Инна же в это время возмущалась невероятно мизерным количеством предоставленной ей косметики, причем периодически переходя на весьма крепкие выражения. Из обрушившегося на меня потока сознания я усвоил то, что пещерные времена по сравнению с этим отелем – время роскоши. Там хоть зола была, которую можно использовать вместо туши для глаз.

Кстати, в нашем жилище обнаружилась еще одна вещь, которой до того тут не было – телефон. Здоровенный дисковый аппарат черного цвета, в который наши прадедушки и прабабушки, наверное, кричали: «Барышня, барышня!» Подняв трубку, я услышал гудок, что свидетельствовало о том, что при желании мы можем кому-то позвонить. Вот только кому? На деревню дедушке?

Потому я положил трубку обратно на металлические рогульки, и мы отправились обозревать свои владения.

Первый номер из тех, что готов принять гостя, оказался совсем рядом с нашей дверью. Поворот ключа, щелчок замка, и мы входим внутрь.

– По богатому, – оглядевшись, оценила убранство апартаментов Инна. – Впечатляет. Не президентский уровень, но немногим ниже по классу. Особенно на фоне того убожества, в котором мы с тобой проживаем.

– А ты бывала в президентских номерах?

– Довелось, – кивнула напарница. – Успела замуж за богатенького Буратинку сбегать ненадолго, тогда-то с серебра золотой ложкой икорки поела от души, в том числе и в вот таких хоромах.

Хорошее слово, подходит к местной обстановке. И еще – тут всего много. Позолоты, лепнины на потолке, красного дерева, атласа на диванах и креслах, света из огромных окон. Плюс в наличии кровать с балдахином, причем такого размера, что с нее может стартовать боевой вертолет.

– Чего ж развелась?

– М-м-м-м, а мы начали все-таки по душам разговоры вести? Тогда откровенность за откровенность – ты сам кем до смерти был?

– Да как тебе сказать. – Я подошел к ломберному столу на изогнутых ножках и провел пальцем по трубке старинного дискового телефона, явно приходящегося тому, что стоит у нас, близким родственником. – Пыли вроде нет.

– Не уходи от ответа.

– И не думал. Знаешь, наверное, лучше всего подойдет слово «кондотьер».

– Переведи. – Инна посмотрелась в зеркало, один вид которого вызывал из памяти слова вроде «барокко» и «ампир». Не уверен, что они относятся именно к зеркалам, по-моему, это архитектурные стили, но к конкретно этой красоте крайне подходят. – Не очень поняла.

– Так назывались командиры отрядов наемников в средневековой Италии. Они служили тем, кто больше заплатит, хотя, случалось, их временами и перекупали за еще большие деньги. А иногда они вовсе захватывали власть в городах-нанимателях и становились их повелителями.

– Так ты «дикий гусь»! – заулыбалась девушка. – То-то гляжу, замашки у тебя специфические, и смотришь на всех, как в оптический прицел. Теперь понятно.

– «Дикий гусь» – не очень верное определение, – поморщился я. – Сейчас же не Средние века? Да и не наемник я в чистом понимании данного понятия, поскольку с пистолетом не бегал, бедолагам разным головы не проламывал и даже боевую технику водить не умею. Просто я тот, который умеет собрать нужных специалистов для решения какой-то конкретной непростой задачи, а после координировать их работу от начала до конца. Да и в отставку я уже вышел. Не захотел довести дело до точки невозврата. Понимаешь, о чем я?

– Еще как, – подтвердила девушка. – Только, уж прости, похоже, что Рубикон свой ты перешел, коли тут оказался. Хотя, конечно, не исключен банальный несчастный случай.

– В них я не очень верю, а вот в твою версию более чем. Сам к тому же выводу пришел.

Я приподнял красное тяжелое покрывало и проверил, застелена ли кровать. Все было на месте, причем белье поражало своей белизной и качеством. Нет, на гостях тут явно не экономили.

– Живые, – понюхала цветы, стоящие в хрустальной вазе с золотыми вензелями, девушка. – Пахнут. Очуметь!

– Ага, и их четыре штуки, чтобы лишних иллюзий не возникало, – усмехнулся я, проходя в ванную комнату и застыв прямо на пороге. – Так, тут вроде все тоже на месте. Елки-палки, подобные краны в музее надо выставлять как шедевры сантехнического творчества. Интересно, это латунь или медь?

