И тут она резко дергает головой в сторону, словно ей неприятны мои прикосновения.

Я мигом сатанею – зверь подбирается так близко, что я чуть не рычу.

Моей звериной половине очень не нравится, что эта красотка брыкается. Так и хочется подмять под себя, сделать так, чтобы стонала от удовольствия и просила еще.

И я дергаю за ленту банта.

– Ты – мой подарок, – говорю, глядя ей прямо в глаза.

Она словно загипнотизирована мной, и я усмехаюсь про себя. Вот так-то лучше, девочка. Давай без фокусов.

Ты же сама пришла. Сама замотала себя в эту ленточку. Сама преподнесла себя мне на блюдечке с голубой каемочкой.

Представляю, как раздену ее движение за движением, и внизу живота каменеет.

Бант развязывается, лента спадает к ее ногам, а я все еще держу один кончик.

Начинаю наматывать на два пальца перед ее носом, пристально глядя ей в лицо.

Специально тяну время, чтобы она перестала бояться, привыкла ко мне. Принуждение – это не ко мне. На меня вешаются отборные красотки. Захочу – проснусь в кровати с двадцатью лучшими девушками страны.

А она следит за тем, как я наматываю ленту на пальцы, и все никак не может расслабиться.

– Ведешь себя так, словно тебя отец мне за долги продал, – говорю я, засовываю свернутую ленту в карман, беру ее за руку и веду к столу.

Пусть попьет, поест, немного успокоится.

Кидаю на ребят взгляд, и они тут же отходят подальше, образуя зону отчуждения. Знаю, что ни одну бижутерию сюда не пропустят, пока не дам другую команду. Только официанта, и только по делу.

Я сажусь первым, тяну ее за руку на себя, чтобы упала ко мне на колени, но она упирается в спинку дивана и садится рядом.

Какая строптивая.

Ладно.

Это даже интересно. Надоели липучки.

На кофейном столике перед диваном стоит большая фруктовая ваза. Я беру шпажку, насаживаю дольку персика и медленно подношу к ее губам.

И ловлю ее взгляд: «Ты что, охренел?»

Чуть не роняю персик, мать твою.

А она умеет посылать одним взглядом и движением бровей.

Хорошо играет в недотрогу. Вот только сама же пришла.

– В эту игру могут играть двое, – низким голосом говорю я и подношу дольку персика к ее губам.

Она подается назад, вжимается в спинку дивана и начинает отстраняться. Я беру ее руку и вставляю в нее шпажку с персиком.

Мгновенно убираю давление, жестом зову официанта.

Тот является незамедлительно.

– Исполните желание девушки, – говорю я ему.

И он тут же протягивает меню моей новой спутнице.

Та неуверенно смотрит на меня, а потом медленно поднимает руку и берет меню. Вот только его даже не открывает, прикрывает им голые ноги, на которые смотреть – с ума сойти сразу.

– Я хочу с вами поговорить, – произносит она и вся словно подбирается.

Глава 8

Валерия

Позволять упаковывать себя в бант унизительно. Но мне напоминают, что я сама просила встречи с Егором Руданским через «Доборотень».

Если бы они позволили себе хоть одно лишнее движение, наверное, я бы сорвалась. Но эти парни, на удивление, ведут себя крайне почтительно и обращаются ко мне исключительно уважительно.

Зачем-то запшикивают меня каким-то спреем, сказав: «Почувствует наш запах – мы не жильцы».

А потом осторожно, в перчатках, наматывают на меня ленту.

Я ощущаю себя в дурдоме.

Знала, что у богатых свои причуды, но чтобы настолько…

Что ж, если это условия, чтобы поговорить с этим пупом земли, то я пойду на компромисс с гордостью. Сегодня. Дам себе час – это максимум, что я выдержу в таком режиме.

Пока иду по клубу в сопровождении парней, думаю, что Руданский точно больной на голову, если вот так приглашает девушек на свидание. Мало того что сделали из меня подарок, так еще и притащили в ночное заведение.

Самое же место для разговоров, правда?

Шикарно, просто шикарно!

Чувствую себя в элитном борделе.

Пока стою за спинами его амбалов, закрываю глаза.

