Не получилось, ремни удержали, но это стало единственным послаблением, которое он получил. Рино будто оказался в центре ревущего водоворота, перед глазами все мелькало, дышать становилось все сложнее, человеческий организм не справлялся с такой абсолютной, всесторонней атакой, поддавался ей головокружением, тошнотой, болью в мышцах. Рядом кричала Кети, хотя он и не услышал бы ее, если бы она не осталась так близко. Рино не обратил на нее внимания, не попытался утешить. Он уже понял, что произошло.

Овуор не справился. Рискнул – и не справился, так бывает при любой опасной операции. Похоже, тот тип, внутри которого спрятали бомбу, был не невинной жертвой, а безумным фанатиком, который подорвал сам себя. Он-то не выжил, но для остальных это ничего не меняет. Судя по тому, что челнок не уничтожен полностью, Овуор все-таки сумел отвести ублюдка в лазарет, взрыв произошел там. Но разве от этого легче?

Если бы у Рино спросили такое на каком-нибудь теоретическом обсуждении, он бы уверенно сказал: не легче, конечно, одинаково. Может, даже хуже – вместо быстрой и безболезненной смерти они получили мучительную. Это большой корабль еще можно вытянуть, если его взорвали, а челноку конец при любом раскладе!

Но сейчас шло не теоретическое обсуждение, Рино находился внутри того самого обреченного челнока, и принимать смерть просто потому, что она вроде как неизбежна, не хотелось. Он боялся – конечно, он боялся! Любой психически здоровый человек боится смерти, это вполне нормально. Однако некоторые под влиянием страха каменеют, поддаются апатии, сдаются. Рино же боялся и делал. Тело будто пробудилось, оно действовало до того, как разум успевал хоть что-то проанализировать. Только такая скорость и могла спасти их сейчас.

Выровнять челнок пилот пока не мог, да он и не пытался. Вместо этого Рино сосредоточился на возвращении суденышку хоть какой-то герметичности. Он уже убедился, что аварийная система сработала одновременно с сиреной: люди получили шлемы и маски. Теперь же Рино активировал еще и перегородку между лазаретом и салоном, она предназначалась для несколько иных условий, но должна удержать. Чуть подумав, он все-таки запустил защитные поля, укрывшие пассажиров энергетическими коконами.

Такие поля были разработаны для кораблей, проводивших эвакуацию с места боевых действий. Плюсом стало то, что они берегли людей и стабилизировали обстановку внутри челнока. Минусом – что они жрали чертовски много энергии. Но зачем им беречь энергию, если шансов уцелеть почти нет? Если уж и погибнуть, то использовав все ресурсы – вдруг один из них поможет?

Действия Рино улучшили ситуацию, компьютер постепенно возвращал контроль. Однако пилот прекрасно знал: просто выровняться и лететь дальше они не смогут. Им сейчас даже опасно направляться к станции: пока они крутятся вот так, как взбесившаяся торпеда, нормально они не состыкуются, они могут серьезно повредить «Виа Феррату»!

Им нужна была точка опоры, чтобы система перезагрузилась, а Рино смог устранить хотя бы самые серьезные повреждения. И вариантов в Секторе Фобос нашлось не так много, но они были.

Зона, которую командир «Слепого Прометея» выбрал для последней остановки станции, была безопасной по местным меркам – и все равно не безобидной. Астероиды кружили здесь постоянно, просто в большинстве случаев их движение можно было предугадать. Мелкие осколки смогли добраться до станции – хотя Рино упорно не верил рассказам Лейса о том, что они сделали это намеренно. А вот крупные астероиды, размером превосходящие челнок, двигались по предсказуемой траектории.

Одним из таких гигантов и решил воспользоваться Рино. Он знал, что шансы разбиться об это камень велики – пятьдесят на пятьдесят… Нет, наверняка больше, что-нибудь в районе тридцать на семьдесят, и не в пользу челнока. Пилот заставил себя не думать об этом, он снова отдал всю власть телу, которое управляло десятками кораблей, будто пропустило их через мышечную память и теперь двигалось само по себе. Рино казалось, что панель вот-вот вспыхнет и сожжет его, что неожиданно сильные рывки штурвала лишат его рук, и все равно он делал то, что должен. Он смотрел вперед, хотя инстинкты требовали закрыть глаза. Он думал лишь об одном: то, что он видит перед собой сейчас, может как убить его, так и спасти.

