– Может, «Прошу вернуть мой цветочный магазин, который захватил злодей всего юга»? – предлагает Улька.

С юмором, конечно, но вряд ли Руданский его оценит. Я вообще не знаю, что он нормально воспримет.

– Мне кажется, ему прижгли чувство юмора, – смотрю на пустое текстовое окно для объявления.

Не представляю, что написать. Более того – не хочу.

Мне что-то так страшно становится оказаться с ним наедине, что мурашки по коже бегут. На фотке у него совсем не приветливый вид.

У него взгляд матерого волка-одиночки.

– Но раз он верит в эту совместимость, может, придет приветливым милахой. Цветы подарит, на свиданку свозит, на своей известной яхте прокатит.

– На фиг надо! Мне просто нужно достучаться до него, что его сестра была неправа. Пусть возместит убытки за разгром магазинов. Я до сих пор забыть не могу растоптанные цветы, расколотые вазы. Мне кажется, она наврала ему с три короба. Иначе он бы так не поступил.

– А с чего ты взяла, что он адекватный? – неожиданно вклинивается Эд.

И мы с Улькой переглядываемся.

Действительно, с чего?

– Он в страхе весь город держит. Неадекватного бы не уважали.

– Уважают или боятся? Разные вещи. – Эд почему-то хмурый. – Лер, давай я с тобой на эту встречу пойду.

– Зачем?

– Подстрахую, если что.

Улька смеется и тычет в брата пальцем:

– Ты видел его охранников?

– Я в качалку уже три года хожу. Смотри! – Эд встает в полный рост, стягивает с себя толстовку.

Под ней футболка и прекрасно развитое тело.

Ого! Похоже, я пропустила тот момент, когда он из мальчика превратился в мужчину.

– Бицуха! – Эд напрягает руку и показывает настоящую «банку».

– О-о-о, впечатляет, – не могу не отметить я.

– Так что я смогу тебя защитить. Идем вместе.

Улька удивленно смотрит на брата, потом на меня.

– Эд, только не говори, что ты на Лерку запал? – Она толкает его в бок.

– Что это «запал»? Мы же друзья, а друзья должны друг другу помогать. – Эд скованно улыбается.

Я вижу, как он нервно сглатывает.

Да ладно? Я ему что, правда нравлюсь?

Тогда точно нельзя с собой брать. Еще натворит дел, потом не разгребем.

– Не буду сегодня ничего писать. Вечером изучу другие объявления. Анкету Руданского почитаю. Может, там найду, чем его зацепить.

Эдик перекрывает выход из его комнаты.

– А зачем тебе его чем-то цеплять? Просто назначаешь встречу, и все. Говоришь этому Руданскому, что сестра у него дура, и требуешь вернуть все.

– Э не, дружочек, – протягивает Улька. – Мы так из края вылетим быстрее ветра. Тут другой подход нужен. Лерка у нас красотка. Пустит в ход свое обаяние, а там он и сговорчивее станет.

Я вижу, что Эд хочет опротестовать, и быстренько увожу Ульку:

– Пойдем мороженое купим и подумаем пока.

– Но… – Эд протягивает руку в мою сторону.

Я хочу сбежать еще быстрее.

И как я раньше не замечала? Мне же не показалось? Он реально на меня запал?

Улька уводит меня на улицу, словно читает мои мысли. Оборачивается, когда мы уже за углом.

– Ты только понежнее с ним. Ладно? Знаю, что он младше и все дела, но первая любовь – это такое дело.

– И давно? – спрашиваю я удивленно. – Ты все знала и молчала?

– А что мне брата выдавать? Вздыхает тихонечко у себя в комнате – и пусть вздыхает.

– Так вот почему он меня постоянно подвозил на своем моцике после смен. Говорил, что как сестру бережет. Что привык тебя подвозить, вот и меня тоже.

Улька скептически улыбается в ответ.

Ох, ясно. Я была слепа. Прозрела.

Мы выходим на набережную к морю. Оттуда дует освежающий ветер, приносит на губы соленые частички воды.

Люблю такие прогулки, только не в сезон. Сейчас же нас все толкают кругами, задевают мокрыми полотенцами, громко орут друг другу.

– Так что с объявлением?

– Я не готова. Не сегодня.

– Лерка, ты что, трусишь?

