Перед глазами все ещё воспроизводится старая и больная картина: дрожащая улыбка мамы и светло лесные глаза, пытавшиеся скрыть страх. А потом ее крики и ненавистный взгляд в сторону отца. Выстрел. Тишина.

Но сейчас, тот монстр не в силах даже подняться с места.

Он у самой могилы. Вот где ты сейчас, Лоренцо Конселло. Это твоя участь.

В конце концов вступаю в комнату, в последние несколько месяцев превратившуюся в больничную палату. Лоренцо Конселло лежит в постели. К тонким венам прикована игла, и, если прислушаться, слышны капельки системы. Отец поворачивает голову – единственное, на что он способен в данный момент – и увидев меня у порога, застывает в немом страхе.

Никогда не видел в его глазах страха, но сейчас не только вижу, но и чувствую запах. Он боится меня, потому что знает, чего от меня ожидать.

– Пришёл меня убить, сын? – хрипло произнёс дон, заставляя уголкам губ дернуться в краткой ухмылке.

Продвигаюсь ближе и сажусь на кресло около кровати.

– Каждый свой день в этом доме, рядом с тобой, – начинаю тихо, переходя на шепот, – Я жаждал твоей смерти, – взгляд следит за пульсом на мониторе. Пик-пик-пик.

– Я…я…

– Ты. – цежу сквозь сжатые зубы, наклоняясь к нему и заставляя дышать ещё тяжелее, – Ты изнасиловал мою мать! Отнял меня у неё! Ты убил ее! – нервы на грани.

Отец слишком близко. Он задыхается, желая что-то сказать. Его пульс на мониторе начинает пищать.

– Мое…моё последнее желание, сынок, – кашляет отец, чуть ли не выплевывая легкие. Звучит жалобно, но совершенно бесполезно. Я не буду его жалеть, – Женись на дочери Гамбино. Я обещал, они…они начнут войну.

– Никогда, – ответ заставляет Лоренцо затрястись и сжать мою руку, которую резко отдергиваю.

– Он…он, – ещё один жалобный вздох и мы оба чувствуем приближения смерти, – Убей меня, и дело с концом.

Стало смешно после сказанного. Нет, я решил, что это будет слишком легко.

Твоя смерть настигнет тебя здесь, Лоренцо Конселло.

– Если бы мама была жива, – наконец смотрю в его глаза, – Она не хотела бы твоей грязной крови на моих руках, и я не буду делать этого. Жизнь наказала тебя самого. Ты уйдёшь с этими грехами в могилу, – ни одна мускула не дергается на лице, когда я спокойно поднимаюсь.

За несколько месяцев, болезнь рака парализовала его. Он стал меньше, беспомощней и не стоил ничего. Могущественный дон Лоренцо не мог умереть с честью у смертного одра.

– Просто знай, твоё имя умрет вместе с тобой. И я сделаю все, чтобы оно стерлось с лица земли.

Под томные и безжизненные вздохи отца выхожу прочь, прекрасно слыша писк монитора, оповещающего о смерти. Остановившись за дверью, где стоят остальные члены семьи, опускаю плечи. Ощущение, словно тяжёлый груз спал с меня.

– Его больше нет, – бесстрастно прохожу мимо замерших Кристианы и Инесс. Дри садится на банкетку в углу коридора рядом с Каиром, – Оповестите всех, – киваю Габриэлю, стоящему возле лестницы совершенно спокойно и без какого-либо сострадания к ситуации, что и нравилось мне в нем.

На этом этапе начинается новая жизнь. Отныне моя жизнь.

***

– Но это не должно обсуждаться, – испуганно заявляет один из младших боссов. Низкий и лысый Бэн, славившийся многоженством и пристрастием к молоденьким девушкам. – Они начнут войну, если услышат отказ.

– Я и не давал согласие, – огрызаюсь, сидя на кресле и следя за реакцией каждого.

Наш «совет» состоит из младших боссов, которых нанял отец в годы своего правления. Младшие боссы всегда занимали и занимают важную роль в иерархии. На их плечах ответственность за большие города Италии. Но иногда так и хочется пустить каждому пулю в лоб.

– Гамбино это не понравится, – выдыхает дядя, сидя с правой стороны от меня, – Его многомиллионные деньги ушли на ветер, когда Дарио захватил товар, а родной брат за решеткой, и всем известно его предательство. Зейд был готов перевернуть весь город на наши головы, поэтому покойный Лоренцо обещал ему свадьбу.

