Да как он смеет?

Неужели не понимает, что я не хочу его видеть?!

Он столько боли мне причинил!

Унизил!

Растоптал!

– Я компенсирую это время вам в тройном размере и выходным пособием не обижу, – продолжает свою речь также спокойно.

– А если я не соглашусь? – сжимаю кулаки до такой степени, что ногти врезаются в кожу, протыкая ее.

Он не имеет права меня заставлять!

Не имеет!

– Уволю по статье.

Сволочь!

Едва получается перевести дыхание и сдержаться.

Рука чешется взять и залепить ему пощечину.

Но я просто не могу поступить так с Ксюшей.

Если меня уволят по статье, то как я буду дальше заботиться о моей малышке?

– Я хочу, чтобы вы остались на три месяца. За это время в спокойном режиме передадите дела сотруднику, который придет на ваше место. Я войду в курс дела.

– Месяц и не днем больше, – осекаю его.

Плечи Мирослава поднимаются и опускаются. Он тяжело вздыхает.

– Хорошо, месяц, – кивает сам себе. – Подыщите себе хорошую замену. Это в ваших же интересах.

– Это все? – отступаю к двери.

– Я хотел поговорить по поводу того, что случилось между нами…

– Я запрещаю вам говорить со мной о личном! – выпаливаю резко. – Это в ваших же интересах, если хотите, чтобы я проработала здесь этот месяц.

– Как скажете, Екатерина Тимуровна, – он возвращается к себе за стол и принимается за бумаги, не обращая на меня больше никакого внимания, будто я тут элемент мебели какой-то.

Глава 03

В приемную возвращаюсь на негнущихся ногах.

Меня душат слезы обиды.

Робот какой-то стал, а не человек.

Первым делом проверяю все документы, в которых когда-либо упомянуто о том, что у меня есть ребенок. С рабочего стола на компьютере удаляю фото Ксюши, ставлю вместо него синий фон. На всякий случай чищу списки на новогодние подарки за прошлые годы. И вообще все, до чего могу дотянуться.

Не думаю, что Лукьянов будет интересоваться моей личной жизнью, но все же я хочу уничтожить даже самый маленький шанс на его встречу с Ксюшей.

Если узнает, буду отрицать, что дочка от него. У нас секс был давно и всего один раз. За прошедшие годы я вполне могла встретить мужчину и забеременеть от него. Даже замуж могла бы успеть сходить.

Лукьянов вот был женат, как рассказывала Лена.

Радуюсь, когда Мирослав уезжает по делам. Он бросает мне на стол кучу работы, просит подготовить все к завтрашнему дню. Его общение со мной чисто деловое и я немного успокаиваюсь.

Угрозы нет. Он давно забыл обо мне и его я интересую лишь как сотрудник.

Значит я вполне могу отработать треклятый месяц и за это время найти себе хоть какое-то место. Вряд ли такое хорошее, как тут, но хотя бы что-то на первое время.

Да и деньги будут нелишними.

Хотелось бы бросить их Лукьянову в лицо и уйти с гордо поднятой головой. Но мать-одиночка со съемным жильем себе такого позволить не может.

К концу дня успокаиваюсь окончательно.

Не я первая, не я последняя, кого бросили.

Хватит делать из этого трагедию.

Почти у каждой женщины есть своя печальная история в прошлом.

Да, она причинила мне много боли, но вместе с тем приподнесла самый прекрасный подарок в мире – мою доченьку. Ксюша – мой светлый лучик, мамина радость.

После окончания работы спешу за дочкой в садик. Очень волнуюсь, как прошел ее первый день, как новая воспитательница.

– Она мне не нравится, – заявляет Ксюша в раздевалке. Сидит у шкафа на стульчике, дуется. – Она заставляла меня пить молоко, а я не люблю!

– Я поговорю со Светланой Михайловной об этом. Видимо, ее никто не предупредил.

– И она не разрешает съезжать с большой горки на площадке, – продолжает ворчать Ксюша, – а Татьяна Петровна разрешала.

– Ну тут я ничего сделать не смогу, – развожу руками.

– Идем смотреть, как там Лапуся? – Хоть это должно поднять настроение моей маленькой ворчунье.

Достаю из шкафчика уличные сандалии и платье, передаю Ксюше. Она переодевается и вприпрыжку бежит домой. Я едва успеваю за ней.

