Подыскивая слова, я решила поведать Ноа о своем краткосрочном плане. Ему он, наверное, не понравится, но мне нужно было с этим разобраться сразу.

– Я остаюсь в Нью-Йорке, Ноа, – призналась я, не в силах смотреть ему в глаза. Я продолжала теребить пуговицу, пока та чуть не оторвалась от ткани. – Во всяком случае, на какое-то время. Я уже забронировала гостиницу длительного проживания.

Он долго молчал, вновь уделяя все внимание дороге.

– Это что, какое-то вторжение? – его голос был тих, пронизан нотками горечи.

С заднего сиденья отозвался Сэм:

– Это я ее попросил, пап. Она может нам помочь.

Я отважилась бросить взгляд на Ноа, подметив, как напряглась его челюсть и как пальцы крепкой хваткой обернулись вокруг руля. Его ноздри раздулись, когда он поднес сигарету ко рту.

– Мне не нужна никакая помощь, Комбс, – многозначительно сказал он.

Сглотнув вставший поперек горла комок, я возразила:

– А вот тот факт, что твой сын сел на поезд до Флориды, чтобы молить меня о помощи, говорит об обратном.

Я приготовилась принять на себя его гнев. Воздух вокруг нас искрился от электрического тока, и я практически слышала, как его негодующие слова звенят у меня в ушах.

Но слова не прозвучали. Ноа ничего не сказал.

Вместо того он включил радио, и всякий потенциальный спор был вытеснен Дэвидом Гролом^[6].

Двадцать минут спустя мы уже въезжали на подъездную дорожку Ноа. Когда мы вошли в парадную дверь, два светловолосых мальчика вылетели из-за угла и набросились на Сэма с сокрушительными объятиями.

– Сэмми! – завизжал Джереми. – Ты где был? Тебя полицессские искали.

С кухни вышла женщина с оливковой кожей и жесткими черными волосами, забранными в хвостик. Она вытирала руки полотенцем для посуды.

– Слова богу, ты цел, Сэмми, – сказала она и облегченно улыбнулась.

Я стояла в дверях, вцепившись в свою спортивную сумку, когда все глаза обратились ко мне.

– Я Челси, – поздоровалась я.

– Привет! – помахал Джереми.

– Здравствуй, – сказал Кейден, показывая на домработницу. – Это Эсмеральда.

Эсмеральда опасливо оглядела меня, из ее терракотовых глаз сочилось осуждение.

– Вы – та женщина из журналов, – подметила она, скользя по мне взглядом от лица к сандалиям на ремешках.

Мои губы сжались в линию.

– Да… Полагаю, это я.

– Вы очень красивая.

Я озадаченно нахмурилась, не вполне понимая, как на это отвечать. Комплимент Эсмеральды прозвучал невероятно похоже на оскорбление.

Ноа кивнул в сторону лестницы.

– Переговорим, Комбс?

– Конечно. – Я прочистила горло, опуская свою сумку возле входной двери. Мне не терпелось убраться подальше от осуждающих глаз Эсмеральды.

Я поднялась вслед за Ноа по знакомой лестнице, волоча ноги и стараясь не смотреть на фотографии Бет, рассыпанные по стенам. Ноа остановился перед закрытой дверью своей спальни, и я напряглась, мысленно провалившись обратно в ту последнюю ночь, когда я лежала в постели Ноа, поглощенная сокрушительным мигом ясности, который все изменил.

Мне стало интересно, думал ли Ноа когда-либо о той ночи.

Он пошел дальше и свернул за угол, приведя меня в спальню, которая, наверное, принадлежала Кейдену и Джереми. В углу стояла деревянная двухъярусная кровать, стены украшали переводные картинки с супергероями, а к потолку были прилеплены светящиеся в темноте наклейки, изображающие Солнечную систему. Я прошла внутрь и остановилась в центре комнаты, а затем резко развернулась лицом к Ноа.

Когда он закрыл дверь и прислонился к ней, у меня перехватило дыхание.

Мы наконец-то были одни.

В голове ярко вспыхнул тот осенний вечер. От образов того, как я цеплялась за Ноа со слезами на щеках и долгими прощаниями, мои колени ослабели.

