– Послушайте, если б я хотел убить Шершнева, то просто продолжил бы войну. Или проломил бы ему голову, – я стукнул тростью об пол. – Но мои руки чисты, слово чести.

– Не имею права сомневаться… Однако по моему опыту, аристократы часто творят грязные дела, прикрываясь именно честью. Парадокс, не правда ли? – Сергей откинулся на кресле.

– Я все рассказал как есть. Можете не верить, но в этом случае я требую допроса с менталистом.

– Может, лучше всё-таки поговорим начистоту? Вам в любом случае не грозит ничего серьёзного. Подумаешь, убили соперника во время мирных переговоров, – Тихомиров кровожадно рассмеялся. – Если сознаетесь, то вас, наверное, даже не лишат титула.

– Менталист, – повторил я.

– Какой же вы настырный. А знаете, менталисты тоже порой допускают ошибки, – вкрадчиво произнёс Сергей, наклонившись ко мне. – Иногда в пользу обвиняемого, а иногда наоборот. Вдруг он скажет, что вы врёте? Доказать обратное будет ну очень сложно. Тогда-то у вас точно отберут графский титул, а вместе с ним имущество.

– Спасибо за предупреждение, – кивнул я. – Раз вы так не уверены в своих менталистах, я отыщу другого.

Лицо Тихомирова помрачнело. Улыбка превратилась в кинжал, готовый чиркнуть меня по горлу.

– Кто же вам позволит, граф?

– А кто запретит? Вы, безродный? Или наместник князя? – я тоже наклонился, твёрдо глядя агенту в глаза. – Я прекрасно знаю законы, Сергей. И у вас не получится меня запугать. То, что вы успели пошептаться с Тимофеем Александровичем, ни на что не влияет.

– О, ваше сиятельство, – серые глаза Тихомирова жёстко блеснули. – Я очень не советую вам ссориться с Имперской службой безопасности.

– А я не советую вам ссориться со мной. И ещё не советую дружить с Тимофеем. Он, знаете ли, в шатком положении.

– Неужели?

– Скоро убедитесь.

Я понимал, что мои слова дойдут до Тигрова. Пусть. Я ведь и так предупредил перед началом войны, что не оставлю его в покое. Так пусть понервничает и подумает, что я собираюсь сделать.

– Требую допроса с менталистом, – лязгнул я, продолжая сверлить Сергея взглядом. – Отказываюсь работать с вашим, найду своего.

– До окончания следствия вам придётся дать подписку о невыезде, – скрипнув зубами, Тихомиров отвёл глаза.

– Без проблем, – я откинулся в кресле. – В ближайшее время у меня всё равно будет много дел в городе…

6

Написав подписку о невыезде, я отправился домой. Свой экземпляр акта о капитуляции Шершневых, конечно, забрал. Велел Мокрухе вернуть заложников, а Молчанову – возвращаться в казармы.

Война была официально закончена, хотя несколько вопросов оставались открытыми. Во-первых, с контрибуцией, или вирой, как ее называли на старый манер. Во-вторых, с убийством Шершнева.

В-третьих, с тем, кто его убил…

Ожидаемо, никто не поверил, что это сделал таинственный человек из черного портала. Все думали, что я прикончил графа. Из поместья мы с гвардейцами уезжали, со всех сторон пронзаемые осуждающими взглядами.

Вернувшись домой, я отдал несколько распоряжений: возобновить работу городских предприятий, снять военное положение в поместье, подготовить полный отчет о потерях в гвардии. Алле велел заняться документами, которые сопутствовали объявлению и окончанию войны. И то и другое произошло очень быстро, но бюрократы не дремали. Нам предстояло оформить кучу бумаг.

Мама отправилась в поместье Иволгиных. Юлия вряд ли будет ей рада, но Светлана Григорьевна все равно хотела помочь ей подготовиться к похоронам и в целом разобраться с последствиями войны.

– Не торопитесь хоронить покойного барона, – сказал я. – Пусть Юля охладит тело своей магией, чтобы… сама понимаешь. Надо будет вызвать некроманта и поговорить с душой Михаила Романовича. Я займусь этим завтра.

– Зачем? – удивилась Светлана Григорьевна.