«Лера, просто потерпи. Эту возможность нельзя упускать. Правда на твоей стороне. Скажу ему все и уйду».

И когда я первый раз вживую вижу Егора Руданского, меня на миг оглушает. Его холодный взгляд сначала пробирает до костей, но он вмиг превращается в заинтересованный, и я даже не знаю, что лучше.

Голодный Руданский пугает еще больше.

Он смотрит на меня странно. А когда подходит ближе, создается ощущение, что я вижу и чувствую только его. Каждое его движение, полное силы. Каждое изменение тона и настроения.

У него какая-то всепоглощающая энергетика. Перебивает все вокруг. Невозможно смотреть больше ни на кого.

Она опутывает меня, приковывает, заставляет трепетать.

Я кожей чувствую силу и авторитет. И это ощущение, что стоит ему на меня косо посмотреть – родственники меня больше никогда не увидят и косточек не найдут, пугает.

Однако невозможно не заметить, какой он по-мужски притягательный. Я ни у кого не видела таких широких плеч. Длинные руки и ноги, высокий рост, мощное спортивное телосложение – все это производит на меня неизгладимое впечатление.

У него даже задница мускулистая.

Но сильнее всего бьет под коленки до подкошенных ног его взгляд.

Я начинаю понимать причину, почему девушки вешаются на него гроздями.

Но я не такая. У меня есть гордость. Ни за что и взглядом не покажу, что он кажется мне опасно-привлекательным.

Я пришла по деловому вопросу, несмотря на унизительный бант. И я не поддамся, не покажу, не буду тешить его самолюбие. Нам точно не по пути.

Когда Руданский дотрагивается до моих волос, я повторяю про себя: «Цветочный. Цветочный. Цветочный».

А когда до кожи, то моему терпению тут же приходит конец – я дергаюсь.

– Ты – мой подарок, – с нажимом говорит он.

И в голосе чувствуются стальные нотки.

У меня на язык приходит тут же сотня мест, куда я хочу его послать. Уникальные красоты юга, ему понравятся пешие прогулки.

Но я прикусываю язык.

Цветочный. Цветочный. Цветочный.

Руданский тянет за ленту банта, а у меня дыхание прерывается, потому что я ощущаю себя так, словно он с меня белье снимает.

Медленно наматывая на два пальца алую полосу, он изучает мое лицо. Я ощущаю взгляд на губах, груди, глазах. Оценивает, как товар на рынке. Слюну пускает.

Ага, сейчас.

«Поговорю и смотаюсь отсюда», – говорю я себе.

Но мне страшно, мозг говорит, что если он захочет, то я и пикнуть не смогу в сторону свободы. Тут я в его власти.

– Ведешь себя так, словно тебя отец мне за долги продал, – говорит он, неожиданно без колебаний берет меня за руку и ведет к низкому столику с диванами.

Так, сидя, можно держаться от него подальше.

Но он садится и дергает меня за руку на себя.

Совсем охренел!

Я едва не падаю на него – спасает только опора в виде спинки дивана. Осторожно сажусь рядом. Ерзаю, чтобы незаметно отодвинуться.

Он делает знак своим людям, и я сразу напрягаюсь. Но те отходят подальше, давая нам больше свободного от взглядов пространства.

Руданский подается вперед, поднимает длинную руку, и рубашка натягивается, обрисовывая рельеф мышц.

А он поворачивается ко мне и направляет мне в рот дольку персика на шпажке.

– В эту игру могут играть двое, – низким голосом с вибрирующими нотками говорит он.

И напирает сильнее. Я рефлекторно подаюсь назад, вжимаюсь в спинку дивана и отстраняюсь как можно дальше.

«Запихни ее себе знаешь куда, игрок чертов?!» – крутится у меня на языке.

Не успеваю я оценить, что для меня приятней – вернуть цветочный или таки послать его лесом, – как он вставляет шпажку с персиком мне в руки.

Отворачивается, откидывается на спинку дивана, зовет жестом официанта.

– Исполните желание девушки, – приказывает Руданский пареньку, который выглядит напряженным и собранным, словно представляет честь страны на олимпиаде.

