Она была, по своему обыкновению, одета в мужскую одежду. Черные, в знак траура, рубашка и брюки великолепно подчеркивали стройную фигуру девушки. Ее крутые бедра, узкая талия и крепкая грудь будоражили фантазию так сильно, что у меня в штанах начинался пожар.

Как Юле это удается, не понимаю. Другие женщины смотрятся зачастую нелепо, когда одеваются по-мужски.

– Что вам нужно, граф? – тщетно скрывая раздражение, спросила она.

– Моя мать еще здесь?

– К сожалению. Она отказалась уезжать, хотя я прямо сказала, что ей здесь не рады.

Я вздохнул.

– Послушай. Я понимаю, что ты винишь меня в смерти отца. Признаю, что спровоцировал конфликт – но он бы все равно случился, рано или поздно. У Чернобуровых есть враги, и твой отец об этом знал, но все равно решил сблизиться со мной. И с моей матерью. Ты прекрасно видела, что они друг другу нравятся.

– Хочешь сказать, он сам во всем виноват?! – прошипела Юлия.

– Мы дворяне, и порой нам приходится жертвовать собой на войнах и дуэлях. Так получилось, что очередная битва стала для барона Иволгина последней. Я не принимаю вину, но поверь, скорблю вместе с тобой. Я рассчитывал, что мы с Михаилом Романовичем сможем еще многое сделать.

Не думаю, что мои высокие слова мгновенно заставили сердце Юли оттаять. Но она, по крайней мере, не стала возражать, а лишь мотнула головой:

– Что за господа с тобой?

– Некромант, который попробует вызвать дух твоего отца, – я повел ладонью, и маг скромно поклонился. – И следователь по дворянским делам, который, услышав показания Михаила, заведет дело на Тимофея Тигрова.

– Что? – удивилась Юлия.

– Это ведь он санкционировал войну и сделал так, что вы не получили ноту вовремя. Наместник князя играл на стороне наших врагов, он пытался уничтожить нас, – я не заметил, в какой момент мой голос наполнился свинцовой тяжестью. – И за это – я уничтожу его!

7

Тело Иволгина лежало посреди его спальни. Только не на кровати, а в открытом гробу. В комнате было холодно, даже пар шёл изо рта. Юлия наложила мощное постоянное заклятие, которое поддерживало низкую температуру. Верное решение, ведь иначе покойник уже начал бы разлагаться, источая не самый приятный запах.

Юля выразила желание присутствовать при ритуале вызова и притащила Владимира – младшего брата и наследника титула Иволгиных. Двенадцатилетний мальчик был порталом отправлен в Новосибирск ещё в начале войны, и сегодня утром тем же способом вернулся.

Моя мать, когда услышала о ритуале, тоже прибежала. Юля окатила её взглядом, который был ещё холоднее, чем воздух в комнате, но ничего не сказала.

Некромант, покашляв и растерев руки, приступил к работе.

Я не особо вникал в то, что он делает – тёмная волшба, связанная со смертью, мало меня интересовала. А ритуалистика всегда казалась слишком скучным направлением Высшего Искусства.

– Связь устойчивая, но слабая, – сказал некромант. – Долго говорить не получится. Рассчитывайте на две-три минуты. Я сообщу, когда приготовиться, – и продолжил сплетать сложный магический узор.

– Дамы, сначала надо задать необходимые вопросы, чтобы господин следователь получил информацию, – сказал я, повернувшись к маме и Юле. – Остальное только если останется время.

– Хорошо, – еле слышно ответила Светлана Григорьевна.

Дочь Иволгина лишь резко кивнула, крепче стискивая руку брата. Мальчик стоял, прижимаясь к ней, и старался не смотреть на гроб.

Мы подождали ещё немного, а потом некромант воскликнул:

– Готовьтесь!

Я шагнул вперёд. Следователь, как тень, за мной.

Магическая печать закружилась над телом барона. Из неё, словно выныривая из воды, появился дух Михаила: ниже груди он будто таял и казался серым туманом. Не уверен, что он нас видел, взгляд его бесцельно блуждал туда-сюда.

– Михаил Романович, это Георгий. У нас мало времени, прошу ответить на вопросы, чтобы враги понесли наказание.

– Ты закончил войну, Георгий? – спросил Иволгин. Голос был тихим и одновременно гулким, будто доносился из глубокого колодца. – Кто победил?

