– А что? Что тебе надо, девочка? Взрослого дяденьку? Почему же не сантехника дядю Васю? Почему же сразу руководителя компании, миллионера? На сантехника не встало?

– Какая вы циничная! Я была о вас лучшего мнения!

– Екатерина! – Стас шипит на свою подстилку, а мне просто смешно.

– Давай, давай, ругай жену, еще скажи, что я старая, плохо выгляжу, и трахаться не умею. О, еще это – не заглатываю как надо, не сосу как ты умеешь.

– Я не сосу! – бож, она говорит это с таким достоинством, что у меня истерика начинается.

– Тихонов, твоя малолетка даже в рот не берёт? Вот ты облажался, дружок.

Он молчит, откидывается на подушку, дышит тяжело.

– Что вы наделали! Ему опять плохо!

Эта мелкая кретинка бросается к койке, жмёт на вызов врача.

Проходит несколько секунд и в палату быстро заходит медицинская сестра.

– В чём дело?

– Он… ему плохо.

– Нормально мне…

– А почему посторонние в палате? Разрешили только жену пустить. Вы кто?

Дама в халате обращается ко мне, и по ходу, моя истерика сейчас выйдет на новый уровень.

– С утра была жена, сейчас уже и не знаю.

– Так вы же сказали, что вы жена? – сестра смотрит на любовницу моего мужа, и у меня просто нет слов.

– Пиздец…

Глава 8

Первая мысль – бежать отсюда на хрен, пусть разбираются сами, с давлением, с пульсом, с тем, кто жена, а кто подстилка. Но я торможу себя. Всё-таки Стас – отец моих детей. Бросить я его не могу.

И потом, нафига я должна оставлять его сейчас этой малолетней шалаве?

Поэтому я отвечаю медсестре жёстко и чётко.

– Жена я, и я остаюсь, а посторонних попрошу вас вывести из палаты и больше не пускать.

– Откуда я знаю, кто тут посторонняя? Девушка с мужчиной приехала, она его привезла.

– Могли бы у мужчины спросить, кто ему эта девушка. Он ведь в сознании был? Паспорт, в конце концов проверить. У меня, между прочим, проверяли документы, когда выписывали пропуск. Клиника у вас платная и не дешевая…

– Маша, не надо… Катя…Екатерина Андреевна, спасибо вам за помощь, езжайте домой.

– Станислав Игоревич, я… я…

– Катя, я сказал, уйди.

Эта мартышка всхлипывает, смотрит на меня как на врага народа, выходит. Сестра подходит к койке мужа, в палату заходит врач.

– Что тут происходит, что за шум? Больному нужен покой.

– Правильно, – говорю тихо, но отчётливо, – больному надо о душе подумать, а не скакать по молоденьким…

– Маша…

– Простите, вы кто?

– Жена. Пока еще. Но ненадолго.

– Маша!

– Ясно, – доктор явно быстро ориентируется, Катьку-то он явно тоже видел, ну и дважды два в уме сложил. – Если вам нужна информация о состоянии мужа – подойдите потом в ординаторскую.

– Да, хорошо.

– Давление еще повышенное, пульс в норме. – говорит сестра доктору, тот кивает головой.

– Я бы подержал его тут как минимум до утра. Всё-таки, резкий скачок, учитывая, что такое не впервые.

Не впервые? Интересно. То есть у Тихонова давление скачет, его секретутка в курсе, а я, жена, нет?

– Не хотел тебя волновать, Маш, ты после… в общем, тебе не до меня было.

Это Стас говорит, когда мы одни остаёмся.

Не до него. Очень интересно!

– Насколько я помню, мы с тобой раньше не скрывали друг от друга такие вещи.

– Маш, не начинай.

– Я не начинаю, Стас. Я… лучше пойду. Не дай бог еще спровоцирую инфаркт.

– Машка… прости меня. Правда. Я осёл. Козёл… кретин. Я сам не знаю, что на меня нашло, просто… помутнение. Я ведь и не хотел даже…

– Не хотел? Катерина заставила?

– Маш…

– Любопытно, как? Сказала, Стас Игоревич, а давайте вы меня трахнете на рабочем столе, а? Я ведь молода и хороша, а жена ваша уже в тираж вышла, мозг вам компостирует, выносит, еще и сосёт не так как надо.

– Хватит, Маш… Да не было у нас ничего такого я… я же… да пару раз всего…

Он стонет, словно ему больно.

