Но именно папа привил мне эту любовь к лошадям, и только благодаря ему тренеры заметили мой потенциал. А после того как я упала, он проклинал все это и пообещал самому себе не подпускать меня и близко к конюшне. Хотя я и сама туда не рвалась. До этого времени.

– Я обещаю, что такого больше не повторится. В тот раз я была слишком расстроена и потеряла контроль над Матильдой.

Папа остановил меня жестом руки.

– Агата, нет. Если ты пойдешь против меня, я буду вынужден поговорить с администрацией, чтобы тебя не пускали к лошадям.

– Но папа! Я уже взрослая и сама могу принимать решения! – Злость зашкаливала в крови, отдаваясь пульсацией в виске. Но он был непреклонен, демонстративно отвернувшись от меня.

– Если ты снова упадешь, останешься инвалидом. Ты этого хочешь? Тебе самой известно, что у меня со здоровьем плохо, и не дай бог, что случится. Кто будет за тобой ухаживать? М? – Выключая плиту, он убрал сковороду и разделил омлет на несколько частей.

Папа говорил спокойно, не повышая тона, и я осознала, что он просто по-отцовски переживает за меня и мое будущее. Но именно эти деньги дадут нам возможность переехать и наладить папино здоровье.

– Папа, пожалуйста. Я обязана попробовать. Это ради тебя.

– Нет, Агата. В первую очередь ты это делаешь ради себя и только себя. Скачки вновь тебя затягивают, и это может плохо кончиться. – Папа посмотрел на меня грозным взглядом, а после поставил на стол тарелки с омлетом.

Мне не хотелось с самого утра ссориться с ним, поэтому промолчала и села напротив папы, приступая к еде и запивая горячим чаем. Наш завтрак прошел в полной тишине. Никто не решился больше сказать и слова, потому что отец прекрасно знал, что я сделаю по-своему, как бы он мне не запрещал и не беспокоился.

После еды убрала все в раковину и ушла к себе в комнату – переодеваться в костюм. Взяла с собой сумку со всем необходимым: вода, перекус и перчатки. Расчесала свои рыжие густые волосы и заплела себе простую косу, чтобы прядки не мешались.

Надеюсь, Анька не соврала мне, что Анатолий Дмитриевич разговаривал с ней обо мне, и я не приду на конюшню сейчас как дурочка. Заглянув в телефон, увидела смс от подруги:

 Аня: «Тебя буду ждать в семь утра. Будь готова! И чувствуй себя как дома!»

Хороший совет тому, кто не был на конюшне целый год, и не факт, что там не поменялся персонал.

 Агата: «Папа запрещает мне участвовать в скачках».

 Аня: «Ведь знала, что так и будет. Значит, ты откажешься?»

 Агата: «Нет. Я уже сказала свой ответ, а отступать – это не в моих правилах».

 Аня: «Ты уверена? Твой папа хоть и добрый по своей натуре, но порой его лучше не злить».

 Агата: «Он сказал, что запретит мне приближаться к лошадям, если я явлюсь туда».

 Аня: *грустный смайлик*

 Агата: «Не переживай. Я смогу его переубедить».

Отключив экран, закинула сумку на плечо и вышла из комнаты, оглядываясь по сторонам. Судя по звукам, отец уже ушел из дома на работу. Вероятность, что мы столкнемся на конюшне именно сейчас, – стопроцентная, но вот если я попрошу Марину Эдуардовну его отвлечь, у меня будет немного времени поговорить с тренером и попытаться совместными усилиями переубедить отца.

Глубоко вздохнув, покрутила ручку двери и вышла на улицу, прикрыв глаза от солнца. Улицы все еще пустовали из-за раннего утра, так еще и выходной был на календаре, так что многие отсыпались после тяжелых рабочих дней.

Я вдыхала свежий воздух, легкий ветерок обдувал меня, будто подталкивая в сторону конюшни. Идти было буквально десять минут, но этого оказалось достаточно, чтобы перебрать в своей голове все варианты развития событий. А вдруг встречу папу раньше, чем тренера, или же, не дай бог, столкнусь с Третьяковым? Мне пока не хотелось видеть его.