– Мы. Я отомстил за вас, убив барона Сплюшкина и его младшего сына. Прошу, Михаил, времени мало.

– Спрашивайте, – кивнул дух.

– Когда вам объявили войну?

– Утром шестнадцатого июля.

– Вы получали ноту об объявлении?

– Нет, – Иволгин мотнул головой. – Когда я позвонил наместнику князя и спросил об этом, он сказал, что документ был отправлен курьером. Но к нам никто не приезжал.

– Вас вызывали в представительство Дворянской палаты? – подключился к допросу следователь.

– Нет.

– А как насчёт…

Усатый задал ещё несколько уточняющих бюрократических вопросов, кое-что записал в блокнот. Потом взглянул на меня своими грустными глазами и кивнул – мол, получил что хотел.

– Михаил Романович, – сказал я. – Прошу прощения, что мы говорим с вами так и в последний раз. Я надеялся, что наш союз приведёт к процветанию обоих родов.

– Я тоже, Георгий… – улыбнулся дух. – Но это ещё возможно, не так ли? Я не виню тебя и прошу, чтобы ты позаботился о моей семье.

– Непременно, – кивнул я и отшагнул, освобождая место.

Юля, хоть и скорчила недовольное лицо, сама подтолкнула мою мать вперёд. Я вышел из комнаты, не желая слушать душещипательные разговоры. Следователь прошагал за мной.

– Что скажете, уважаемый? – спросил я уже в коридоре.

– Показания весомые, – ответил тот. – Как только вы напишете заявление, делу будет дан ход. Но знаете, ваше сиятельство… Тимофей Тигров не тот, с которым следует ссориться. Всё-таки племянник самого князя Сибири, да и в целом человек влиятельный. Вам оно надо?

– Спасибо, – кивнул я, игнорируя предупреждение. – Составьте протокол допроса, как положено.

– Само собой. До встречи, ваше сиятельство, – следователь кивнул на прощание и удалился.

Я взглянул на часы и поторопился вернуться в город. Встреча с Виктором Астаховым в ресторане «Горыныч» должна была скоро начаться.

Я немного опоздал. Астахов уже ждал меня в отдельной зашторенной кабинке. Он, не стесняясь, заказал ассорти из выдержанных европейских сыров, солёную сёмгу и блины с красной икрой. Знал, что я за всё заплачу.

– Приятного аппетита, – сказал я, садясь напротив.

– Спасибо, ваше сиятельство. Не обессудьте, – обводя жирными пальцами блюда, сказал Роман. – Но поверьте, моя информация стоит целого вагона икры. И не красной, а чёрной.

– Слушаю вас.

«Горыныч» был гораздо выше классом, чем тот же «Сытник». В отдельных кабинках здесь стояли артефакты тишины, которые не позволяли никому снаружи подслушать разговор. А ещё из каждой кабинки был отдельный выход, и пришлось бы очень постараться, чтобы понять, кто и с кем встречался. Идеальное место для тайных свиданий.

Надо взять на заметку, если решу сводить Ульяну в ресторан… С Аллой нет проблем, даже если кто-нибудь увидит – она выглядит как аристократка. И я в любом случае собираюсь рано или поздно принять её в слуги рода. С такой не зазорно развлекаться.

Но сейчас не об этом.

Астахов рассказал, что покопался в документах и сумел найти несоответствия в кое-каких расходах городской казны. Покопавшись ещё – «что заняло почти всю ночь, ваше сиятельство!» – он сумел найти следы, напрямую ведущие к Тимофею Тигрову.

– Хотите сказать, что наместник князя ворует из казны?

– Понемногу, очень осторожно и тихо, но да. Если не искать намеренно – никогда не найти.

– Доказательства?

– Можно собрать целую стопку документов, – Виктор поднял руку над головой, показывая высоту воображаемой стопки. – Я только выписал кое-что, чтобы вам показать.

Он вытер руки о салфетку и достал из портфеля бумагу, исписанную какими-то цифрами. Я убрал её в карман и положил на стол пухлый конверт.

– Благодарю за помощь.

– Спасибо, – Астахов невозмутимо спрятал конверт и вернулся к еде. – Надеюсь, что моё участие останется тайной?