По дороге заходим в магазин за продуктами, потом в зоомагазин, где я покупаю корм, лоток, наполнитель и шампунь от блох. Сегодня у нашей кошечки намечаются процедуры.

В ветеринарку нас записали только на завтра.

Котенок встречает нас у самой двери ванной. Лапуся переминается на лапках и виляет хвостиком, мяукает тонко.

– Мама, мамочка, ну давай ее оставим. Я буду всегда послушной, хочешь?

– Очень, – улыбаюсь дочке, – но вряд ли это сработает. Давай так, я хотя бы поспрашиваю во дворе и если никто не отзовется, мы оставим ее себе.

– Хорошо, – Ксюша сжимает детские кулачки.

– Назовем Лапочка, да?

– Лапуся, – с обожанием тянет дочурка.

Мы быстро перекусываем вчерашним супом и начинаем возиться с котенком. Я мою, Ксюша активно помогает – держит дождик, бегает за полотенцем, подсовывает Лапусе кусочки сухого корма.

Кошечка не теряется и делится своим кошачьим настроением с нами обеими. Вылизывает руки, лицо, ластится. Кажется, я влюбилась в нее не меньше дочки и сама уже не хочу никому ее отдавать.

Домашние заботы почти заставляют меня выбросить Лукьянова из головы.

Почти.

Я то и дело смотрю на милое личико моей девочки, ловя их схожесть. У меня не было фото Мирослава, поэтому его черты в памяти немного затерлись, зато теперь они снова в моей голове.

И в Ксюше так много от него – яркие голубые глаза, улыбка, губы.

Это ранит до слез, которым я предаюсь, когда дочка засыпает. Больно, что вот так получилось. Что он бросил меня, нас…

В голове всплывают наши прогулки. Как Мир водил меня в кино, в кафе-мороженое. Мне было восемнадцать, ему где-то двадцать три. Приезжий парень, к которому я сначала относилась настороженно, а потом влюбилась.

За свою наивность и поплатилась всем.

А Мирослав за эти годы поднялся. Он представлялся обычным студентом, теперь же может позволить купить себе компанию, пусть даже убыточную.

И был женат.

От этой новости в сердце болезненно колет. Ведь я когда-то глупо мечтала, что женится он именно на мне…

Я любила в первый раз и казалось, что сильнее невозможно. Раз и на всю жизнь.

Обожглась и вот, никого другого так и не встретила.

Для Мирослава же я была лишь временным развлечением. Он женился, а возможно, даже завел детей. О них никто ничего не говорил, но это не значит, что их нет.

Лапочка забирается ко мне колени, пока я сижу на табуретке. Ушла в кухню, чтобы не пугать Ксюшу своим ревом.

На тоску о прошлом выделяю себе время до утра. В офис заставляю себя войти уверенно и спокойно. Взволнованной Лене, которая оборвала мне вчера весь телефон, отвечаю, что все нормально. Я дорабатываю месяц и ухожу.

– Да блин! С кем я буду ходить обедать? Из нашего серпентария в бухгалтерии даже пообщаться нормально ни с кем нельзя. Там же клоака сплетниц. Брр… к ним ходить стремно.

– А ты не ходи. Если хочешь, можешь занять мое место на постоянной основе. Я порекомендую, – улыбаюсь ей широко.

– Спасибо, конечно, – Лена поправляет на себе блузку, – но я в маркетинге останусь. Слишком хорошо я твою работу узнала за последний месяц. Стыдно должно быть, Катя, мне ее предлагать.

– Прости, – бухаюсь за стол, – мне нужно срочно кого-то найти и обучить, иначе Лукьянов не отпустит.

– Но не за мой же счет, – Лена возмущенно разводит руками.

– Прости.

– К прости приложите, пожалуйста, бизнес-ланч.

– Согласна, – улыбаюсь ей и перевожу удивленный взгляд на девушку, влетевшую в приемную. Ей примерно как мне, но выглядит намного ухоженнее. И, судя по слишком пухлым губам, любит посещать косметолога. – Я могу вам помочь?

– Нет, – шагает мимо меня с Леной прямо к двери Лукьянова.

– Подождите, я должна доложить…

– Обо мне не нужно, – усмехается она, хватаясь за ручку. – Для меня Мир всегда свободен.

