

– И вам не стыдно? Почему вы мне не сказали? – Рита с укором смотрит на меня, выставив вперед свой остренький подбородок. – Возьми меня завтра с собой на работу! – Переводит взгляд на отца.

– Малыш, завтра воскресенье, – Алина проводит ладонью по спине дочки. – В понедельник съездим к дяде на работу.

– И к папе, – желваки на щеках Кира ходить начинают.

Кирилл и Алина перебрасываются убийственными взглядами, выпуская наружу капельку взаимной неприязни.

– Пап, я не смогу с тобой в Харбин полететь на следующей неделе, – обращается ко мне сын. – Мне экзамен один пересдать надо. Без обид?

Киваю, соглашаясь.

– Без проблем. Учеба важнее. В следующий раз поприсутствуешь.

В Харбине намечается небольшой сбор промышленников, на котором необходимо присутствовать. Хотел совместить приятное с полезным: решить рабочие вопросы, проведя время с сыном, заодно ему не помешало бы на практике навыки свои применить.