Инцидент «Полынь» (страница 2)
– Даже если начнут забрасывать протоку песком с вертолётов, не успеют, только отсрочат. Ты ж понимаешь, что это за зараза. В такую жару оно уже начало испаряться и стелиться над водой. А в тени пойменного леса тут же конденсируется и выпадет в воду за этой плотиной. Так что перекрытие не поможет. Нужно нейтрализовать и утилизировать сам загрязнитель.
– Ты понимаешь, что это значит?
Я для виду задумался, и ответил:
– Отпуску конец?
Степан только вздохнул:
– Делаем ставки, как быстро позвонит шеф?
– Несколько запоздалое предложение. Вызов от директора НИИ. Принять?
Степан выразил согласие подмигиванием – с помощью этого простого мимического жеста входящий вызов коммуникатора попадает на интерфейс его смартвзора и смартслуха.
– Добрый день, Степан Тимофеевич! Хотя какой там он добрый…
– Здравствуйте, Аристарх Николаевич. Только не говорите, что нужно лететь в Москву. Только зря потеряем время.
– Совершенно верно. Поэтому хоть я вас и отзываю из отпуска, лететь никуда не надо. Всё, что вам понадобится, уже в пути.
– Оу…
– Да, скоро вы услышите грузовой дрон. Он несёт к вам один из наших лабораторно-производственных комплексов. Представители МЧС и Росприроднадзора уведомлены, прибудут, как смогут. Желаю удачи. Премия будет. На этот раз – точно. Ладно, ожидайте, меня министерство вызывает.
– Не, ну ты понял, да? – сказал Степан, обращаясь уже ко мне. – Работу мне на дом подбросили. Домашнее задание, блин.
– Зафиксировал маршрут подвижного ЛПК. Переброска будет закончена через двадцать минут. Комплекс запрашивает координаты посадки. Куда его сориентировать, к дому родителей?
– А смысл? Потопали к месту аварии. Там и развернём лагерь.
*
И мы отправились на место. Степан двигался вдоль берега, пока песок не кончился, потом ему пришлось отойти от берега на приличное расстояние и пробираться сквозь заросли рогоза, камыша и осоки, которые затрудняли спуск к воде.
Ещё на дальних подступах к месту аварии стало ясно, что ситуация очень серьёзная. Значительно хуже, чем показывали предварительные оценки. До открытого загрязнения было ещё далеко, но живность уже почуяла, что дело неладно и спасалась прочь, как по сигналу гражданской обороны. Пока мы преодолевали расстояние до места, где решили оборудовать лагерь, нам встретилась почти дюжина ужей, которые улепётывали так, будто их кто-то… ужалил, мда, велик и могуч русский… Так о чём это я? Нимало не смущаясь присутствия своих извечных пресмыкающихся врагов, примеру ужей следовали также жабы, лягушки, насекомые. В панике пронеслась мимо стайка лысух, другие птицы спасались менее организованно. Обычно животные так себя не ведут – занимаются своими делами, пока токсины их не убьют. Здесь же с алгоритмами их поведения происходило что-то странное, как будто они получили от природы особое предупреждение.
– Никогда такого не видел, – признался Степан.
– Да, нечто необычное. Так спасаются только от пожара или при сейсмических колебаниях.
– Что могло их так напугать?
– Что-то, что они воспринимают как экзистенциальную угрозу.
– Очень странно. Я видел, как те же бакланы или поганки ведут себя в очагах природных загрязнений. Плюх прямо в нефтяное пятно, наглотался гадости и сидит, доходит. А тут…
Степан не успел договорить свою мысль вслух, потому что над нами промчалась здоровенная туша грузового дрона, и со Степана сдуло панаму. Тягач притащил лабораторно-производственный комплекс и завис над высоким берегом протоки. Я принял от автопилота запрос и передал Степану. Степан устало делегировал мне право выбрать место для посадки. Я просканировал берег и выбрал относительно ровную площадку с надёжной почвой. Комплекс ещё в воздухе ожил: выпустил из себя наполненную амортизационным гелем подушку, чтобы сгладить неровности грунта. Тягач аккуратно опустил груз, сбросил крепёжные тросы и отбыл восвояси.
Мы со Степаном подошли… Ну хорошо, хорошо – Степан вальяжно подошёл к входному люку, готовясь войти. Не то, чтобы этот комплекс был закреплён конкретно за ним, но на практике больше никто им не пользовался, так что можно сказать, что эта лаборатория была его походной квартиркой.