Я такое только в кино видел. Глубокая ванна матового голубого оттенка и упомянутые мной массивные краны, которые хотелось рассматривать, как картины. Они были изукрашены тончайшей… Резьбой, что ли? Или как такое называется?

Пооткрывав шкафчики и убедившись, что тут в достатке разных шампуней, гелей и кремов, я вернулся обратно в номер.

– Надо же, меню доставки тут нет. – Инна тем временем взяла с прикроватной тумбочки, на дверцах которой один амур целился в другого, как бы подразумевая, что и в их цехе ведется конкурентная борьба, массивную кожаную папку и теперь изучала ее содержимое. – Кнопки вызова сотрудника тоже, звонить надо, представляешь? Прямо по телефону, как в старые времена. Причем вот этот номер, который первым стоит, похоже, наш. Если что – ноль двенадцать. А ресепшен – ноль ноль один. А у Аристарха, наверное, ноль ноль семь. Он эдакий артритный Джеймс Бонд. На минималках…

– Продиктуй мне состав папки, – попросил я ее, доставая из кармана небольшой блокнот и карандаш, прихваченные мной из нашего шкафа. – Количество документов, все такое.

– Зачем?

– Есть у меня одно предположение. Может, и ошибаюсь, но кто знает? Просто сделай, как я прошу.

– Думаешь, специально могли чего-то в других номерах не доложить? – глянула на меня напарница. – А чего? Запросто.

– Молодец, – абсолютно искренне порадовался я услышанному. – Ловишь на лету.

– Еще кто у кого учиться будет, – задрала нос девушка. – Я тоже, знаешь, на том свете не ерундой занималась.

– Именно! – Я направил на нее указательный палец. – Мы договорились – правду за правду.

– Развелась, потому что развелась, – передернула плечами собеседница. – Заскучала. Икра – это здорово, но иногда хочется шаурмы. Пиши. Та-а-ак. Лист один – список телефонов.

Не петербурженка, получается. Та бы сказала «шавермы».

– Про шаурму – это как раз понятно, – записав все, что она диктовала, продолжил я беседу по душам. – Кем работала-то?

– Стрингером.

– Теперь ты переведи.

– Я добывала сенсации, – не стала юлить или темнить Инна. – Какие-то раскручивала сама, какие-то продавала порталам или небедным блогерам. Хорошая сенсация всегда востребованный товар, причем независимо от того, к какой сфере жизни она относится. «Звезды» всех калибров, корпоративные войны, громкие аферы – да мало ли чего каждый день на свете происходит? И если ты окажешься первым на раздаче, то ты всяко копеечку на жизнь добудешь. Кто-то скажет – грязные деньги. Я так не считаю, просто у каждого свой взгляд на одни и те же вещи.

Мне показалось, она чуть напряглась. Как видно, частенько люди пинали ее за то, чем она зарабатывает себе на жизнь, и сейчас от меня Инна ждала того же. Но – нет. Я с ее последней фразой согласен, ибо сам не ангел и от других того же не требую.

– Работа как работа, – произнес я. – Причем наверняка сильно нелегкая и с неслабой конкурентной борьбой. Да и рисковая временами, наверное?

– Да уж не сомневайся, – с небольшим облегчением отозвалась девушка. – И в горячих точках бывала, и стреляли в меня, и били. Иногда такое случалось, во что поверить нельзя, по крайней мере на трезвую голову. Вернее, нельзя было до сегодняшнего дня. Теперь-то все те страшилки утренником в детском саду кажутся.

– Ладно, вроде все нормально. – Я щелкнул выключателем, свет зажегся. – Проверь прикроватные светильники и торшер, а я в ванную еще раз наведаюсь.

И да, один из светильников зажигаться не захотел, ибо был выключен из розетки.

– Ты прав, – сообщила мне Инна, устранив данную неисправность. – Это тест.

Обход двух других номеров подтвердил, что мы оказались правы. В одном не хватило листка с телефонами в папке и обнаружилась пыль на зеркале, в другом я недосчитался пары гелей в ванной комнате, а Инна включила в розетку телефон. То есть – ничего критического, такого, что вызвало бы сильное недовольство постояльца, но достаточное, чтобы нас макнуть носом в эту недоработку и хорошенько повозить.