– Ауч, – Лена качает головой, когда та скрывается в кабинете, – видела, сколько гонора?

– А это кто?

– Бывшая жена. Пока я была на замене, она прилетала сюда несколько раз. И каждый раз был скандал, – понижает она голос. – Жуть, какая неприятная. – Лена хихикает. – Это боженька Лукьянова наказал за все, точно тебе говорю.

– Меня это не касается.

– Но знать, что этот козел не был счастлив и жил с мегерой лишним не будет, – она сбегает из приемной, когда из кабинета начинают доноситься возмущенные женские крики.

Глава 04

– Это потому, что я тебе не родила, да?

Прикрываю ладонями уши, чтобы не слышать ее истеричные вопли.

Я честно не хочу лезть в жизнь Лукьянова, но голос его бывшей жены по звуку перебивает пожарную сирену. Дверь она за собой не закрыла, а мне не хочется делать это самой. Вдруг меня заметят.

Самого Мирослава почти неслышно. Лишь спокойные реплики на фоне, смысл которых не разобрать.

– Мир, я не могу без тебя. Не получается! Ну давай попробуем еще раз! А ребенка своего ты через десять лет получишь, я рожу еще одного. Я тебе клянусь! Ну не злись на меня, котёнок, ну не надо, прости! – Следом всхлип. – Да не готова я была, я же такая трусиха, ты знаешь. Толстеть, сходить с ума на гормонах. А роды? Ребенок бы мне там все порвал. Потом кормить грудью, быть привязанной двадцать четыре на семь? Да это ад! Ты мужчина, тебе через это проходить не нужно… Легко говорить…

Она сделала аборт?

Оторопело смотрю на приоткрытую дверь. У меня в голове не укладывается все то, что говорит эта девушка. Не может уложиться, ведь для своей Ксюшеньки я сделала все, что могла. Себя обделяла, но не ее. Уставала, конечно. И злилась. И раздражалась. Иногда прикрикивала, за что испытывала после стыд. Но это жизнь.

Ребенок – это огромный труд, но и самый лучший дар судьбы.

Детская сонная улыбка с утра, обнимашки, поцелуи, звонкий смех. Любовь, наивнее и сильнее которой не существует. Сердце щемит, стоит лишь вспомнить о моей доченьке.

А она вот так просто взяла и избавилась от своего ребенка.

Я не ханжа, разные бывают в жизни обстоятельства у женщин. Но чтобы здоровая, обеспеченная, замужняя женщина, чей муж хочет ребенка, взяла и избавилась от него? Потому что боится проходить через беременность и роды?

Нет, не пойму.

Это эгоизм чистой воды.

– Господи, – подскакиваю на ноги. Будет лучше, если я выйду из приемной на время и вернусь, когда этот скандал закончится.

Стоит обойти стол, как дверь Лукьянова с грохотом распахивается. Его бывшая жена в слезах едва ли не сбивает меня, пока спешит на выход.

Мирослав выходит следом. Бледный, но спокойный.

– Все слышала? Заслужил, да? – на его губах появляется холодная кривая ухмылка.

– Сочувствую, – отвожу от него взгляд.

Какую бы боль он ни причинил мне в свое время, я не могу порадоваться его несчастью. У всего есть предел. Мой такой – ненавижу, презираю, но сердце у меня все равно есть.

– Мне нужно выйти, – сбегаю от Лукьянова. Еду на два этажа выше, где расположен длинный незастекленный балкон. Там вдыхаю полную грудь кислорода.

Слезы душат.

Почему она, а не я?

Чем лучше оказалась эта девушка без сердца, что он легко бросил меня, а на ней женился.

Стираю ладонями бегущие по щекам слезы. Подставляю лицо ветру, который высушивает их окончательно.

На рабочее место возвращаюсь спустя двадцать минут. Принимаюсь за свои прямые обязанности и приказываю себе отключить эмоции. Я на работе, Мирослав Лукьянов – мой начальник. Трагедии в его личной жизни меня не касаются.

– Подруга, тебе нужно отдохнуть и как следует расслабиться, – Лена набирает меня под конец рабочего дня по телефону.

– Нет, мне нужно забрать дочь из сада, приготовить ужин и съездить к ветеринару.

– А к ветеринару зачем?