– Тем более что в стенах «Перекрестка» невозможно ничего скрыть, – добавил Анатолий Анатольевич. – Тут не ваш бывший мир, где дефиниция «тайное всегда становится явным», увы, срабатывала через раз. И глаза на слишком нечистую игру, вышедшую за рамки правил, никто прикрывать не станет, особенно если содеянное так или иначе скажется на функционировании отеля. Мало того – может достаться и тем, кто, например, мог помешать своим коллегам совершить некую подлость, но не стал этого делать. Или, того хуже, спровоцировал кого-то на каверзу, надеясь отсидеться в сторонке. Причем на орехи достанется сразу обоим напарникам, даже в том случае, если вторая половина не ведает о случившемся. Вы повязаны друг с другом, друзья мои, причем намертво. Надолго или даже навсегда. Усвойте это накрепко.

– Как по мне – справедливо, – заявила брюнетка. – А данное правило касается только отеля? Вы просто упомянули про то, что мы время от времени будем его покидать. Там как? Тоже все по-честному или на наше усмотрение? Спрашиваю без задней мысли, просто для понимания.

– Там вы предоставлены сами себе. – Сергей Анатольевич глянул на своего партнера, они обменялись улыбками. – Потому администрация отеля ответственности за произошедшее на том свете нести не может.

– Это хорошо, – довольно кивнула девушка, чье имя я узнал из бейджика, который наконец-то попал в поле моего зрения. Звали ее Кира. – Благодарю.

А я понял, к чему она такой вопрос задала. Собственники ведь упомянули о том, что в отель на разных этажах могут заселяться связанные между собой люди, а значит, есть возможность, пусть и небольшая, что дорожки коридорных пересекутся там, в большом мире. И если такое произойдет, то запросто можно убрать конкурента насовсем, причем ровным счетом ничем при этом не рискуя. Тебя же все равно что нет ни для полиции, ни для следственного комитета. Ты мертв, как тебя найдешь?

Надеюсь, что у нас с ней костяшка-дубль не выпадет. По крайней мере до той поры, пока я в местных раскладах ориентироваться более-менее не начну.

Не скрою, мне сейчас все, что нам предстоит, кажется делом очень непростым и громоздким, не сказать неподъемным. Но это нормально. Любое начинание сложнее перекладывания листка бумаги из левой стопки в правую предстает таким тогда, когда ты стоишь в самом начале пути. Ты бьешься лбом обо все стены, что есть вокруг, совершаешь массу ошибок, время от времени говоришь себе: «Знал, что я дурак, но не представлял, что насколько» – и очень жалеешь о невозможности вернуться назад, в те времена, когда мир вокруг был прост и понятен.

Но проходит неделя, другая, обретенные за это время знания и навыки полегоньку, помаленьку выстраиваются рядком, образуя некую последовательность, которая после превращается в систему. И все вроде не так минорно уже, не столь коряво, твое новое занятие тебе даже нравиться начинает, ты в нем какие-то прелести находишь, которые изначально в глаза не бросались. А как по-другому? Если уж встал в хоровод – иди, то справа налево, то наоборот. Выбора-то нет. Все верно новый работодатель сказал – бытие определяет сознание.

Не сомневаюсь, что здесь все случится так же, главное, чтобы мы на жеребьевке не оплошали и остались в колоде коридорных, а не отправились, например, на кухню. Ситуация поменялась, мне теперь туда не очень-то хочется. Нам с Инной позарез нужно первыми оказаться на раздаче, ибо неделя – очень немалое количество времени, за которое можно освоить основы происходящего. Да и не только это, за нее вообще много чего успеть можно. Бесспорно, и накосячить тоже, без этого не обойдется, но это непринципиально. Просто те, кто первую неделю в этом странном месте упустят, реально рискуют оказаться в числе отстающих, причем надолго.

Впрочем, тут тоже все относительно. Уверен, что если та же Кира, например, всю следующую неделю тарелки и полы будет мыть, то после наверняка все очень быстро наверстает. Вгрызаться в дело станет так же, как жук в дерево, не жалея ни напарника, ни себя, спать перестанет, но своего добьется. А вот девочке-правозащитнице, боюсь, даже при очень хорошем раскладе ничего не светит, очень уж она законопослушная, привыкла жить по написанным другими людьми правилам. И напарник у нее подходящий, вон стоит, сопит, лоб морщит.

Понятно, что поживем – увидим, это все первое впечатление, не больше, но по факту уже через пару недель станет предельно ясно, кто нацелен на результат, а кто по течению плыть решит. Последние первыми нас и покинут.

Но я точно в их рядах оказаться не желаю. И напарница моя, похоже, тоже. Вон глазками по лицам новых коллег бегает, о чем-то думает. Не исключено, что приблизительно о том же, о чем и я.

И дело тут не в соревновательном моменте или в том, что я из тех, кто всегда идет до конца. Мне просто очень интересно узнать, что же там за награда такая ждет в конце пути? Есть у меня одно предположение, почти безосновательное, но если я прав, то за такой приз побороться не только можно, но и нужно. Дураком надо быть, чтобы от подобного отказываться.

