У самых корней виднелись чьи-то чумазые пятки, торчавшие из сношенных сандалий. Хищно усмехнувшись, Матвей убрал оптику и, достав из-за голенища сапога нож, направился к наблюдателю. Убивать его Матвей не собирался, но знать, кто именно за ними наблюдает, было необходимо. Так что, бесшумно подобравшись к кустам, он примерился и крепко пнул наблюдателя прямо по пятке, заставив его вскрикнуть и вскочить.

Удар этот хоть и не опасный, но весьма болезненный, заставляющий человека некоторое время хромать. Так что вскочивший, попытавшись наступить на ушибленную ногу, охнул и скособочился. Матвей, недолго думая, двинул его кулаком в челюсть и, быстро обыскав, закинул щуплое тело на плечо. Спустя примерно четверть часа, догнав сотню, он сбросил свою ношу под копыта сотникова коня и, обыскав его, коротко доложил:

– За нами следил.

– Ты его не зашиб случаем, десятник? – склоняясь с седла, поинтересовался Гамалий. – Он же тощий, в чём душа держится.

– Жив, курилка, – усмехнулся Матвей. – Сейчас, – пообещал он, снова наклоняясь к телу. – Во, зашевелился. Где там толмач наш? – спросил он, нажав пленнику на точки под ушами.

В ответ на этот массаж тело глухо застонало и принялось сучить ногами. Потом оно открыло глаза и, увидев над собой натурального лешего, испуганно охнуло и попыталось куда-то уползти.

– Не балуй, – грозно посоветовал Матвей, откидывая с головы лохматый капюшон и наступая мужичку на ногу сапогом.

– Да полегче ты, чёрт, – осадил его сотник. – На тебя и так-то глянешь, духа лишишься, а тут ещё оделся так, что и мне жутко. Пусти его.

Подъехавший к ним Ахмет-хан что-то негромко спросил, и пленник разразился длинной визгливой тирадой. Старательно вслушавшись в этот поток звуков, Матвей так и не уловил, что можно понять из всей этой тарабарщины. Но как оказалось, Ахмет-хан понял всё сказанное. Чуть улыбнувшись, он повернулся к сотнику и перевёл:

– Он шёл к родственникам в соседнюю деревню и с холма увидел нас. Решил посмотреть, что за люди и куда идут. Сейчас в этих местах стало опасно, и он пытался понять, что делать дальше. Возвращаться, чтобы предупредить своих, или идти дальше.

– Как далеко отсюда вода имеется? – кивнув, поинтересовался Гамалий.

– Половина дневного перехода, если пешком идти, – перевёл толмач ответ.

– А в верстах это сколько будет? – озадачился сотник.

– Не знают они тут вёрст, командир. Всё в переходах считают. И времени точного тоже не знают. Есть утро, день, вечер, ночь. А остальное им не интересно, – с усмешкой пояснил Матвей, с интересом рассматривая своего пленника. – Это ещё ладно, что он про пеший переход сказал. А мог бы про верблюжий сказать.

– Это верно, – с улыбкой поддержал его Ахмет-хан. – Обычно они так и считают. У этого, видать, верблюдов нет, вот он про пеший ход и вспомнил.

– И чего с ним теперь делать? – озадачился сотник.

– У тебя деньги местные есть? – чуть подумав, спросил у него Матвей.

– Имеются, – удивлённо кивнул казак.

– Покажи ему монету и пообещай наградить, ежели нас короткой дорогой к колодцу приведёт. Выполнит, так после и отпустим. Ну, а ежели нет, ему же хуже, – развёл пластун руками.

Сунув руку в карман, Гамалий выудил местную серебряную монетку и, показав её пленному, кивнул толмачу:

– Переведи.

Ахмет-хан не спеша произнёс несколько фраз, и мужичок, внимательно посмотрев на монету, задумчиво кивнул, явно не веря ему.

– Командир, брось ему медяк, а то как бы с испугу не завёл куда, – посоветовал Матвей, наблюдая за мужичком.

Поймав брошенную ему медную монетку, мужичок явно повеселел и, развернувшись, шустро захромал в нужную сторону. Матвей, успевший сменить свой камуфляж на черкеску, вскочил в село и направил Буяна следом за проводником. Пару раз оглянувшись, мужик с восторгом оглядел жеребца и, уважительно цокнув языком, разразился очередной длинной тирадой.

– Конь ему твой понравился, – с усмешкой перевёл Ахмет-хан. – Говорит, что такие кони здесь только у вождей бывают.