Попутно мы задавали друг другу разные вопросы, получая ответы, когда более-менее внятные, когда размытые, а то и вовсе условные. Но по-другому быть и не могло, поскольку неоткуда пока взяться предельной искренности между нами. Мы знакомы меньше полудня, и даже осознание того, что повязали нас одной веревочкой крепко-накрепко, на это никак не влияет. Нужно время, нужны конфликты, что нас сблизят, а то и случаи, когда мы друг другу спину прикроем, вот тогда и появится то самое доверие. Или хотя бы его подобие.

А пока мы как собачки – встретились, приветственно потявкали, обнюхали друг друга маленько – и только.

Но одно не вызывает у меня никакого сомнения – подбирали людей в пары не рандомно. Это факт. Нас сдваивали с прицелом, прежде хорошенько изучив и сделав определенные выводы. Потому что не может быть таких совпадений.

– В восемьдесят первом номере не работал телефон, но мы эту неисправность устранили. Также в ванной недосчитались двух гелей, а именно, – я достал блокнот, – для тела фирмы…

– Молодец, – одобрительно произнес Аристарх Лаврентьевич. – Все записываешь, памяти не доверяешь. Правильно! По гелям – зайдут, доложат. В будущем, когда получите доступ к складскому блоку, сами станете этим заниматься, но сегодня вот так. Что-то еще?

– Цветы, – добавила Инна. – В двух номерах по четыре розы, а в восемьдесят первом – пять. Где именно верно, с учетом специфики этого места – не знаю.

– В первых двух – верно. В третьем – нет.

Сама заметила, мне не сказала. Хм.

– Сейчас сходим, лишний уберем, – взяла меня под локоть Инна.

– Тот, кто доложит гели и листок в папку, тот и о цветке позаботится, – облегчил нам жизнь управляющий. – А вы обедать идите. Времени-то уже в обрез осталось, вот-вот первые постояльцы нагрянут.

Глава 5

Если бы Аристарх Лаврентьевич не объяснил нам довольно подробно, где именно находится столовая для персонала, то фиг бы мы ее сами нашли. Ресторан для клиентов, представляющий собой весьма уютный зал на три-четыре десятка посадочных мест и, уж не знаю отчего, оформленный в стиле Стендаля, то есть а-ля «Красное и черное», но зато с белым пятном в виде роскошнейшего «Стенвея», мы обнаружили быстро. Но откуда было знать, что для того, чтобы попасть в то место, где кормят нас, бедолаг, следует прежде пройти через кухню? Ну, не прямо через то место, где кипит вода в кастрюлях и шустрые поварята шинкуют морковь, но рядышком. Там специальный проход для этой цели имелся.

Локация, в которой нам предстояло трижды в день принимать пищу, оказалась не сильно презентабельной и, что скрывать, на первый взгляд не сильно уютной. Эдакий узкий и длинный пенал, в котором находятся лишь расставленные вдоль стен столы, рассчитанные на двоих, да неширокий проход между ними, такой, в котором двое вряд ли сумеют разойтись, не толкнув друг друга. Мебель самая дешевая, окон нет, короче – спартанство в его чистом виде.

– Миленько, – оценила увиденное Инна и вздохнула, – но скромненько.

– Мы не гости, мы персонал, – заметил я. – Кормят? Кормят. Причем, заметь, за свой счет, из зарплаты не вычитают. А про удобства никто ничего и не говорил.

– Да-да, – покивала девушка. – «Чай, не баре» – хорошая позиция, в подобных случаях иногда срабатывает.

– Но еда ничего, – присоединился к нашей беседе плечистый Иван, сидящий за столом, находящимся недалеко от нас, и лихо препарирующий шницель ножом. – Даже не так – вполне себе! Мне нравится.

– Отрава, – поморщилась его напарница Алиса, расположившаяся напротив него. – Как ты это есть можешь?

– С удовольствием, – не полез за словом в карман крепыш. – А ты… Не хочешь – не надо. В меня и две порции без проблем влезет. Будем считать это компенсацией за тот минус, что мы из-за тебя на ровном месте получили. А вы чего застыли? Падайте рядом!