Я стояла в каких-то двух футах от него. И нужно-то было всего ничего: две ноги, несколько шагов и бесстрашное сердце – и я бы с размаху угодила в его объятия и уткнулась лицом ему в грудь.

Но я этого не сделала, слишком уж трусливо билось мое сердце.

Ноа скрестил руки поперек своей черной футболки, и медленно выдохнул через рот, не разрывая зрительного контакта.

– Я признателен, что ты позаботилась о Сэме, – начал он. – Я знаю, что ты переживаешь, но я справляюсь.

Я попыталась его прочесть. Когда-то у меня так хорошо выходило читать его.

– Я остаюсь, Ноа. Если не ради тебя, так ради Сэма.

– Сэму одиннадцать, – возразил он. – У него нет права голоса в этом вопросе.

Я тут же вскипела, увидев его сопротивление.

– Нет, есть.

– Да неужели? – Ноа встал прямо, оттолкнувшись от двери, а затем наклонился вперед, сокращая между нами расстояние. – А было ли оно у него, когда ты смылась посреди ночи, даже не попрощавшись?

С тем же успехом он мог бы влепить мне пощечину.

Я не сомневалась, что выражение моих глаз было такое же, как у человека, которому всадил клинок в сердце верный соратник. Каждая частичка меня хотела отбиваться; защищать свою честь. Когда-то у Ноа отлично получалось выводить меня из себя и провоцировать на бой.

Он обнажил свой меч. Мой ход.

Стиснув зубы, я подошла к нему еще ближе, ощутив, как его дыхание коснулось моего раскрасневшегося лица. Его взгляд прошелся по мне, немного смягчившись в ожидании моего ответа.

– Я буду твоей грушей для битья, Ноа. Если тебе это нужно, то я не возражаю. Черт… может, я этого даже заслуживаю. – Я смотрела, как менялось выражение его лица, когда я потянулась к его руке, как сощурились его глаза, как разомкнулись губы, делая быстрый вдох. Он не отстранился. – Я была сломленной девушкой, которая ужасно боялась утянуть тебя на дно своего черного моря. И может, я все сделала не так, может, я могла сделать это лучше – и с этим мне пришлось прожить много трудных лет, но… я любила Сэма, и я любила тебя, и я не могла смотреть, как ты тонешь вместе со мной.

И вот тогда я его увидела.

Тот взгляд.

Я была в этом уверена. Это был тот самый взгляд, о котором Сэм рассказывал мне в самолете. Губы Ноа дернулись, глаза остекленели, как будто он мысленно куда-то ушел. В какое-то далекое место.

Я знала, потому что и сама там бывала.

– Я остаюсь, – мягко повторила я, после чего сжала его руку и улыбнулась, глядя на него с намеком, чтобы он опустил свой меч. – На этот раз я остаюсь.

* * *

Ноа

Я смотрел на нее сверху вниз, и моя решимость ослабевала.

Мне хотелось бороться. Мне хотелось пойти на Челси Комбс войной и дать волю всей накопившейся ярости.

Черт, мне хотелось просто чувствовать.

Мне хотелось чувствовать хоть что-то, кроме того, что я ощутил в аэропорту, когда Челси тесно прижималась к моей груди, касаясь губами изгиба моей шеи, все еще источая аромат лаванды и цитрусов.

И вот теперь она стояла, держа меня за руку и улыбаясь мне, после того как я попытался насыпать соль на ее раны. Я смотрел, как уголки ее губ приподнимались, когда ее рука нежно сжималась на моей. Злобная, едкая часть меня хотела посадить ее на следующий же самолет до Флориды и никогда больше о ней не вспоминать. Она хотела ненавидеть ее, потому что, возможно, мне теперь только это и удавалось делать как следует.

Но, черт побери, я не мог ее ненавидеть.

Никогда не мог.

– Ради Сэма, – сказал я, наконец-то делая шаг назад и надеясь, что она не услышала, как жалостливо надломился мой голос. – Ты можешь остаться ради Сэма.

Глава 7

Ноа

Ворча, я прошел через кухню, огибая игрушечные машинки и лего, и бросил ключи на стол. Эсмеральда вручную давила картошку для пюре, в то время как Челси сидела на полу смежной комнаты с Джереми и читала ему книгу.