– Врёт, паршивец, – фыркнул Матвей. – У вождей тут аргамаки чистокровные под седлом. Мне такого ни за что не купить.

– Можешь мне не верить, но это редкость, – усмехнулся в ответ толмач. – Тут чистокровный конь ещё дороже стоит. Даже войны из-за них начинались.

– Вот я и говорю, врёт, – кивнул Матвей, внимательно отслеживая каждое движение проводника.

Быстрый обыск показал, что у него ничего кроме посоха и небольшого узелка не имеется, но в этих местах ухо нужно держать востро. Местные умеют выживать там, где любой приезжий через неделю сдохнет. Не от жажды, так от укуса змеи или скорпиона. А то и просто попробовав какой ягодки. Чтобы жить в этой части света, нужно быть выживальщиком или иметь специальную подготовку. Так что расслабляться Матвей не спешил.

Часа через два неспешного пути проводник вывел их на широкий, пологий холм и, остановившись, заговорил, тыча пальцем куда-то вперёд. Подъехавший к нему Ахмет-хан привстал в стременах и, всмотревшись в указанную сторону, пояснил:

– Это его деревня и там есть колодец. Но он просит соблюдать правила и не трогать людей деревни.

– Скажи ему, мы никого трогать не хотим. Нам просто коней напоить надо, – кивнул сотник, улыбаясь проводнику.

– Главное, чтобы сами в драку не полезли, – вполголоса добавил Матвей.

– С чего бы? – повернулся к нему сотник.

– Вода в этих местах главная ценность, и ежели её в том колодце мало, могут и прогнать, – вздохнул Матвей, понимая, что лезет со своими советами туда, куда его никто не звал.

– Здесь ещё не так сильно, – одобрительно кивнув, добавил Ахмет-хан. – Вот когда ближе к пустыне подойдём, там да. Запросто прогнать могут.

– И откель ты только всё это узнать успел? – удивлённо проворчал Гамалий, почёсывая в затылке. – Добре. Бог не выдаст, свинья не съест. Двинули, браты. Всё одно коней поить надобно. А ты, десятник, поглядывай. Глаз у тебя острый, глядишь, чего и приметишь.

Сотня шла к деревне шагом, не делая резких движений и не обнажая оружия. Глядя на несколько матерчатых шатров, из которых и состояла местная деревня, Матвей с интересом наблюдал, как вездесущая пацанва, заметив чужаков, тут же подняла крик, на который из шатров вышло всё мужское население. К его удивлению, у сельчан нашлось и несколько сабель, которые мужчины воинственно сжимали в руках, при этом не обнажая.

Дойдя до края деревни, проводник остановился и принялся что-то громко говорить, тыча рукой то в себя, а то в стоявших рядом казаков. Выслушав его, несколько старейшин переглянулись, после чего один из них ткнул рукой куда-то в сторону. Проводник, коротко поклонившись, зашагал в ту сторону, жестом позвав бойцов за собой.

– Дозволили, – коротко сообщил Ахмет-хан.

Добравшись до колодца, казаки спешились и принялись не торопясь доставать из колодца широкое кожаное ведро, из которого сливали воду в длинную каменную поилку. Бойцы отирали коней и, дав им немного остыть, подпускали к воде. Десяток сменялся десятком, и казаки внимательно следили, чтобы лошади не опились. Жара могла сыграть с ними дурную шутку. Перепившая воды лошадь может двигаться только шагом, и любая попытка погнать её даже рысью может плохо закончиться.

Гамалий, перебросив проводнику обещанную монету, жестом отпустил его и, напоив коня, снова принялся изучать карту. Матвей, проверив, как идут дела у его десятка, с интересом присматривался к местному быту. Как ни крути, а увидеть родоплеменное устройство своими глазами было интересно. Любопытная детвора, убедившись, что деревню никто трогать не собирается, подобралась поближе и жадно рассматривала оружие бойцов.

Один из мальчишек, лет пяти, набравшись смелости, подошёл к Матвею поближе и, протянув руку, коснулся кончиком пальца ножен шашки. Улыбнувшись, Матвей вытянул шашку примерно на треть и, развернув её так, чтобы хорошо было видно боковину, присел на корточки, давая мальчишке рассмотреть узор на клинке. Словно заворожённый, ребёнок протянул руку и, коснувшись пальцами металла, восторженно охнул и, тут же отдёрнув руку, отбежал в сторону.

