Это была страшная темнота. Ослепляющая. Она напугала бы где угодно, но здесь, в пустоте тоннеля, похожего на звериную нору, она приносила с собой клаустрофобию. Трою вдруг показалось, что ему нечем дышать, вместе со светом ушел воздух, скоро не будет ничего, совсем ничего. Инстинкты требовали рваться в разные стороны, искать путь – обратный или к спасению. Начальнику силового блока понадобилась вся сила воли, чтобы усмирить подсознание, заставить себя остаться на месте.

Глупо умереть тут, как последняя истеричка, когда он преодолел сложнейшее испытание! С таким трудом перебраться через бездну – только чтобы рухнуть в нее почти добровольно? Гениально! Ну, нет света и нет, не худшие обстоятельства. Трой, как и его подчиненные, прошел несколько «слепых тренировок», где его учили, что делать при внезапной потере зрения. Здесь, по сути, то же самое.

Поэтому он заставил себя ползти вперед. Медленней, чем полз раньше, руками ощупывая то, что его ожидало. Вряд ли будет второй провал, но – вдруг? Лучше уж не спешить, до участка, где тоннель снова станет высоким, осталось метров десять от силы.

Потеряв зрение, он заставил себя полностью сосредоточиться на звуках, хотя все звуки исходили от него. Гулкий звон, который порождали в плитах его движения. Сбитое дыхание. Сердце, громыхающее так, что слышали, пожалуй, по всей станции. Скрежет когтей по металлу.

Когда его мозг распознал новый звук, Трой замер, как зверь, внезапно оказавшийся перед сияющим взглядом хищника. Показалось или?.. Нет, не показалось. Трой замер, он не шевелился, даже дыхание задержал, только грохот сердца сдержать не мог. Но к этому грохоту все равно примешивался посторонний звук – негромкий, как будто вкрадчивый. Чем-то острым проводят по металлу, получается скрежет, пробирающий до костей…

Звук не одиночный. Когти? Да, наверно, это наверняка станционные крысы, хотя звучит не совсем как их шаги… А что еще? Это они, наверняка они.

Насколько было известно Трою, засилья крыс на «Прометее» удалось избежать. Даже высшие, обычно безразличные к проблемам Лабиринта, понимали, какой грандиозной бедой это способно обернуться, и регулярно проводили чистки. Но, пожалуй, логично, что как раз на периферии могли образоваться гнездовища этих тварей.

И все же… Почему звук отличается? Почему он дополняется чем-то странным, будто слизь переливается из сосуда в сосуд? Почему кажется, что эти существа, чем бы они ни были, уже рядом, ползают по металлическим плитам, возле которых замер Трой, сверху и снизу? Сверху они еще оказаться могли, но снизу наверняка такая же пустота, как была в проломе…

Крысы так не могут. Трой даже догадывался, кто может, просто признавать это не хотел.

Он собрал остатки сил и рванулся вперед. Он больше не прислушивался, он знал, что это бесполезно. Он осознавал, что продвигается очень быстро, но из-за темноты ему казалось, что он застрял. Увяз в черной смоле, движения нет, будущего нет… Все уже закончилось, а он, несчастный дурак, просто не в состоянии это осознать.

Трой Галлахар половину жизни провел на космической станции «Слепой Прометей». Он привык к ней, он даже звал ее домом. Чтобы не поддаваться нарастающему безумию вечного страха, он заставил себя поверить, что это, по сути, та же колония. Немного необычная, да, потому что тут вечная ночь и все вынуждены скрываться. Но все равно понятная, такая же безопасная, как другие колонии.

А сегодня на него вдруг обрушилось открытие, которое, на самом-то деле, никогда не переставало быть единственно возможной истиной: он в космосе. Вокруг него миллионы, миллиарды световых лет враждебной пустоты. То, что он и остальные протянули в Секторе Фобос так долго, – не более чем каприз Вселенной. Потому что для нее эти жалкие годы совсем не «долго», она мыслит эпохами. Она понаблюдала за людьми, позволила им вообразить, что все еще будет хорошо.