В моих руках тут же оказывается меню, но я его даже не разворачиваю. Прикрываю ноги и говорю:

– Я хочу с вами поговорить.

Глава 9

Егор Руданский

Она поговорить хочет, а я только и смотрю на ее пухлые губы.

– Говори. – Опускаю взгляд ниже и вижу на ее шее круглый камень на тонкой цепочке.

Он лежит аккурат между ключиц и очень ей идет. Хочу поцеловать ее туда, подцепить кулон языком.

Мои мысли уходят совершенно в горизонтальную плоскость, когда я слышу:

– Вы по ошибке отобрали мой цветочный магазин.

И я тут же смотрю в ее глаза.

Что?

– Еще раз, – говорю и чувствую, как по мышцам разливается напряжение.

– Случилось недоразумение. Понимаете, срезанные цветы нельзя есть. Они обрабатываются химикатами и еще черт знает чем для более длительной сохранности. Привозят их сюда самолетом из-за границы, они сначала стоят на оптовом складе и только потом попадают в частные магазины… – начинает она, голос дрожит от волнения.

– Стой. – Я кладу руку на спинку дивана за ней, поворачиваюсь к девушке всем корпусом.

А потом перевожу взгляд на Федю. Он точно знает, когда я недоволен, и готов ловить трындюля.

– Да, глава? – Федя тут же появляется рядом.

– Откуда эта крошка?

Она оскорбляется, что я говорю о ней вот так в ее присутствии, это видно. Но я всегда фильтрую окружение и доверяю своей чуйке. И сейчас я четко понимаю, что что-то не так.

Это не девчонка с улицы или сайта эскорт-услуг. Не влюбленная фанатка, ожидающая хотя бы одной ночи со мной.

Федя совершенно нетипично для себя мнется, отводит взгляд, а потом говорит всего два слова:

– «Доборотень», глава.

И отступает на два шага назад, опустив голову. И все ребята моей стаи замирают, опускают головы, понимая, что сейчас они у них полетят.

– Что ты сказал? – обманчиво спокойным тоном спрашиваю я.

– Глава, ваш дед… – не глядя мне в глаза, начинает он.

И я поднимаю руку, делая знак, чтобы он заткнулся.

Значит, дед подсуетился.

Если подумать, то он один мог попросить ребят действовать, а они решились только из-за долбаной веры в то, что «Доборотень» подобрал мне идеальную пару. Просто я сам еще не осознал своего счастья.

Я делаю знак Феде убраться, а сам поворачиваюсь и смотрю на незнакомку другими глазами.

Вот, значит, как выглядят 99,9 % совместимости?

Убираю меню с ее ног, специально окидываю ее с макушки до пят медленным внимательным взглядом.

Она вся словно каменеет от напряжения, и мне это не нравится. Хочется, чтобы она призывно заглядывала в глаза, открыто смеялась, вела себя как другие.

А она что сказала? Пришла поговорить о цветочном?

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, чувствуя непонятную злость.

Так и знал, что все эти совпадения – дерьмо собачье.

– Валерия, – говорит она, обхватив себя руками.

– Лера, значит, – пробую на язык ее имя.

Ей подходит. Имена с буквой «р» сильные.

Но где мы идеальная пара? Да, она привлекательная настолько, что мой зверь в стойку встал. Но она-то здесь явно не из-за симпатии ко мне бантом перевязалась.

Сейчас и узнаю, в чем дело.

– Мне нужно представиться? – интересуюсь я.

И она отрицательно качает головой. Даже это она делает очаровательно.

– Так что там с цветочным? – спрашиваю я.

Моя рука лежит на спинке дивана за спиной девушки, и пальцы так и тянутся к коже ее спины. Я вовремя себя ловлю на этом и замираю.

Лера ничего не замечает. Серьезно, словно выступает в доме культуры, говорит:

– Как я уже сказала, случилось недоразумение. Цветы нельзя съесть, а ваша сестра украсила ими торт и попала в больницу.

Так вот она о чем!

Было такое дело. Быстро разобрались.

– И? – спрашиваю я.

Она возмущенно зыркает на меня.

Ха! На меня так только дед смотреть смеет, и то когда игнорирую приглашенную им на совместный ужин барышню.