Каждый шаг давался с трудом. Мысли становились тяжелыми, невыносимыми, а переживания заставляли меня трястись как грушу. С чего я вдруг себя так веду? Из-за того, что мне может влететь от отца, как он и обещал, или от того, что я могу увидеть того, кого мне хотелось бы избегать больше всего?

Каково было мое удивление, когда я спокойно прошла на территорию, оглядываясь вокруг. Тишина. Слышен был только топот копыт и недовольное ржание лошадей.

Пока никого не было видно на горизонте, хотелось посмотреть хотя бы одним глазком на мустанга. Они славятся своим сложным характером и тем, как им трудно угодить. Не каждому доверяют и не готовы подпускать к себе любого, кто захочет подойти.

Выглядывая с любопытством из-за угла, увидела, как возле денника в самом углу трется Юлиан, предпринимая попытки подружиться с лошадью. Завидев парня, я немного впала в шок, приоткрыв рот.

Мы не виделись целый год, а за это время Третьяков вырос на несколько сантиметров и будто стал шире. Комплект для тренировок смотрелся на нем превосходно, выделяя каждый изгиб его крепкого тела. Несмотря на то, что парень занимался вплотную спортом для поддержки физического состояния, он был стройным. Мощные руки и ноги говорили сами за себя, что он не терял времени зря и безудержно продолжал заниматься. Наверняка считается до сих пор одним их лучших наездников. А раньше на его уровне держалась и моя фамилия.

Волосы парня были такими же густыми и пышными, прикрывая мне сбоку обзор на его профиль. Он безнадежно вздохнул, проводя ладонями по шее и о чем-то глубоко задумался. Пройти внутрь я не рискнула, потому что заметила отца, который приблизился к Юлиану и пожал ему руку. Надо же, а они продолжают дальше хорошо общаться.

Конечно, папа же не знал всех деталей про наши непростые отношения. Как не знает и про Сашу, свинтившего с города после моей травмы. Ну и скатертью ему дорога. Надеюсь, ему живется лучше и без меня.

Завернув в другую сторону, неподалеку от плаца я столкнулась с Мариной Эдуардовной. Женщина радостно охнула, увидев меня.

– Агаточка вернулась, наша звездочка. – Женщина исцеловала всю меня, рассматривая с головы до ног.

Несмотря на то что была тренером Третьякова, Марина Эдуардовна всегда относилась ко мне с трепетом и поддерживала. Юлиан закатывал глаза, когда видел, что она закармливала меня своей выпечкой и хвалила каждые мои удачные тренировки. Зато вот парня она гоняла хуже некуда. Тренер только выглядела внешне миловидно, а на деле была монстром (в хорошем смысле этого слова). Ее ученики всегда были на высоте, что можно сказать и про самого Третьякова.

– Ты тут какими судьбами? Неужто решила участвовать в скачках? – Она поправила мою косу, любуясь мной. Я тоже соскучилась по ней.

– Деньги нужны, Марина Эдуардовна. Для папы.

– Деньги? Думаешь, что сможешь обогнать Юлиана? Да еще и Гордей приезжает, вообще не знаю, что здесь будет творится за вакханалия, – женщина вздохнула.

– Пора уже наконец доказать всем, что Третьяков не единственный лучший наездник в нашем городе. В прошлом году я совершила грубую ошибку, и пора ее исправить. – Я с уверенностью посмотрела на тренера.

– А ты молодец. Все равно идешь напролом. – Она заботливо провела ладонью по спине, загадочно улыбаясь. – Только будь, пожалуйста, осторожнее. Твой отец не вынесет второго раза.

– Спасибо, что беспокоитесь. А можно вас попросить об услуге?

Марина Эдуардовна выслушала мое предложение, как отвлечь отца хотя бы минут на десять, и с радостью согласилась, поправляя одежду.

– Как раз хотела пригласить его на ужин, – подмигнув мне, она с милой улыбкой прошла на конюшню, параллельно поздоровавшись с Юлианом.

Что ж, у меня есть немного времени.

Я пошла на поиски своего тренера, чтобы обсудить с ним все детали наших последующих тренировок и, конечно же, как нам совместными силами убедить отца в том, что у меня есть еще один шанс на победу.