Ну а потом Вселенная наигралась с ними и пришла взять свое. То, что преследует Троя, – новая реальность, которая рано или поздно поглотит их всех. Но даже зная об этом, он еще на что-то надеялся. Оказывается, даже в Секторе Фобос надежда держится дольше всего, побеждая разум…

Трой спасся. По крайней мере, он верил, что спасся. Темнота стерла время и расстояние, однако он почувствовал миг, когда тоннель наконец расширился, возвращая ему свободу движения. Правда, переход сопровождался горкой, по которой Трой беспомощно скользнул вниз – увидеть ее он не мог, нащупать не успел, на схеме она не отображалась. Но есть ли смысл грустить о небольшой неприятности на финишной черте?

Он знал, что убежит. Да, ударится об пол, но не сильно, тут все под контролем, а потом поднимется, доберется до людей, все будет хорошо…

Он не ударился об пол. Хорошей новостью это не стало. Нет, Троя поджидала не очередная распахнутая пасть пролома. Металлический пол в этой части тоннеля по-прежнему существовал, просто его нельзя было коснуться. Трой упал на что-то мягкое, скользкое, пульсирующее… живое.

И в этой бескрайней пустоте, еще не потеряв возможность движения, до того, как пришла боль, он вдруг четко, с острой тоской понял: он уже не выберется… Сектор Фобос решил его забрать.

* * *

Происходило нечто странное. Официальную жалобу Виктор подать не мог, потому что правила и законы соблюдались: прозвучал сигнал тревоги, вскоре появились проверочные бригады военных, призванные определить, не поддался ни кто-нибудь астрофобии. Вроде как обычное дело, они всегда этим занимались – штат полиции был слишком малочисленным, чтобы справиться с таким.

Но в этот раз хватало и необычного. Например, то, что тревога звучала везде и сразу. Коллеги убеждали Виктора, что это не так, ему просто показалось. Но он специально опросил жителей разных районов Лабиринта – и все они слышали звук! Виктор и не помнил, когда такое случалось последний раз… Случалось ли вообще?

Второй странностью стало количество бригад. Казалось, что сюда пригнали если не всех военных, то большую их часть. В узких переходах Лабиринта они были слишком очевидны, они пугали, создавая столпотворение. Они и сами нервничали, это еще больше нервировало местных жителей.

Ну а главное, руководил проверкой лично Скайлар Ллойд. Сын и первый помощник адмирала Чарльза Ллойда собственной персоной. Истинный небожитель. Скайлар тут раньше появлялся, но очень редко и никогда не скрывал, что это место внушает ему лишь презрение. Он старался сделать свои визиты в Лабиринт предельно короткими, а тут вдруг вынужден был задержаться – минимум на несколько часов, проверки меньше не длились. Такая масштабная и вовсе на целые дни затянуться могла!

Виктор как раз работал в полицейском управлении, когда туда ввалился Ллойд. Общаться с ним следователю не хотелось: с таким вежливость соблюдать противно, а хамить ему опасно. Виктор предпочитал помалкивать и делать вид, что он вообще не заметил «прирожденного управленца». Обычно это срабатывало, но на сей раз Скайлар не дал ему такой возможности, он сам направился к его столу.

– Ты ведешь дело об убийстве тех троих? – спросил он с таким видом, будто каждое слово, обращенное к жителю Лабиринта, причиняет ему нестерпимую боль.

– Каких еще троих? – от неожиданности Виктор растерялся, но быстро сообразил, что к чему. – Той семьи?

– Да-да, семьи, три трупа, которые нам недавно подкинули… Ты?

– Я.

– Я видел твои отчеты. Ты упомянул все? Были другие сведения?

Желание просто ударить его нарастало. Скайлар ведь был… ну, никем, если уж говорить совсем откровенно. Он, в отличие от других представителей силового блока, вообще за собой не следил. От природы он был тощим, но уже обзавелся заметным животом. Сохранить физическую силу в условиях «Слепого Прометея» было трудно, труднее, чем на любой из планет, так что Ллойд-младший решил и не начинать. В итоге мышц у него толком не было, и он, почему-то обожавший обтягивающую одежду, казался скелетом, на который забавы ради навесили водянистый мешок круглого пуза.

