Всего в столовой я насчитал двенадцать столов, из которых занято было всего три. За самым дальним, у стены, расположилась Натэлла, которая, то и дело отпивая какой-то напиток из белой кружки, что-то объясняла напарнику. Неподалеку от них обосновалась еще одна парочка, имена которой мне были неизвестны. Она тоже о чем-то шушукались, причем настолько тихо, что до нас ни слова не долетало.

– Дело, – задушевным тоном ответил я и уселся на жалобно скрежетнувший стул. – Инн, чего стоишь? Давай, давай. Кстати – Тёма.

– Иван, – здоровяк пожал мою руку. – А это Алиса.

– Да мы знаем, – хмыкнула Инна. – Вас все запомнили.

– Всегда мечтал стать популярным, но не таким образом, – усмехнулся парень. – Без убытка для себя.

– Какой же ты душный! – со страданием в голосе изрекла Алиса, причем чувствовалась тут некоторая театральщина не самого высокого пошиба. – Знакомы несколько часов, а так уже надоел!

– Ты мне тоже очень дорога, – уведомил напарницу Ваня, отправил в рот последний кусок мяса со своей тарелки, а после пододвинул к себе ее. – И спасибо за добавку, дорогая! А то ведь от местной обслуги ее не дождешься.

– Жадны? – мигом уточнил я. – Или какая другая причина? И сразу – еду-то как добыть? Самим куда идти или принесут?

– Принесут, – успокоил меня парень, беря кусок черного хлеба из небольшой плетеной корзины, стоящей на столе. – Но на доброе отношение особо не надейся. Официанты из наших, потому изначально нас не любят. Во-первых, за то, что крепко упали в статусе, во-вторых, потому что пока они будут нас кормить, мы станем делать какую-никакую, а карьеру. Мы теперь для проигравших в жеребьевке если и не враги, то точно не друзья.

– Резонно, – признал я. – Хотя и печально.

– Как бы в тарелку кто не плюнул, – озаботилась Инна, – из соображений мести.

– Ну и мысли у тебя, – поморщилась Алиса. – Фу! И так это есть не могла, а теперь и вовсе!

– Мысли как мысли. Чего скрывать – я бы так поступила. Эмоции же, а на них я и не такое могу учудить. Потом самой стыдно станет, но дело-то сделано, ничего не исправишь.

– Хорошо, что предупредила, – хохотнул Иван, разделывая шницель и стараясь при этом не столкнуть с тарелки изрядную грудку капустного салата. – Если вам не свезет и вы попадете на кухню, то из твоих рук я еду брать не стану! Кстати, вот и вам обед несут.

И верно, к столику подошла хмурая девица в синем платье под горло, белом аккуратном фартучке и с белой же наколкой на голове. Как ее зовут, я опять же не знал, видно, она после нас жребий тянула.

– Какой жуткий цвет! – недовольно сморщила носик Инна. – Это униформа такая для тех, кто на кухне работает?

– Да, – коротко ответила девушка, ставя в центр стола плетенку с черным и белым хлебом, такую же, как и у наших соседей.

– Блин, сочувствую, – протянула моя напарница. – А ребят во что переодели? Надеюсь, что-то похуже этого?

– Да если бы, – хмуро ответила официантка. – Ребят, как и обещано, на другие работы припахали. Почище.

– Например? – мигом уточнил Инна. – В самом деле на входе стоять и чемоданы таскать?

– Вроде как да. С нами деталями никто не делился. То ли рожей не вышли, то ли просто не положено.

– Готовит-то кто? – наконец вклинился в разговор я. – Вы разносите, парни кто где, а за плитой кто? И сразу – я Артем, это Инна.

– Регина, – глянув в ту сторону, где находилась кухня, представилась девушка. – Готовят повара, но откуда они взялись – понятия не имею. Тут вообще мистика какая-то.

– Даже на фоне всего происходящего? – добавив в голос изумления, произнес я.

– Выходит, что так, – как мне показалось, чуть оттаяв, более открыто ответила официантка. – Мы когда в кухню пришли, там тишина стояла, свет приглушенный, и – ни души. Потом заявилась какая-то тетка в возрасте, раздала пакеты с одеждой, мол, переодевайтесь. Что интересно – в размеры попали идеально, у всех. Мы в какой-то подсобке переоделись, выходим – а на кухне жизнь ключом бьет! Шум, гам, кастрюли кипят, мужик какой-то усатый на всех орет, частично на нашем языке, частично на итальянском. «Кель дьяболо, идиоты!»