Он как будто подбрасывал монетку, и он поставил все на одну из сторон, Сектор Фобос – на другую…

Маленькая монетка решила его судьбу. Челнок содрогнулся так, будто взрыв начал поглощать и его, но это было лишь иллюзией. Он выдержал, уцелел, не загорелся. Компьютер исходил неоновыми предупреждениями, однако работал. Даже двигатели не заглохли!

Рядом с ним, в кресле второго пилота, рыдала Кети, но Рино не обращал на нее внимания. Он видел, что она жива и вроде как серьезно не пострадала, а помощи от нее он и не ждал. Пилот активировал общий купол защиты – на время это установит искусственную атмосферу даже в сильно поврежденном челноке. Сейчас Рино предстояло увидеть, хватит ли им этого времени.

Запустив перезагрузку системы, он направился в пассажирский салон. Все тело болело, там, где в него впились ремни безопасности, уже наверняка формировались кровоподтеки, но Рино заставил себя не обращать на это внимания: ничего еще не закончилось.

Салон выглядел жутко: обгоревший, залитый запекшейся кровью… полный обгоревших, изорванных взрывом на части тел. Это было страшно, и кто-то другой решил бы, что все пропало, но Рино был военным, он заставил себя оценивать ситуацию здраво, для скорби еще нужно выжить!

Можно сказать, что они легко отделались. Да, при всех смертях, ужасе, травмах, это было легко. Они потеряли лишь четверых пассажиров – тех, что сидели ближе всего к лазарету. Остальные уцелели и даже, кажется, обошлись без серьезных травм. Однако настоящим чудом стало не это, а то, что Рино увидел на полу Овуора Окомо.

Он ожидал, что вице-адмирал погиб… Да он был уверен в этом! Овуор должен был находиться рядом с психом, когда все произошло. Судя по состоянию, в котором оказался лидер их группы, так и было. Овуор сильно обгорел, на груди и животе просматривались чудовищные раны, лицо превратилось в кровавую маску – но он был жив вопреки всему.

Случайностью это не стало: вице-адмирал успел воспользоваться аварийным магнитом, закрепившим его на полу, да и хвостовая часть челнока пострадала меньше, чем можно было ожидать. Все вместе это рассказало опытному пилоту историю произошедшего тут.

Не только Рино сумел отреагировать мгновенно, Овуор сделал даже больше… Больше, чем Рино, и больше, чем казалось возможным. Скорее всего, псих успел сказать что-нибудь, эти фанатики любят ляпнуть пафосный бред перед смертью. Овуор понял, насколько все плохо, и сразу же после того, как слова прозвучали, оттолкнул самоубийцу подальше, нажал кнопку срочного пожаротушения и подался назад. Все вместе это не могло спасти корабль, но могло уменьшить ущерб. А Овуору помогло еще и то, что он надел на миссию военную форму, укрепленную, защищающую своего владельца от перегрузок.

Что ж, у Кети будет шанс сделать себя полезной! Рино позвал ее, убедился, что она в состоянии воспринимать человеческую речь, и продолжил осмотр.

То, что командир выжил, окрылило его, внушило надежду, что они все-таки выиграли в этой безумной игре. Если Овуор проделал такое, челнок можно починить прямо на астероиде, никто не умрет!

Однако очень скоро выяснилось, что Сектор Фобос сыграл с ними в ничью. Они выжили, челнок пострадал не так уж сильно, но… Был и подвох.

Астероид, который Рино выбрал наугад, потому что других рядом не было, оказался не обычным. Он относился к тем проклятым каменюкам, о которых рассказывал Лейс… Рино про себя назвал их проклятыми, хотя вслух о таком не болтал, за это и внеочередную проверку на психические отклонения заработать можно.

Но как не верить в проклятья, если им выпало такое? Первые кристаллы, пока еще хрупкие, такие безобидные, уже двинулись в сторону искореженного челнока, и останавливаться они определенно не собирались.

Люди поверили, что астероид их спас – а он их попросту поймал.