– Ну привет, старушка, – сказал он, ласково обращаясь к лаборатории, в которой провёл не одну командировку. В этот миг люк открылся, и оттуда показалось нечто прекрасное.
Сам-то я стараюсь абстрагироваться от антропоцентризма в вопросах эстетики. Так что, употребив этот эпитет, я просто транслировал восхищение Степана, вызванное в нём гормональным всплеском.
Чуть пухленькая круглолицая девушка была облачена в приталенный, салатного оттенка, комбинезон противохимической защиты. Каштановые волосы были аккуратно уложены под пластиковый чехол – лишь один непослушный локон выбился наружу.
– Здравствуйте, Степан Тимофеевич, – сказала гостья. – Спасибо за комплимент. Обычно меня принимают за школьницу, и я признательна, что вы оказались более проницательны.
– Здравствуйте! – выдохнул Степан Щупиков. – Если честно, это было неожиданно. – А кто вы?
– Меня зовут Ирина Никонова. Я практикантка с четвёртого курса биофака, а вы, как я понимаю, мой куратор. Правда, у меня в направлении было указано, что полевая работа будет проходить в Москве, но когда я утром пришла в НИИ, началась какая-то суета, все стали нервно бегать по кабинетам и шикать на меня. В общем, я проследовала на указанное в инструкции рабочее место – и вот я здесь. Хотите кофе? Я захватила лишний термостаканчик.
– С удовольствием, – сказал Степан, принимая дар. Самообладание понемногу возвращалось к нему. – Они там в НИИ совсем обалдели. Человека без опыта и без допуска отправлять на ликвидацию очага, который может быть опаснее Чернобыля. Наверное, какая-то ошибка…
Практикантка расстроилась:
– Степан Тимофеевич, только не говорите, пожалуйста, что сегодняшний день практики мне не зачтут.
– О, простите! – сказал Степан. – Это я не вам, а моему цифроподу. Сейчас открою доступ, подключайтесь, чтобы не выглядело, будто я разговариваю сам с собой. Нашли устройство?
– Угу, – сказала Ирина. – Кидаю запрос.
– Вы не переживайте, зачтём вам этот день, – сказал Степан. – Просто понаблюдаете за процессом, пока я буду биокультуру продуцировать. Можете задавать вопросы, я отвечу. И заклинаю вас, не приближайтесь к очагу загрязнения на пушечный выстрел. А лучше всего – вообще не выходите из лаборатории. Тут чрезвычайное бедствие регионального масштаба назревает, и нужно отработать очень быстро, чтобы ликвидировать угрозу до того, как она нанесёт значимый ущерб. Поэтому я не могу отвлекаться на то, чтобы следить за вашей безопасностью. Договорились?
– Нет, ну так не честно, – сказала Ирина. – Как же я получу практические навыки, сидя в четырёх стенах. Я хочу набираться опыта, стать хорошим специалистом, а вы хотите меня лишить такого шанса поработать в поле, на реальном кейсе.
– Ладно, не до пререканий сейчас, – сказал Степан. – Главное, держитесь рядом и выполняйте мои команды. У вас какая специализация?
– Дизайн белковых структур.
– Так мы коллеги. Отлично. Эй, цифробой, что там по загрязнениям?
– Концентрация токсичной взвеси в воздухе зафиксирована в ста пятидесяти метрах от лагеря.
– Так близко? Ты зачем колымагу поставил рядом с эпицентром?
– Когда я сажал комплекс, до очага было четыреста метров. Я не понимаю, почему загрязнение распространяется так быстро. Или изменились атмосферные условия, или в расчётах какая-то ошибка.
– Ошибка может быть вызвана не погодой, а изменчивыми свойствами самой загрязняющей субстанции, – сказала Ирина. – Если какой-то фактор был неучтён или недооценён, будет ошибка. Например, летучесть, скорость испарения, и т.д.
– А вы хороши, – сказал я, оценив её замечание. С коллегой можно иметь дело, всё-таки кое-какой багаж знаний уже есть, не то, что у первокурсников.
Несмотря на то, что комплимент поступил всего лишь от цифрового сознания, девушке он польстил: я зарегистрировал на щеках пунцовые пятнышки. Ей было приятно. Вообще-то, эти слова должен был сказать Степан, но раз он такой тугодум, надо же как-то ему помочь.
Степан, возможно, подумал то же самое, так как смерил её каким-то новым, уважительным взглядом.
– Спасибо за кофе, – сказал он, осушая стаканчик. – А каких-нибудь блинчиков с мясом, или круассана с лососем вы не захватили с собой? А то я с утра голодный, а пообедать дома мне, видимо, светит не скоро.