Последняя фраза прозвучала весьма забавно, мы даже рассмеялись.

– Откуда они все взялись за пять минут, как такое возможно – никто не понял. Но нас Антонио к работе приставил мигом. Извиняюсь – маэстро Антонио. Он так велел себя называть.

– А вы? – заинтересованно уточнил Иван.

– Мы слушаемся. Все же шеф-повар.

– И много там народа, кроме этого тирана? – уточнил я.

– Еще два су-шефа и на подхвате трое. – Регина сунула поднос под мышку. – Все, я пошла, а то маэстро Антонио снова на меня орать станет. Через пару минут суп вам принесу.

– Забавно, – проводив ее взглядом, заметил я. – Хотя чего-то такого и ожидал. Уверен, что тетка в возрасте местная кладовщица. Ну или как в отелях такая должность называется? Думаю, именно ее наш Цербер имел в виду, когда говорил о том, что со временем мы получим допуск в специальные помещения.

Сказал – и мигом пожалел. Вот кто меня за язык тянул? Ну как прозвище приживется, рано или поздно весть о нем дойдет до Аристарха Лаврентьевича, а уж он точно доберется до того, кто его придумал. Причем, уверен, поиски будут недолги, найдется тот, кто ради лишнего плюсика на доске меня ему от чистой души вложит.

– Цербер, – хохотнул Иван. – Годно! Мне нравится.

– В самом деле неплохо, – похвалила меня и напарница. – Вроде тихоня, а язык-то острый.

И длинный. Надо бы его прищемить. Сто раз ведь по молодости обжигался на том, что мало слушал и много говорил.

Суп, который принесла Регина, оказался весьма неплох, как, кстати, и шницель с капустным салатом. Одно плохо – не задерживалась она особо у наших столиков, расставляла на них тарелки и сразу убегала. А у меня ведь еще кое-какие вопросы остались.

И только когда она перед нами поставила по кружке с компотом, то после вытерла лоб и устало сообщила:

– Никогда бы не подумала, что подносы с едой носить так хлопотно. Когда в институте училась, в столовой ими пользовалась и все нормально было. Тут же прямо ад какой-то из-за Джованни, чтоб у него хрен отсох насовсем.

– А Джованни кто? – уточнил я.

– Су-шеф, – поморщилась девушка. – Помощник маэстро. Вредный, собака сутулая, до крайности. Не дай бог суп чуть колыхнется и края тарелки испачкает или капля компота через край выльется, так он сразу еду в мусорку, после на меня наорет, поднос поменяет – и все по новой. И объясняет – мол, еда маэстро безупречна, и подача ее должна быть такой же. Даже если и не гостям, а всего лишь персоналу.

– Докатилась, – обхватила голову руками Алиса. – Я «всего лишь персонал». Господи, вот за что мне это все?

– Не повезло тебе, Ванька. – Инна вытянула руку и похлопала парня по мощному плечу. – Если из всего сказанного она поняла только это, то тебя ждут большие испытания.

– Не ждут, – подала голос напарница Ивана. – Я сегодня же повешусь. Не хочу унитазы от чужого говна оттирать или вон подносы носить. Не для того я всю жизнь зубами себе будущее выгрызала.

– Твое будущее осталось в прошлом, овца ты тупая, – беззлобно обратилась к ней Регина, а после глянула на напарника Алисы. – Я запомнила, как ты ее там, на ресепшене назвал. Думала, что перегнул, но, похоже, точнее и не скажешь. Так вот, забудь, что было. Я, знаешь, тоже сегодня утром не думала, что вам еду стану приносить. У меня в ближних планах значились бизнес-класс «Аэрофлота», Дубай, яхта, «Дом Периньон Винтаж Брют», вяленький член заместителя председателя совета директоров и в перспективе очередное повышение, если не в должности, так в зарплате. Однако вот, ношу компот. Ух ты, стихами заговорила! И ты носить станешь, никуда не денешься.

– Да вот еще! – вызверилась на нее Алиса.