Мне правда страшно.

– А что, если он назначит свидание прямо сегодня? Я еще не готова.

– Ну так вперед. Давай. Иди чисти перышки. Выгляди просто убийственно, чтобы не смог отказать и выслушал каждое твое слово. Чтобы с руки твоей ел. Я знаю, ты можешь. В универе все парни по тебе сохли, а ты встречалась с тем идиотом Вадиком.

Я пожимаю плечами. Не хочу вспоминать об этих трех годах с ним.

Улька провожает меня до подъема в гору. Мне предстоит идти вверх еще минут двадцать, прежде чем я дойду до своего жилого комплекса. Я там купила квартиру-студию на двадцать первом этаже. Вид просто шикарный.

Комната хоть и небольшая, но зато с террасой, где помещается шезлонг, маленький столик и счастливая я.

Именно на шезлонге я и размещаюсь, когда принимаю душ и заканчиваю с макияжем. Беру телефон в руки и снова думаю, писать или нет.

Если сделаю это сейчас, то буду при полном параде. А если потом, то он может застать меня в неудобный момент.

Эх, была не была. Чем дольше тяну, тем страшнее.

Вопрос все равно нужно решать.

В тексте объявления я не изобретаю велосипед – пишу прямо: «Хочу встретиться с Егором Руданским».

Чтобы, не дай бог, никто левый не вклинился.

А сама иду выбирать платье для ужина. Солнце стремительно садится, как бывает только на побережье. Казалось, вот только лучи бьют тебе в лицо, и раз – яркий диск ныряет за гору, и резко смеркается.

Я примеряю темно-синее платье в облипку, достаточно строгое сверху, но короткое внизу, и тут слышу шум с террасы.

Глава 6

На ограждение часто садятся чайки, поэтому я спешу прогнать их. Не потому, что не люблю птиц, а потому, что гадят они как птеродактили, не меньше.

Я открываю дверь, впускаю свежий вечерний воздух, а потом замираю на месте.

И следом ору.

Все потому, что на террасе стоит огромный мужик и улыбается так, словно в лотерею выиграл.

Я вбегаю обратно, захлопываю дверь и смотрю на него через стекло.

Неадекват. Накурился, что ли? Солевой наркоман, наверное, раз по балконам лазает.

Я отхожу на несколько шагов вглубь студии. Кошусь на него, но взглядом быстро прощупываю, что можно схватить рядом.

Нож! Отлично. Подойдет.

Беру самый большой, сжимаю в руке. Легче не становится.

Я совсем не боец.

Мужчина подходит к двери, и через стекло свет падает на его лицо. Рожа типичного мордоворота – нависшие дуги бровей, глубоко посаженные глаза. Откуда только смешливые морщинки вокруг глаз у такого мрачняка – непонятно.

Он стучит в стекло костяшками пальцев.

С его телосложением вынести эту преграду недолго, поэтому я отступаю к входной двери.

Надо уходить, вызывать полицию. Погром в квартире не так страшен, как увечья.

Я не спускаю с него глаз, пячусь, надеваю босоножки, не застегивая ремешок.

Свободной рукой нащупываю за спиной ручку двери, потом ключи. Поворачиваю нужный в замочной скважине, нажимаю на ручку и тяну дверь на себя.

И тут меня обхватывают сзади, закрывают рот рукой и выбивают нож из ладони.

Стук холодного оружия о плитку звоном отдается в ушах. Страх мгновенно кипятком проносится по всему телу с пяток до головы. И я начинаю брыкаться что есть мочи.

Я барахтаюсь и чувствую тщетность усилий. Наши комплекции слишком разные.

Я среднего роста, хрупкая, а держащий меня просто громила. Я даже ногами до пола не достаю. Никуда треснуть не получается.

Паника захлестывает с головой.

Кто это? Что это? Почему?

Я понимаю, что это спланированный захват. Но что со мной сделают?

Это Руданский решил преподать мне урок, раз я не сидела мышкой?

– Тихо-тихо. Глава нам головы открутит, если ты поцарапаешься, – слышу голос сзади.

Что? Глава? Поцарапаюсь?

Я начинаю вырываться еще сильнее.

Меня хотят похитить!

Одно хорошо: раз боятся, что поцарапаюсь, значит, пока нужна живой.