А больно мне.

Вот от этого – пару раз. И от помутнения. И от того, что он не хотел!

Прикольно даже.

Не хотел и трахнул. Через силу. Бедненький.

Понимаю, что не нужно сейчас этого говорить, надо пожалеть его, болезного, только вот… кто меня пожалеет, а? Кроме самой себя – некому. Поэтому я считаю, что и я никого жалеть не должна!

– Знаешь, Стас, мне было бы легче, если бы ты сказал, что полюбил. Ну, знаешь, бывает. Как вспышка, молния. И дело не в том, что она моложе, красивее, там, более умелая. В другом дело. В том, что она тебе в душу влезла и ты без неё дышать не можешь. Я бы поняла и приняла. Ну… правда. Да, мне было бы так же больно, может, еще больнее. Но это было бы хотя бы можно объяснить. Мужик влюбился! А вот так…

– Машка, да я всё понимаю.

– Не понимаешь, Стас. Ладно, я тебе привезла вещи, костюм спортивный, щетку зубную, хотя, тут, наверное, щетки есть. И полотенца. Ну, в общем, поставлю тут сумку. Еды никакой не успела сделать, но, говорят, кормят тут хорошо, так что… Отдыхай, поправляйся.

– Да я бы домой поехал, Маш, я, наверное, сейчас попрошу меня отпустить.

– Нет уж. Лежи тут. Так… так лучше будет, сегодня.

– Маш…

– Пойду я. Девочкам скажу, что тебе лучше, Васька там плакала.

– Чёрт… Маш, я вас люблю…

– Я вижу. Натворил дел.

– Маш, я всё исправлю.

Головой качаю. Сказать так просто, а сделать…

Смотрю на мужа, и внутри всё переворачивается. Такой родной, близкий. И чужой. Так внезапно чужой, что даже больно. И подойти ближе не могу. Обнять, погладить по голове не могу, поцеловать. Чужой.

– Я пойду. Пока.

– Машка…

– Прощай, Стас.

Прощай, вот так и сказала, как отрезала.

Выхожу в коридор, головой кручу, в поисках ординаторской, вижу указатель, иду, и еще из коридора слышу крик.

– Вы не понимаете, это она виновата! Она его убьёт!

Весело…

***

Открываю дверь. После этих криков не думаю, что нужно стучать. В ординаторской сидит доктор, напротив Катя, всхлипывает, слёзки текут, салфеткой нос вытирает.

– Добрый вечер еще раз, доктор. Я по поводу мужа, Тихонова Станислава Игоревича.

– Да, я понял. Дамы, вы меня извините, я прямо скажу. Вашему Станиславу Игоревичу надо разобраться с амурными делами, а то не долго инфаркт реально получить.

Забавно, но я понимаю, что доктор прав.

– Не волнуйтесь, мы разберёмся. Есть какие-то рекомендации? На что обратить внимание?

Спрашиваю скорее по инерции. Ну и потому, что в голове держу мысль – у нас дети. Чтобы между нами не произошло, он отец моих детей, моих! И он им останется, и лучше будет, если он всё-таки поживёт подольше. Несмотря на хныкающих секретуток.

– Да, конечно, я вам сейчас всё расскажу, объясню.

– Екатерина, мне кажется, вы тут лишняя.

– Это вы лишняя! Он с вами разводится, а со мной будет жить!

Ого! Громкие заявления.

Смотрю на неё, и в этот момент понимаю – я не я буду, костьми лягу, но вот с этим недоразумением мой Тихонов точно жить не станет!

– Пока еще развода не было, так что я в своём праве, выйди, Катя, хуже будет.

– Хуже будет вам!

Катюха переобувается в воздухе. При Стасе строила из себя девочку колокольчик, а тут… Что ж, девица не так проста как кажется. Будем разбираться.

– Екатерина…

– Андреевна…

– Екатерина Андреевна, пожалуйста, выйдите. Я не имею права при вас обсуждать состояние больного. Это противозаконно.

– Я близкий человек, я…

– Вы его секретарь, насколько я знаю? – говорю спокойно, даже странно, что мне реально не стоит труда быть спокойной.

– Я его любимая женщина!

Ненадолго, думаю про себя, если Стас узнает, как ты себя ведешь… Ну, да ладно.