– Кое-что спросить, чтобы кое-кого наказать. Не бери в голову, дорогая.

Костя, который успел зайти к целителю и убрать свой фингал, вечером предоставил мне список активов побежденных. Я изучил его, и мы вместе решили, что хотелось бы получить в качестве виры.

В первую очередь, конечно, деньги. Они нам требовались на восстановление сгоревших цехов «Чернобурского леса» и военных сил. Со Сплюшкиных больше и взять было нечего: их предприятия оказались слишком далеки от наших интересов. Забрать можно было разве что доходный дом в центре Красноярска, но мы решили, что лучше рублями.

А вот Шершневы, как выяснилось, владели двумя салонами элитной мебели. Их покупателями были аристократы и богатые простолюдины, включая крупных чиновников. Салоны отлично вписывались в нашу структуру: мы могли бы хорошо экономить на производстве, поставляя собственные пиломатериалы, и тем самым увеличить прибыль. А еще, учитывая уровень покупателей, завести полезные знакомства.

– Почему я раньше не знал, что Шершневы делают мебель?

– Они закупали сырье у Пихтина, – поправив очки, сказал Костя. – Мы просто не пересекались.

– У Пихтина, говоришь… – я вспомнил последние слова Родиона Павловича. – Они как-нибудь еще сотрудничали?

– Насколько я знаю, нет.

– Попытайся найти. Перед смертью граф Шершнев сказал, что это Василий Пихтин подтолкнул его к войне. Хочу понять, как ему удалось.

– Ты же понимаешь, такие вещи не оформляются официально. Если была договоренность, то негласная.

– Само собой, – пожал плечами я. – Но мало ли какие следы остались. Бесплатная поставка от Пихтиных, или беспричинное прощение долгов, что-нибудь такое. Василий Демидович вполне мог умаслить Шершнева перед этой негласной договоренностью.

– Ладно, – кивнул Константин.

– Вот еще что: позвони на монетный двор. Я хочу изготовить медали для наших гвардейцев. Одну, за участие в войне, вручим абсолютно всем. В том числе погибшим, награду надо будет передать родственникам вместе с компенсацией.

– Хорошо.

– Еще одну медаль – скажем, за отвагу – вручим тем, кто особо отличился. Также закажи отдельные ордена «За военные заслуги» для Богдана Богдановича и Владислава. Ну и на будущее, пускай отчеканят десятка три медалей с нашим гербом и надписью «За заслуги перед родом». Будем награждать тех, кто проявит себя на благо Чернобуровых.

– Хорошо, Георг. Сделаю.

После этого разговора я наскоро перекусил и отправился спать. Слишком много всего случилось за последние дни. Телу и мозгу требовался отдых.

Утром меня разбудила Ульяна. Щеголяя новым платьицем с сеточкой на вырезе, которая будоражила фантазию, девушка предложила мне завтрак в постель. Я согласился. И после того как выпил кофе и перекусил, затащил в постель и Ульяшу.

Мы неплохо порезвились, доставив друг другу максимум удовольствия. Я бы с радостью передохнул и пошел на второй заход, но увы, обязанности не ждали. Сочту за удачу, что мне повезло получить оргазм на десерт ранним утром.

Первым делом я отправился в казарму. Велел построить всех солдат и поблагодарил за службу. Обещал, что как только закончим разбираться с последствиями войны, каждого ждет награда.

После этого я получил доклад от Владислава: полный список погибших и выбывших по ранению, а также утерянной техники и орудий.

Получалось, что всего за сутки с небольшим мы лишились семидесяти четырех гвардейцев. Тридцать два убитых, остальные тяжело раненые и не смогут вернуться в строй. Если бы боевые действия продолжились с той же интенсивностью, то уже через день-другой нам пришлось бы сдаться.

Также мы потеряли три грузовика, три пушки и одну гаубицу. Учет утраченного стрелкового оружия и боеприпасов еще не закончили.

К счастью, победа осталась за нами. Мы получим выплаты от проигравших и сможем не только быстро восстановить былую мощь, но и стать еще сильнее.

Я попрощался с бойцами и отправился в больницу, когда мне позвонил Костя:

– Георг, я нашел независимого менталиста. Правда, он сейчас в Новосибирске и сможет прибыть только через неделю.