– Конечно, уважаемый, – кивнул я. – Можете не беспокоиться…

На следующий день Иволгина похоронили в семейном склепе. Церемония прошла спокойно, даже, я бы сказал, умиротворённо. Все, кто прибыл, попрощались с павшим в бою бароном, выразили соболезнования его детям и дружно отправились за поминальный стол.

Я до стола, накрытого на заднем дворе, не дошёл. Рядом со мной вдруг появился Тимофей Тигров. Во время похорон он держался в стороне, и даже не подошёл к Юлии и малолетнему Владимиру, чтобы выразить соболезнования.

Полагаю, что это в любом случае выглядело бы не слишком уместно. Наместник явился исключительно ради соблюдения приличий, ведь его официально пригласили.

– Поговорим, Георгий Петрович?

– Давайте, – пожал плечами я.

Мы отошли в сторону, под тень раскидистой ольхи. Тигров поправил шелковый галстук и сказал, не глядя в мою сторону:

– До меня дошли неприятные слухи…

– Какие? – перебил я.

Тимофей мазнул по мне недовольным взглядом и опять отвернулся.

– О том, что вы намерены открыть против меня судебное дело, – проворчал он, не сдерживая неприязни.

– Это вовсе не слухи. Я ведь сказал тогда по мобилету: когда мы победим, я вас в покое не оставлю. Помните, что вы мне ответили?

Наместник князя поморщился и промолчал.

– Вы сказали: «сначала победите». Ну вот, – я развёл руками. – Мы победили.

– Кажется, вы плохо понимаете, с кем связываетесь, – процедил Тимофей, вонзая в меня злобный взгляд. – Забыли?! Я…

– Наместник князя Сибири и его племянник. Помню. Думаете, поэтому вам сойдут с рук фабрикация повода для войны и нарушение древнего закона? Не говоря уже о том, что вы взяточник и казнокрад.

– Что?! – возмутился Тигров. – Да как ты смеешь, щенок!

– Попрошу без оскорблений, – нахмурился я и полез во внутренний карман. – Взгляните-ка.

Я протянул наместнику бумагу, переданную мне Астаховым. Там были поверхностно расписаны махинации Тигрова с казной – но с указанием всех дат и сумм, а также номеров документов. Сначала Тимофей смотрел на список скучающим взглядом, но чем дальше, тем бледнее становилось его лицо, а глаза всё шире.

– Занятно, не правда ли? – спросил я. – Мы оба знаем, что это лишь верхушка айсберга. А все нужные бумаги у меня есть, и свидетели тоже. Этого хватит, чтобы не только снять вас с должности, но и, скорей всего, отправить на виселицу. Император Кречет ненавидит взяточников и казнокрадов…

– Вы не докажете, – медленно, почти по слогам, проговорил Тигров, поднимая глаза.

– Да бросьте, Тимофей Александрович. Вы даже сейчас вспотели, как в бане. Интересно, что будет, если вас заставят пройти допрос с менталистом?

Наместник остервенело разорвал бумагу на мелкие кусочки и хотел было выбросить их, но затем запихал в карман. Глубоко вдохнул, стараясь приобрести привычный расслабленный вид, и спросил:

– Что вы хотите?

– Видеть, как вы болтаетесь в петле. Сомневаюсь, правда, что получится. Всё-таки как вы любите повторять, вы племянник князя. Но если вас снимут с должности и отправят смотреть за какой-нибудь глухой деревней, я тоже буду счастлив.

– Полагаю, мы могли бы договориться…

– Только в одном случае. Вы расскажете мне всё, что знаете о действиях графа Пихтина против моего рода. Абсолютно всё! – с нажимом добавил я.

– Хорошо, – прохрипел Тигров.

– Я ещё не закончил. Вы самостоятельно отречётесь от должности и покинете Красноярск. Иначе я передам информацию журналистам и напишу заявление в дворянский суд. Уничтожу вас публично и с удовольствием.

– Это слишком! – постарался возмутиться Тимофей, но, наткнувшись на мой взгляд, поник и замолчал.

– Идёмте в машину, – я гостеприимно повёл ладонью. – Полагаю, такие разговоры не для чужих ушей.

Пока мы шли, я тайком оглядывался. Со стороны, должно быть, это выглядело так, будто я опасаюсь свидетелей. Но на самом деле я переживал, как бы из ниоткуда не появился человек в тёмных очках…

Обошлось. Мы с Тимофеем спокойно сели на заднее сиденье автомобиля, где он рассказал мне очень интересные вещи.