На миг я завис, вспомнив, как она делала то же самое с Сэмом семь лет назад. Сэму тогда было столько же, сколько теперь Джереми. Они даже читали ту же самую картонную книжку, «Волшебный дракон Пых», которую Девон подарил Сэму на его первый день рождения. Девон сказал мне, что не знал, что подарить, но на обложке был дракон, а драконы – чертовски круты.

Челси оживленно читала слова нараспев, понизив голос к печальному концу стихотворения – той части, где говорилось, что Пых утратил всю свою храбрость.

Джереми выпятил нижнюю губу, встревоженно накрыв глаза ладошками.

– Мне не нравится эта часть, мисс Челси. Она такая грустная.

Мисс Челси.

Я вздохнул. Прошла неделя с тех пор, как я согласился позволить Челси помогать мне с мальчиками. Она забронировала комнату в местной гостинице длительного проживания, в каких-то двух милях от моего дома. Она приходила по утрам, чтобы помочь Сэму и Кейдену собраться в школу, и оставалась с Джереми в течение дня. Она водила моего младшенького на занятия в библиотеку и на тибол^[7], а затем проводила время с Сэмом и Кейденом, помогая им с домашкой после школы.

Челси очень легко сошлась с мальчиками, и они ее просто обожали. Я уже заметил, что Сэм стал чаще улыбаться, а Кейден начал вылезать из своей раковины. Джереми ходил за ней хвостиком, словно щеночек.

Я же, с другой стороны, держался подальше. Я на регулярной основе отыскивал поводы уходить из дома: провести время в спортзале, сходить на деловую встречу, выпить в баре.

По большей части выпить в баре.

У Челси имелась невероятная способность пробираться мне под кожу всего одним невинным взглядом в мою сторону, и это меня тревожило. Я не был готов ей открываться. Я не был готов опускать свой щит.

И я уж точно не был готов вовлекать ее в свое жалкое расследование смерти Бет.

Челси словно почувствовала, что я смотрел на нее, и в тот же миг подняла на меня глаза, ее прелестное личико озарила ослепительная улыбка. Я ощутил, что мое холодное сердце начало размораживаться, поэтому уткнулся взглядом в пол, возвращая свое сердце в морозилку, туда, где ему и место.

В тот день она убедила меня отправиться в студию звукозаписи, но, едва заехав на парковку, я тут же развернулся и вместо того провел последние четыре часа в баре.

– Как прошло? – спросила Челси, поднимаясь на ноги и приглаживая свои длинные волосы.

Я безразлично пожал плечами, перебирая стопку писем на столе.

Челси встала рядом со мной, скрестив руки на груди.

– От тебя пахнет выпивкой.

Эсмеральда повернула голову в нашу сторону, помешивая картошку. Я шмыгнул носом, бросая пачку конвертов на стол.

– Я буду в своей комнате. – Я почувствовал, что она идет за мной, когда зашел за угол и потащился вверх по лестнице. Покачав головой, я прибавил через плечо: – Мне не нужна нянька, Комбс.

– Очевидно, нужна, – бросила она в ответ, буквально наступая мне на пятки.

Я остановился на вершине лестницы и развернулся к ней лицом. Она отшатнулась, когда мы оказались нос к носу.

– Ты здесь не за этим. Ты здесь ради Сэма. Ты здесь ради мальчиков.

В глазах Челси плясали сине-зеленые языки пламени.

– Я здесь, чтобы убедиться, что мальчики не потеряют отца так же, как уже потеряли мать.

По моей коже прошла волна жара.

Отчасти потому, что ее слова глубоко резанули меня, словно раскаленный нож, а отчасти потому, что она стояла так близко ко мне, одетая в топик с низким вырезом и пахнущая фруктовым парфюмом.

В моей крови все еще был виски, и он шептал мне на ухо: «Поцелуй ее. Тебе ведь хочется. Просто, черт возьми, поцелуй ее».

Виски не врал, но у меня оставалось достаточно здравого смысла, чтобы его игнорировать. Я больше года не был с женщиной, и возвращение Челси в мою жизнь стало очень острым напоминанием об этом факте.

Я перековал нарастающий шквал похоти в необоснованный гнев и швырнул его в ее сторону. Это мне удавалось лучше.