В его глазах играет неодобрение. Он тоже не особо рад моей новой должности. Теперь Дон я. Он должен подчиняться мне непрекословно, как и все остальные члены клана. И даже факт, что дядя был намного старше, как и все сидящие здесь боссы, не отменяет того, что главный здесь я.

– У нас есть тысячи солдат, так выберете кого-то для этого, но я не женюсь на девчонке, – развернувшись на кресле в сторону книжных полок, прожигаю взглядом одну точку, крутя между пальцами оружие.

– Даниэль, ты противишься, – раздраженно выкидывает дядя, – Но, так или иначе, тебе нужно жениться. Тебе нужен наследник, в будущем способный возглавить клан.

– А как же традиции? – усмехаюсь я, вспомнив какими сторонниками они были в этом вопросе, – В ее крови нет ничего итальянского, как вы собираетесь меня женить?

– В крайнем случае найдешь себе любовницу итальянку, – шмыгает Бэн, – Она родит тебе чистого итальянца. Дело с концом и никаких возмущений у клана не будет.

Раздраженный, встаю с места. Все остальные следуют моему примеру.

– Отныне, запомните раз и навсегда, – все затихают, следя за тем, как сжимаются мои руки поверх длинного стола из красного дерева в подвальном помещении казино Карло, – Моя жизнь – мои правила. Жениться я не собираюсь, и наследник мне не нужен, – измеряю взглядами всех, что не могли даже посмотреть мне в глаза от страха.

Черт, в скором времени придется заняться этим составом и поменять всех. Клану нужны новые и свежие мозги, а не жирные животы, думающие кончиком своего маленького члена о том, кого же трахнуть сегодня вечером, пока жена ждет дома.

– Ну, а если Берлин хочет войны, разве мы вправе отказать? – усмехаюсь самодовольно.

Совет переглядывается, шепча возмутительное. Сказанное вызывает ужас. Да, дорогие, я хуже, чем вы думаете. Бэн зарекается что-то вставить, но я лишь одним жестом ладони, приказываю ему заткнуться.

Никаких возражений.

– Усильте охрану вокруг бортов, – снова впиваюсь в красное дерево, – Несколько месяцев держите людей на чеку. Дети и женщины в первую очередь. Я попробую поговорить с Гамбино лично, но, если что-то пойдёт не так, нужно быть готовыми. Теперь расходитесь, – не дожидаясь ответов, направляюсь вон из душного помещения, расстёгивая верхние пуговицы черной рубашки.

– Вы что не слышали? – слышится Габриэль позади, – Расходитесь.

Прошло больше двух недель со смерти отца, а дел становится все больше и больше. Быть боссом совершенно другой уровень, но мне нравится. По крайней мере, времени думать о мозолях, не дающих спать по ночам, нет. Поднимаюсь вверх из цокольного этажа казино, и в глаза ударяет яркий свет, а в уши звон бокалов, смех посетителей и шепот совета позади. Направляюсь прямиком к барной стойке.

– Виски.

Бармен оставил заказы, принимаясь за мой.

Внутри бурлит ярость. Разговоры о женитьбе не угасали с выхода из тюрьмы. Все стоит у глотки, норовясь выйти наружу.

Свадьба. Наследник. Война. Гамбино.

– Привет, – улыбнувшись, ко мне продвигается блондинка на длинных чёрных каблуках, что секунду назад сидела на соседнем стуле, попивая мартини. Женские глаза сверкнули интересом, – Новоиспеченный Дон сидит один, – девушка окидывает взглядом, продолжая растягивать блестящие губы. Она делает ещё один шаг, нежно прикасаясь к моей груди.

– Ваш виски, – бармен ставит передо мной бокал.

Не отрывая глаз от навязчивой блондинки, выпиваю до дна и перехватываю скользящую по телу руку, поднимая свою с обручальным кольцом. Я не снял его. Даже после развода.

– Разуй глаза и найди другого, на котором сможешь поскакать, – резко отталкиваю от себя, поворачиваясь всем корпусом к бармену.

– Повтори, – бокал уходил обратно к молодому парню, улыбающемуся произошедшему, словно девушку отшил он, а не я.

Блондинка, застывшая в немом шоке, берет сумочку и резко развернувшись уходит.

Это не Андреа. Не её тело, губы, глаза. Не её голос, волосы, запах.