– С таким подходом к делу точно станешь, – поддержала официантку моя спутница. – Повеситься у тебя вряд ли получится. Вот не знаю почему, но мне кажется, тут вопросы суицида неактуальны совершенно. В принципе, можешь выйти в ту дверь, куда опоздавшие отправились, но не уверена, что подобное возможно в режиме «соло». Ванька же вряд ли на подобное подпишется.

– Даже не сомневайся, – заверил ее парень, глянув на собственную напарницу с явной неприязнью.

– Ну а поскольку он один точно не вывезет, то ваша пара через неделю тут и окажется, – закончила Инна свой монолог. – И хрен тебе кто даст без дела сидеть. Да, Регин?

– Это точно, – покивала девушка. – Блин, завидую вам, если честно.

– А ты с этажа или так, безадресная? – поинтересовался я.

– С этажа. – Девушка мотнула головой в сторону выхода. – Прямо с этого, с первого. Там теперь какие-то Алла и Василий вместо нас живут. Тоже сочетание, да? Алла и Василий.

По жизни, похоже, Регина была девчонкой вполне себе веселой и заводной, по крайне мере имена она назвала в игривой манере, первое пропищала, а второе выдала басом.

– Эй, ти! – ворвался в нашу беседу недовольный баритон. – Да, ти! Почему болтаешь? Почему oziare… Как это правильно?

– Бездельничаешь, – подсказала из своего угла Натэлла.

– О, грациа! – воскликнул стоящий в дверях кудрявый невысокий итальянец с утренней синеватой щетиной на щеках. Несомненно, это и был тот самый Джованни. – Работать, poltrone, работать!

– «Полтроне» с итальянского переводится как «лентяйка», – известила присутствующих наша соседка по этажу. – Сказано эмоционально и резковато, но, в принципе, верно. Твоя работа – не языком чесать, а по хозяйству крутиться.

Регина сказанное услышала, и по взгляду, которым она одарила говорившую, я понял – эта не забудет и не простит.

Это очень хорошо. Но, правда, есть непонятный момент – Натэлла не производит впечатления дуры. И вот так, на ровном месте наживать врага? Зачем? Выгоды-то ноль.

Хотя, может, она в данной ситуации поставила на Джованни? Инвестиция в будущее на случай неудачи? Тот, несомненно, запомнил эффектную женщину, знающую язык его родины, в перспективе подобное может сыграть на нее. Вот только у таких ребят, как он, память что у рыбки – краткосрочная. Итальянец забудет ее быстрее, чем доберется до кухни, и, если Натэлла такова, как я о ней думаю, она не может этого не понимать.

Ладно, отнесем пока данный факт к вопросам без ответов.

– Не зря сходили, – сообщил я Инне, доев второе и принимаясь за компот. – Воистину – нет худа без добра.

– Ты что конкретно имеешь в виду? – пододвинула ко мне свою кружку она. – Пей, я не хочу. Слишком сладкий.

– Во-первых, лишний раз убедились в том, что наши соседи по этажу гниловаты и доверять им не стоит, – пояснил я. – Во-вторых, стало ясно, что от голода мы тут не умрем. Ну и третье – если попадем на кухню, сможем подтянуть итальянский разговорный. Всегда мечтал его выучить. Красивый язык. Певучий.

– Люблю людей, которые, даже попав в жопу, видят некий свет в конце тоннеля, – с уважением, правда, по-моему, поддельным, произнесла Инна. – Сердце радуется, на них глядя. Кстати, тут ты чем-то с Иваном схож. С такой помогайкой, как Алиса, ему впору слезы лить, а он вон пытается в этом хоть какой-то позитив отыскать.

Наши соседи по столовой к тому времени уже отбыли, перед тем пожелав нам приятного аппетита.

– Вот такие мы с Ваняткой смешные чудаки. – Я отсалютовал ей кружкой. – Твое здоровье!

Покинув столовую, в которой к тому моменту добавилось народу, мы, не сговариваясь, отправились на ресепшен. Не знаю, какие именно причины сподвигли на это Инну, а лично мне хотелось глянуть на собратьев по несчастью в роли привратников и белл-боев (не ради того, чтобы позлорадствовать, разумеется, а исключительно любопытства для) и проверить: а не добавилось ли и там какого нового стороннего обслуживающего персонала? Что скрывать, он для меня сейчас был даже куда интереснее, чем собратья по несчастью.

Или наоборот – по везению? Пока неясно.