– Боец растёт, – усмехнулся Матвей, выпрямляясь и возвращая оружие в ножны.

– Он теперь до старости рассказывать будет, что настоящий булат видел и даже его касался, – усмехнулся в ответ Ахмет-хан, кивая на стоящих неподалёку мужчин.

– Думаешь, он понял, что это булат? – хмыкнул Матвей.

– Не он. Они, – кивком головы указал толмач на мужчин.

– Это ж просто пастухи. Откуда им про булат знать? – не поверил Матвей.

– Уж поверь, знают, – уверенно ответил переводчик. – И не смотри, что они вот так вот живут. В этих местах ценностей не так и много. Верблюды, золото и оружие. Это всё они ценят и умеют замечать. Даже кони тут ценятся меньше, чем верблюды. А воевали они от создания мира. Так что булат они знают хорошо. К тому же не забывай, что отсюда до Дамаска не так и далеко.

– Тоже верно, – согласился Матвей, задумчиво ероша чуб. – А чего они на нас так уставились? Мы ж в деревню не заходим.

– Не верят, – пожал Ахмет-хан плечами. – Местных тут часто обманывали. Особенно европейцы. Вот и ждут подвоха.

– Ну, пусть стоят, ежели не лень на таком пекле торчать, – махнул Матвей рукой, устраиваясь на ближайшем камне.

Сняв папаху, он взъерошил себе волосы, давая голове малость проветриться на тёплом ветру, и тут, краем глаза заметил, как один из мужчин толкнул стоящего рядом мужика локтем, взглядом указывая куда-то под камень, на котором он сидел. Опустив взгляд, Матвей увидел выползшую из-за камня змею. По характерному рисунку на голове он узнал ядовитую эфу и плавно потянул из ножен кинжал.

Судя по всему, большое количество топающих лошадей побеспокоило змею, и она выбралась из норы, чтобы наказать того, кто её побеспокоил. А может, просто пряталась под камнем, пережидая дневную жару, и теперь решила поискать чего-нибудь перекусить. В любом случае укус этого гада ничего хорошего никому не сулил. Примерившись, Матвей плавным движением соскользнул с камня и, резко присаживаясь на корточки, смахнул ей голову кинжалом.

* * *

– Ну, Матвей, ты и хват, – растерянно качая головой, ворчал Стремя, невольно оглядываясь назад. – Это ж надо суметь? За камнем, на котором сам же сидел, змеюку приметить. А я-то думаю, чего это местные так всполошились, а они, оказывается, змей тех пуще чёрта боятся.

– Не все, – качнул Матвей чубом. – Но в таких вот деревеньках и вправду опаску имеют, потому как докторов у них тут и вовсе не имеется. А яд у этих змей крепкий. Чуть промедлил, и всё, панихиду заказывай.

– Господи, а про змей-то ты откель узнать успел? – изумлённо спросил подъесаул.

– Так они и в степи у нас водятся, – пожал Матвей плечами.

– И чего? – не понял Стремя. – Есть они там, знаю. Сам сколь раз видел. А ты-то как про них узнать сумел?

– Так пластуны и научили попервости. А после уж специально к доктору на ярмарке ходил, спрашивал.

– Зачем? – снова не понял подъесаул.

– Да ты смеёшься, что ли? – возмутился Матвей. – Сказано, пластун я. А пластуну иной раз приходится часами на земле пластом лежать, врага высматривая. Вот тут змеи и могут самой главной опасностью стать. Потому и узнавал, как определить, ядовита та гадина или нет, и что делать, ежели ужалит.

– И как? Узнал?

– Кое-что узнал, – кивнул Матвей, оглядывая соседние холмы.

– И как спастись, коль ужалила? – не унимался подъесаул.

– Лекарство особое потребно. Да только редкое оно вельми. И не от всякой змеюки спасает.

– Выходит, даром время терял?

– Всякое знание на пользу, – упрямо качнул Матвей головой. – Кое-чего мне тот доктор всё одно поведал.

– Ну, хоть так. Ты чего там высматриваешь? – насторожился вдруг казак, заметив взгляд собеседника, направленный куда-то в сторону.

– Камни на холме видишь? – негромко уточнил Матвей, кивая в нужную сторону.

– И чего?

– Похоже, в тех камнях укрылся кто-то.

– С чего так решил? – подобрался подъесаул.

– Блеснуло на солнце что-то, да ещё шевеление какое-то имеется.