– Б***ь! – слышу ругань на ухо, когда попадаю в чувствительное место на голени.

Но никто меня не отпускает.

– Простите за мой французский, – почему-то тут же извиняются мне в ухо.

И это меня ставит в ступор еще сильнее. Похитители извиняются. Надо же!

Меня стремительно тащат на общую лестницу, и я лишь слышу, как дверь моей квартиры хлопает. А потом перед глазами летят лестничные пролеты с такой скоростью, словно я смотрю на перемотке.

Буквально за пять вдохов мы оказываемся на первом этаже. Меня выносят мимо консьержки, которая ни слова сказать не смеет. Лишь встает со стула, провожает меня шокированным взглядом.

Полицию вызывай! Кричи! Зови на помощь!

Но она ничего не делает. Боится.

Один открывает подъездные двери, второй выносит меня через них. У машины ждет водитель с открытым авто. Меня запихивают на заднее сиденье, поджимают с двух сторон так, что я чувствую себя прослойкой, из которой вот-вот выдавится содержимое.

– Кто вы? – спрашиваю дрожащим голосом, так как рот теперь у меня открыт.

Машина резко двигается с места.

– Вы же хотели видеть Егора Руданского? – стреляет в меня смеющимся взглядом мужчина, которого я видела на балконе.

И я застываю.

Так вот оно что.

Прочищаю горло, но голос все равно дрожит и звучит испуганно:

– Это он так приглашает на свидание?

Мужчины гогочут, а я покрываюсь гусиной кожей.

Может, зря я была такой настырной? Надо было валить в другой край или область, открывать магазин там.

Но мне тут же становится стыдно за секунду слабости.

Я люблю свой жаркий юг. Я родилась здесь, выросла и ни за что не хочу уезжать. Не какому-то пупу земли меня выселять.

Глава 7

Егор Руданский

– Глава, вам тут подарок!

Мои ребята выглядят слишком довольными. Слишком.

Идут ко мне плотнячком плечом к плечу, кого-то загораживая собой. Все какие-то нервно-возбужденные. Никогда их такими не видел.

И когда они расходятся в разные стороны, я аж подаюсь вперед, ставлю локти на колени.

Вижу блондинку в темном платье, перевязанную ярко-алой лентой. Мое тело мгновенно напрягается, а кровь начинает бежать по венам с бешеной скоростью.

Инстинкты встают на уши, и только годы контроля позволяют удержать себя на месте.

Мне хочется расшвырять всех вокруг нее – стоят слишком близко.

Она жутко напугана. Я ловлю момент, когда ее взгляд, что бегло проходится по клубу, останавливается на мне.

Ее глаза широко распахиваются, и я подрываюсь с места.

Хочу, чтобы она улыбалась мне. Пусть не призывно, но хотя бы приветливо. А у нее губы белые.

В мгновение оказываюсь рядом с ней, и парни испаряются. Она ниже меня – голова на уровне моих ключиц. И я втягиваю воздух у ее волос.

М-м-м, сладкая пьянящая дыня.

Заглядываю в глаза. Красивые светлые омуты, в которых на несколько секунд вязну.

Однако мне совсем не нравится заячья настороженность, которую я вижу там.

Откуда парни ее взяли? Явно же не бижутерия.

Боится меня до трясучки – вон вся дрожит, дышит урывками, нервно.

Во мне просыпается инстинкт, который работает только на мою семью, – инстинкт защитника. В нем я глух, нем и смертельно опасен.

Если кто-то задевает моих – он не жилец.

Я даже выяснять ничего не буду. Все в округе знают, что МОИХ обижать нельзя. НИКОГДА.

Я смотрю на алую ленту, что обвивает ее. Она не впивается в тело, нет других следов связки. При желании девушка может скинуть эту праздничную упаковку, но она стоит.

Хочет меня?

Нет, не меня.

Егора Руданского.

Эта мысль немного отрезвляет, но я все равно не могу от нее отойти. Стою, дышу ей, а рука уже тянется к ее волосам. Хочу потрогать.

Беру локон, и она забывает дышать. Пропускаю мягкие волосы сквозь пальцы – настоящий шелк. В моих грубых руках они выглядят контрастно.

– Как тебя зовут? – Я отпускаю локон, дотрагиваюсь до ее щеки.