Обладая лучшими ресурсами, здоровье он все равно не сохранил. Несмотря на юный возраст, Скайлар уже лишился большей части волос, бледную кожу покрывали воспаленные волдыри, ногти стали желтыми, изо рта несло, как из канализационного слива. Но при этом вел он себя как хозяин и на окружающих смотрел, как на мусор. При том, что именно они обеспечили ему и другим высшим комфортную жизнь! Кто-то относился к такому спокойно, кто-то приучил себя не обращать внимания, чтобы не расстраиваться, Виктору же с каждым разом было все сложнее сдерживать злость.

– Я упомянул все, что увидел там, и все свои теории, – холодно ответил он.

– Ладно, молодец, – снисходительно кивнул Скайлар. – Про тебя говорят, что ты адекватный, так что поверю. Другие такие убийства были?

– Такие – это какие?

– М-да, поторопился я с адекватность… Выгрызенные изнутри!

– А их выгрызли изнутри? – насторожился Виктор. – Отчет о вскрытии к нам так и не пришел.

Скайлар сообразил, что сболтнул лишнего, и тут же заявил:

– Ладно, забудь. Отчет не пришел, потому что и не должен. Это дело берет себе военная полиция.

– Но почему? Это же наши люди, из Лабиринта!

– Не твоего ума дело! Тебе сказали не лезть в это, займись чем-нибудь другим. Тем более что в ближайшие два-три дня у тебя и других бездельников работы и так хватит.

Виктор представил, как бьет этого слизняка башкой об угол стола, как лысеющая черепушка, облепленная похожими на сопли полупрозрачными прядями, раскалывается и на свободу вылетает вся та труха, которую сейчас ошибочно принимают за мозг… Стало чуть легче, и полицейский даже изобразил подобие улыбки:

– Что же это будет за работа?

– Мы объявляем частичный карантин и комендантский час, – объявил Скайлар. – Днем вы сможете выполнять свою работу, но в семь все должны расходиться по пунктам регистрации, чтобы мы могли проводить регулярную проверку.

– Волна астрофобии была так сильна на этот раз?

– Рекордная, всю станцию накрыла! Так что будем справляться с последствиями.

Скайлар врал, не особо утруждаясь. Слова, которые он произносил, были пугающими, грозящими гибелью всей станции. При этом его голос звучал ровно, тон получился скорее скучающий, да и поза была расслабленной. Скайлар должен был понимать, что тут его не защитит даже богатое происхождение, а страха все равно не чувствовал… Видно, сам он уже прошел проверку и убедился, что болезни у него нет. Но разве он не понимает, что, если кто-то взбесится, убить могут даже высших?

А главное, при чем тут мертвая семья?

Вскоре Скайлар ушел, и Виктор тут же попробовал открыть досье погибших. Конечно же, у него ничего не получилось. Военные не только не передали полиции информацию о вскрытии, они заблокировали все файлы, что уже были собраны.

Думают, что победили, настояли на своем? Напрасно. Виктор всегда отличался великолепной памятью, ему не нужны были фотографии, чтобы воспроизвести все детали с места преступления. Ему могли запретить вести дело официально – и все равно он уже знал, что без ответов не останется. Пускай Скайлар изображает тут принцессу космоса сколько угодно, плевать на него! Свой дом Виктор был готов защитить любыми способами… каким бы этот дом ни стал.

* * *

Переход от контроля к хаосу был слишком быстрым, меньше секунды, кажется, прошло, к такому подготовиться нельзя. Только что Рино управлял кораблем, а вот все закружилось, завертелось, сменилось рывками и падением – или полетом, но уже по воле космоса, а не пилота. Мерный и привычный гул двигателей обернулся чудовищным грохотом, от которого закладывало уши, чуть позже – воем сирены, предупреждавшем о разгерметизации. Незримая сила схватила Рино, попыталась швырнуть вниз, изо всех сил ударить о панель управления – так, чтобы приборы залило кровью…