Мужчина стоял ко мне спиной на плацу, разговаривая с одним из своих учеников. Тем был подросток, который всем своим видом показывал, как ему страшно сидеть верхом на лошади. Конечно, и я в свой первый раз чуть ли не орала во весь голос из-за страха высоты и боязни упасть. Но со временем привыкла.

– Анатолий Дмитриевич, здравствуйте!

Услышав мой голос, тренер отвлекся от разговора и повернулся ко мне лицом. Его усы дернулись, а глаза заблестели, увидев меня перед собой.

– Кто вернулся в наш строй! Как твои ноги? – Он обеспокоенно взял меня за руки, попросив другого тренера остаться присматривать за учеником, а сам отвел в сторонку, где потише.

– Сейчас все хорошо. Готова к нагрузкам.

– Точно? Не хочу заставлять тебя участвовать, – шептал мужчина, поглядывая в сторону парня. Все равно продолжал переживать за ученика, даже если рядом с ним кто-то есть. Истинный заботливый тренер.

– Не заставляете, а даете еще один шанс проявить себя. Ну и мне нужны деньги, если честно, – потупила свой взгляд, уставившись под ноги.

– Ох, дорогая. Все будет зависеть от тебя одной. Но я верю, что ты сможешь победить. Один раз ты это почти сделала, – Анатолий Дмитриевич улыбнулся, поднимая мое лицо.

Он прав. Перед тем как упасть, я обогнала Третьякова почти на несколько метров, что удивило не только меня одну, но и всю публику, которая не- истово кричала мое имя на весь ипподром.

– Вы поможете мне переубедить отца?

– В каком смысле?

– Он не разрешает мне участвовать, боится за меня. – Я прикусила нервно щеку изнутри, ожидая ответа. Тренер задумался. Его лоб сморщился, а сам он стал ходить туда-сюда, сцепив руки за спиной.

– Идти против твоего отца – это как голыми руками против танка. Но у меня есть одна идея. Доверишься мне?

– Что за идея? – Я тут же загорелась надеждой.

– Обгони Третьякова.

– Что?! Почему он? Нельзя выбрать кого-то другого? – я вскипела от злости. Мне пока не хотелось оказаться на дорожке против него. Хотелось максимально подготовиться к соревнованиям, а пока нам лучше было избегать друг друга. Наше общение не даст ничего хорошего, кроме нервотрепки.

– Если ты обгонишь его с легкостью, то отец даст тебе шанс попробовать, – тренер глядел на меня будто надавливая. Он давал мне этим понять, что, если я не предприму каких-то конкретных действий, которые докажут отцу, что я еще на что-то способна, то он и правда не разрешит мне участвовать.

– Но можно все-таки не Третьякова? В жизни бы его больше не видела, – недовольно протянула, схватившись за голову.

– Почему это не я? Боишься?

За спиной я услышала ненавистный мне голос. В долю секунды я повернулась к парню, заметив его хитрую ухмылку и скрещенные руки на груди. Он смотрел на меня с великой уверенностью в том, что непобедим. Где тот милый мальчик, с которым я познакомилась еще много лет назад? От него больше ничего осталось, кроме ярких голубых глаз с пляшущими чертиками и огромной заинтересованности к моей персоне.

Глава 3
Страх

Юлиан смотрел на меня, не опуская глаз и почти не моргая. Я тоже не могла оторвать от него взгляда, пытаясь понять, что он хочет этим действием доказать. Что не боится меня?

Но я видела, как в голубых глазах мелькнуло удивление, а после быстро сменилось на безразличие. В этом он явно мастер.

Третьяков и раньше использовал такие методы, чтобы скрыть с лица свое недовольство или радость. После того как мы прекратили общение, он изменился совершенно в противоположную сторону: из мягкого и доброго мальчика Юлиан превратился в самовлюбленного эгоиста. Ласковая улыбка больше не появлялась на его лице.

– Кто кого еще боится? – бросила я ему в ответ.

– Не я избегаю твоего общества.

– Правда? По твоим поступкам и не скажешь. – Между нами назревал конфликт, поэтому Анатолий Дмитриевич остановил меня жестом, а после перевел гневный взгляд на Юлиана.

– Не успели встретиться, уже ругаетесь. Я понимаю, что у вас отношения не ахти, но не стоит начинать разборки прямо здесь. Решайте свои вопросы за пределами конюшни, – мужчина нахмурился.