– Я никуда не тороплюсь. Отправь за ним наших людей, чтобы никто не перехватил по дороге и не попробовал подкупить. Что-то еще?

– Звонил наш друг Астахов. Говорит, что готов поделиться информацией, сам знаешь о ком. Хочет побеседовать с тобой лично.

– Хорошо, – ответил я. – Передай, что я пообедаю с ним в «Сытнике». Хотя нет, это место уже примелькалось… Ресторан «Горыныч». В три часа.

В больницу, где лежали наши «тяжелые» бойцы, меня пустили неохотно. Мол, часы для посещений строго ограничены и все такое – но стоило поулыбаться симпатичной медсестре на проходной, как мне все же удалось пройти.

Я походил по палатам, пожал руку каждому из раненых, а потом направился в отдельную палату, где лежал Богдан Богданович.

– Георгий, наконец-то, – Богдан приподнялся, скорчив гримасу.

Все его тело было обмотано бинтами, нога висела на спицах. Прошло чуть больше суток, а командир гвардии так осунулся, словно болел уже месяц.

– Хоть ты расскажи мне, как все закончилось! – попросил он. – Лежу здесь один, как в тюрьме. Только слухи долетают.

– А где же ваш мобилет? – поправив висящий на плечах белый халат, я сел на стул рядом с койкой.

– Хм. Понятия не имею. Вылетел, наверное, когда меня взрывом отбросило. Рассказывай! – почти потребовал Богдан.

Я кратко пересказал все события: от моего сражения со Сплюшкиными до штурма их поместья, от успешной операции Мокрухи до внезапного убийства Шершнева.

– Человек в темных очках… Тот самый? Про которого дети из Завденки говорили?

– Возможно. Как знать, – пожал плечами я.

– Так кто он такой? Сильный маг? Житель Изнанки? Или что-то вроде злого духа?

– Не знаю, Богдан Богданович, – вздохнул я. – Скажите лучше, как вы? Что говорят врачи?

– А что я… – скривился командир и почесал старый шрам на брови. – Мы готовились вот-вот начать бой. И вдруг обстрел. Снаряд взорвался прямо рядом со мной, – Богдан хлопнул ладонью по постели. – Духовный щит лопнул, меня нашпиговало осколками и контузило.

– Главное, что вы выжили.

– Выжил. Только что дальше, не знаю теперь. Всего меня изрезало, как через мясорубку пропустили, – Богдан провел ладонью по забинтованному торсу. – И нога еще раздроблена. Большой вопрос, смогу ли я нормально ходить.

– Я постараюсь найти лучшего целителя, какого смогу. Мы обязательно вернем вас в строй.

– М-да… Работал надо мной уже один, четвертого ранга. Только смерти помог избежать. А остальное, сказал, магией уже не вылечить. Да и вообще, знаешь, Гоша… – командир вдруг тяжело вздохнул. – Не уверен я, что хочу обратно в строй. Навоевался. Всю жизнь под ружьем, ни жены, ни детей…

Он потрогал свой перстень слуги рода и улыбнулся:

– Но семья у меня все же есть. Спасибо тебе за это.

– Выздоравливайте, Богдан Богданович, – я пожал ему руку и осторожно похлопал по плечу. – Даже если не захотите вернуться в гвардию, обязательно найдем для вас дело. Или можете просто уйти на покой и жить в поместье, как член семьи.

– Спасибо, – негромко сказал Богдан.

На этой трогательной ноте мы распрощались. Я поехал в поместье Иволгиных, и по дороге вызвал некроманта. Также позвонил своему знакомому верховному судье дворянского суда и объяснил, что хочу сделать. Судья молча выслушал и только раз спросил, уверен ли я. Получив утвердительный ответ, сказал, что пришлет нужного человека и, если я не ошибаюсь, сделает все возможное для наказания злодея.

На пороге поместья Иволгиных, где поставили временную дверь, я появился в сопровождении некроманта и следователя по дворянским делам. Какое совпадение, что это оказался вчерашний усач с грустными глазами.

– Здравствуй, Юлия, – сказал я, войдя внутрь.

Юля явно не ожидала визита и просто шла мимо по коридору. Увидев меня, застыла и вскинула подбородок.