* * *

Шукрия понятия не имела, что произошло, да и не хотела разбираться. На нее волной налетел абсолютный, животный ужас. Живот скрутило, горло будто сжала невидимая рука. Шукрия только и успела, что скатиться с кровати, упасть на четвереньки, а потом ее все-таки вырвало – в моменты сильнейшего стресса такое с ней случалось.

Легче не стало, страх нарастал, боль в искалеченной руке становилась сильнее, она распространялась от кисти к предплечью и дальше – пульсацией, жаром, воспалением. Справиться с этим Шукрия не могла, она схватила полотенце, самое чистое, что было в ее убогом жилище, кое-как замотала руку и поспешила к двери. Каким-то чудом она вчера не лишилась всех заработанных денег, и сейчас только это могло ей помочь.

Она хотела попасть в больницу. Настоящую больницу, во втором уровне! И плевать, что там дорого, пусть забирают все, только вылечат ей руку! Она не знала, хватит ли ее скромных средств на оплату, и узнать ей было не суждено: тоннели, ведущие к следующему уровню, были перекрыты военными.

– Что происходит? – настороженно спросила Шукрия, приближаясь к патрулю.

– Проверка на астрофобию, – лениво отозвался солдат. Потом, разглядев собеседницу получше, напрягся, подобрался, да и понятно, почему: даже на фоне местных жителей она выглядела отвратительно. – А с тобой что случилось?

– Несчастный случай на задании, – вымученно улыбнулась она. – Пальцы оторвало…

– Вот черт! Вали-ка ты отсюда со своими обрубками, а то помрешь – а мне отчитываться!

Она не собиралась говорить ему правду. Военные и так никому не доверяют, а в период потенциального заражения астрофобией – тем более. Эти люди ей точно не помогут, и Шукрии следовало убедить их, что все под контролем. Они не жалели ее, но и подозрительной не считали, это лучшее, на что она могла рассчитывать.

Прорываться в больницу по другим тоннелям не имело смысла, Шукрия не сомневалась, что там будет то же самое. План пришлось поменять: теперь она могла довольствоваться лишь местными знахарями. По пути к ним она заставила себя думать исключительно о том, что скоро получит помощь. Она пока не готова была размышлять, как ей теперь выживать – с изуродованной правой рукой!

Обычно у знахарей было не протолкнуться: в Лабиринте постоянно кто-нибудь болел или травмировался. Но в период проверки все старательно изображали из себя здоровых, и знахари просто выжидали, пока появится новая возможность подзаработать. Никто из них не был настоящим медиком, те получили работу в больнице. Знахарями же становились в лучшем случае санитары, помогавшие когда-то в лазарете, а в худшем – бывшие заключенные, которые в тюрьме наловчились кое-как зашивать раны и разбираться в простейших лекарствах.

Шукрии не повезло – в который раз: ей достался бывший зэк. Тут и присматриваться не приходилось, такого жуткого типа, почти полностью скрывшегося в коконе из трехмерных татуировок и металлических подкожных имплантов, даже в самый захудалый лазарет бы не пустили.

Но был во всей этой ситуации и плюс: заключенный повидал всякого, увидев обрубки вместо пальцев, он даже не моргнул.

– Крысы погрызли, – бросил он, делая Шукрии укол обезболивающего. – Случается.

– Крысы? – пораженно повторила она.

– Они, падлы… Видно же, вот тут срез! Скорее всего, мелкая какая-то дрянь подкралась, а ты руку с кровати свесила. Хорошо хоть, вовремя проснулась! А то б и до запястья добрались.

– Но как же… этого не может быть…

– Ну, глянь, если не веришь! – Мужчина насмешливо потряс ее руку за запястье, и Шукрия вскрикнула от боли. – Чем обработала хоть?

– Ничем, – всхлипнула она.

– Что трындишь? Я ж вижу, что уже облила какой-то дрянью… Антисептиком, что ли? Зря, кожу пожгла еще… Ладно, плевать, твое дело.

– Если это крысы… если они… это сделали… Как же я буду дальше жить?

– Другой рукой научишься делать всякое, – ухмыльнулся знахарь, и тут кто угодно бы по его маслянисто блестящему взгляду догадался, на что он намекал. – А может, и покоцанной рукой. Некоторым такое даже нравится!