Доктору всё-таки удаётся вывести эту звезду в коридор. Дальше он что-то объясняет мне, много терминов, всё пытается разжевать, а я слушаю и реально думаю о том – оно мне надо? Я ведь собралась разводиться. Лечить сосуды Тихонова сейчас точно не моё дело. Зря я Катьку выгнала, надо было ей тут сидеть и конспектировать.

Прощаюсь с доктором, благодарю его. Обещаю следить за мужем – ну, может и не вру, по крайней мере всё ему передам. И маме его расскажу.

Чёрт. Мама!

Свекровь.

Вот еще от кого жди не пойми чего.

Нет, у нас прекрасные отношения. Пока.

Пока у нас со Стасом всё радужно – я лучшая невестка. Но стоит ей хоть на йоту усомниться во мне – сразу меня снимают с пьедестала.

Ладно, и тут прорвёмся.

Выхожу из клиники, и, конечно, меня ждут!

Шагаю мимо, показывая всем своим видом, что общаться не намерена.

– Мария Станиславовна, стойте.

Ничего себе заявочки! Прямо вот так, стойте?

Не торможу, иду дальше, спокойно направляюсь к машине. Ну, не совсем спокойно.

– Хватит строить из себя королеву. Вы надоевшая жена, которая выносит мужу мозг, от которой он устал, с которой у него секса нормального не бывает месяцами.

Да ладно? Месяцами? На это неделе только три раза было. А сегодня только пятница, наверстали бы!

Иду, до машины еще метров сто.

– Он молодой, красивый мужик, ему рядом нужно молодое тело, его любить надо, а не пилить.

Справедливо, да. Только не очень понимаю, в каком месте я пилила?

– Знали бы вы, сколько он мне всего рассказывал! Как переживал! Жаловался на то, что его не понимают, что он одинок…

«Сомнительно, но о’кэй», как говорит герой известного мема.

Жаловался! Я представить не могу ситуацию, в которой мой Тихонов стал бы жаловаться! И кому? Двадцатилетней секретутке? Этой дешевой дурочке? Да он её на работу взял только потому, что его очень сильно какой-то там приятель попросил. Кстати, надо вспомнить кто, по нему тоже Армагеддец прокатится не слабый.

– Вы для него просто…

– Кать, хватит. Я всё поняла. Но учти, Станислав Игоревич тебе достанется сильно потрёпанным, имущество и фирма пополам, еще и алименты на детей. А, да, и проблема с сосудами, риск инфаркта. Оно тебе надо?

– Я люблю его, а вы старая надоевшая корова.

Развожу руками. Что тут скажешь? Ничего!

Старая корова. Которая, к счастью, умеет вовремя включать диктофон на телефоне.

Глава 9

Трясёт меня. Трясёт. И дико бесит всё это.

Как будто в бассейн с дерьмецом окунули. Именно с дерьмецом. На дерьмо даже не тянет. Фу.

Домой возвращаюсь и долго сижу в машине, припаркованной у подъезда, чтобы успокоиться, не напугать дочерей.

В дом захожу уставшая, вымотанная, без сил.

– Мам? Ну что там? – Кирюша волнуется за отца. Варька стоит, обняв себя руками, на глазах слёзы.

Как мы будем жить теперь? Что с нами будет?

Почему мужики не думают об этом, когда самоутверждаются за счёт молоденьких любовниц?

Почему не они смотрят в глаза детей, понимая, что скоро придётся разрушить их жизнь?

Нет уж. Разрушить жизнь я не позволю. Есть пары, которые разводятся и живут нормально, будем пытаться наладить такую модель отношений. С Тихонова я не слезу! Пусть попробует бросить детей! Я ему…

Хотя, ну что я ему? Что?

Пустые угрозы.

Все говорят в голос, что дети нужны, пока нужна женщина, а я… старая корова, да?

Ох, как хотелось сразу отправить Стасу запись разговора с этой сучкой! Ой как хотелось! Пусть бы послушал, что эта тварина выражения не выбирает! Это с ним она белая и пушистая, а за спиной – мерзкая дрянь, которая ничем не погнушается, чтобы выцарапать себе богатого любовника.

Ну, посмотрим, девочка. Как долго ты будешь в шоколаде.

Объясняю дочерям, что с папой всё не так страшно, но проблемы есть и он побудет в клинике.

– А можно к нему?

– Варюш, его завтра уже выпишут, наверное. Ночь понаблюдают еще и утро, завтра будет понятно, что и как. Если он останется, я узнаю, можно ли вам к нему, клиника платная, не думаю, что будут проблемы.