Все было чужим. Мерзким.

Не Андреа. Не моя птичка. Не моя дьяволица.

Никто, никогда не сможет её заменить.

Допив последний бокал, оставляю щедрые чаевые на стойке и направляюсь на выход. Габриэль уже идет навстречу.

– Выглядишь кисло, – уголок его губ немного приподнимается, – Тебе нужно было выпустить пар, – кивает он в сторону той самой блондинки, что поднимается на верхние этажи, наверняка в поисках более подходящего клиента.

– Трахай её сам, – безразлично бросаю в ответ, – Или малышка Бри посадила твой член на замок? – не смог удержаться.

Габриэль бегает с её учёбой по моему приказу, и только слепой мог не заметить искры, летающие между ними.

– Заткнись, Конселло, – Габриэль меняется в лице. Усмешка сходит на нет. – Она выглядит как ребёнок, – руки друга развязывают галстук на шее, что свидетельствует о нарастающей раздраженности, – И мне все равно на нее.

– И сколько ей?

– Двадцать три, – сразу же отвечает Габриэль, продолжая пробираться сквозь толпу.

– А когда у нее день рождения?

– В июне, пятого, – тут он останавливается, убийственно направив на меня взгляд.

До него дошло.

– И тебе все равно на нее? – не смог сдержать усмешки, – Ага, поверил.

Новоиспеченный консильери смиренно качает головой. В этом и заключается суть Габриэля. Он всегда слушает только разум.

Почти выходим из заведения, когда Карло останавливает меня.

– Мы можем поговорить? – краем глаза он смотрит на Габриэля, – Наедине.

– Габриэль мой консильери, – отрезаю сразу, – Если это касается работы, говори, дядя.

Карло поджимает губы, явно не одобряя новую должность друга, но говорить это прямо у него нет смелости.

– Ирландия, – поправляет он серый галстук, – У нас есть шанс завязать с ними отношения. Они не особо любят Берлин, и, если сможем поговорить с ними, получим хорошую поддержку.

– Ты уже говорил с ними, так? – хмурю брови, понимая, что Карло действовал за моей спиной.

Дядя выдыхает, потирая виски.

– Конечно говорил, я же волнуюсь за тебя, – его рука ложится мне на плечо, – Ты молод и горяч. Я понимаю, кипит кровь, но думать надо головой, а не эмоциями, – указывает он на мою голову, смотря прямо в глаза, – Свадьба с восточной красавицей была отличной возможностью, но раз ты против, нужно искать партнёра, который поможет устранить Зейда Гамбино. Ирландия – лучший вариант. Они сами пошли на контакт, это нам на руку.

Я задумываюсь. Конечно, не мог все взвесить сразу. Плохо получается среди шума вокруг. Габриэль рядом молчит, явно задумавшись над предложением. Если он не возражает и не говорит что-то умное против, ему тоже, как и мне, кажется это не такой уж плохой идеей.

– Я подумаю, – киваю в конце концов.

– Буду ждать ответа, – с довольной улыбкой Карло отлучается, и мы наконец уходим из заведения, которое душило со всех сторон.

***

Не знаю, зачем приехал сюда, но что-то внутри словно тянуло к этому чертовому сундуку воспоминаний. Возможно потому, что этот дом хранит самые светлые из них. Дни наслаждения, счастья и сладкого рая с Андреа.

Открываю машину, из которой несколько часами ранее высадил Габриэля, возмущавшегося тем, что мне опасно ехать одному, но я не послушал.

Я нуждаюсь в этом, как в воздухе.

Море бьется о берег. Оно бушует, как и эмоции внутри. Луна освещает темноту. Смотрю на пляж и вспоминаю звонкий смех. Кажется, вот она, птичка, вновь босиком бегает по песку в белом летнем платье, пытаясь убежать от меня и одновременно желая, чтобы я поймал и обрушился на её губы.

Воспоминания.

Они делают больно. Дают понять, насколько многое ты потерял.

Прохожу в дом. В безжизненный, тёмный, холодный.

Вся мебель покрыта белой скатертью. Тихо и пыльно.

Не смог пройти дальше. Каждый шаг впивает в сознание воспоминания проведенных здесь дней. Если бы все обернулось иначе, возможно сейчас в этом доме стоял бы шум. Звонкий детский смех нашего ребёнка и улыбка любимой жены.