– Вроде все рассказал как мог, основы вашей новой работы изложил, – развел руки в стороны Анатолий Анатольевич. – Остальное поймете в процессе трудовой деятельности. Впрочем, вру. Есть еще несколько моментов, которые вам надо знать, а именно – что можно и что нельзя.

– Сначала про «нельзя», пожалуйста, – попросила Алиса.

– Первое я упомянул, оно касается отношений внутри коллектива. К нему примыкают ссоры и скандалы, особенно если таковые происходят на глазах у гостей. Желаете выяснить отношения – делайте это так, чтобы эти склоки не вредили делу и не портили репутацию отеля. Нельзя излишне докучать постояльцам, каждая жалоба от них на вас или вашего напарника будет расцениваться как неудовлетворительная работа и караться штрафом. Отдельно замечу, что данный минус будет идти в общий недельный зачет, но после сгорать.

– Справедливо, – заметила Кира, и несколько человек согласно кивнули.

– Нельзя игнорировать поручения старшего персонала, они должны выполняться быстро и добросовестно. Нельзя вести себя с гостями грубо или непочтительно. Нельзя у них вымогать деньги за оказанные услуги или, того хуже, воровать. Если же посетитель что-то в номере забыл, нельзя это присваивать себе, следует сдать находку на ресепшен.

– Это и так ясно, – сказал кто-то.

– Ясно, не ясно – не знаю. Я требование озвучил, дальше думайте сами. Нельзя нарушать тишину в отеле после одиннадцати вечера, когда гости отправляются спать. Что еще? Не очень приветствуются разговоры на тему того, кто кем раньше был и что делал. Ясно, что вы все равно станете это обсуждать, но просто поверьте – ничего путного не выйдет. В прошлом у вас было много различий – социальных, моральных, конфессиональных и не пойми каких еще. Стоит ли их тащить сюда, в «Перекресток», где вы все равны, и тем самым провоцировать возможные конфликты? Тем более что последние могут привести к очень и очень нежелательным последствиям, о которых я говорил до этого.

– А мы равны? – уточнила Кира. – Прямо совсем-совсем?

– Представьте себе, – без тени иронии ответил ей совладелец. – Здесь между вами нет никаких пропастей, права и возможности у каждого уравнены до атома. Со временем, конечно, кто-то вырвется вперед, а кто-то отстанет, но и в этом случае у аутсайдера сохранится право и возможность догнать того, кто его обошел. Было бы желание.

Брюнетка молчала, не желая комментировать услышанное.

– А что можно? – расценив возникшую паузу как окончание рассказа про запреты, спросил напарник Алисы.

– Можно, оказав помощь кому-то из коллег, рассчитывать на ответную любезность, – вместо Сергея Анатольевича продолжил его спутник. – Можно брать чаевые, если вам их предложат, а после их тратить на маленькие радости бытия. Можно раз в месяц устраивать что-то вроде совместных посиделок, если, разумеется, Аристарх Лаврентьевич будет не против. Работа в отеле – трудная работа, ответственная работа. Иногда надо как-то отдыхать, иначе нервишки могут не сдюжить. Можно пробовать подбить клинья к работницам ресепшен, но сразу предупрежу: это у вас, ребята, вряд ли получится. Там будут работать грозные дамы, прошедшие суровую школу, потому вряд ли кому что обломится.

Мы, не сговариваясь, глянули на стойку, за которой никого не было.

Я как-то даже не подумал, что тут еще какой-то персонал кроме нас будет. А ведь так и есть. Помимо указанных дам, можно уверенно сказать, что на кухне никак не обойтись без повара, су-шефа и еще нескольких сотрудников. Да технические службы, да швейцары. Хотя последнее – не факт, на их место могут незадачливых жеребьевщиков поставить.

– Ведите себя умно, не забывайте о приличиях и стремитесь стать лучше – и всё у вас получится, – вновь перехватил инициативу Сергей Анатольевич и глянул на наручные часы. – Вроде закончил. Аристах Лаврентьевич, мы вас покидаем, времени совсем нет. Заканчивайте формальности, раздайте договора, проводите жеребьевку – и за работу. Жду от вас вечером отчет по первому дню.

И эти двое, даже не попрощавшись с нами, покинули здание через входную дверь, которая, как оказалось, была не заперта. Что примечательно – с ними словно ушла некая легкость из атмосферы, ощущение хоть какой-то защищенности. Схожее чувство, помнится, я ощущал, когда классе в третьем родители меня в летний лагерь отправили на три недели. Вроде все радостно сначала было, весело, предвкушения там, мечты детские, а как они, махающие руками вслед, стали удаляться по мере того, как трансферный автобус набирал ход, такая тоска взяла!

А особенно странно то, что я давным-давно уже ни на кого, кроме себя самого, не рассчитываю и ничего такого с тех самых пор и не ощущал. Так из каких глубин души подобная сентиментальщина полезла? Откуда она взялась?

– Что замерли? – процедил управляющий, уперев руки в бока. – Ушли защитники ваши, и стало не по себе?

– Стало, – пискнула Евгения и заморгала глазами.

– И зря. Вы поймите – я против вас ничего не имею, – неожиданно мягко произнес старик. – Но должность моя такова, что я всегда на стороне гостей. Всегда и во всем. А для этого мне надо, чтобы службы отеля работали как единый механизм, без задержек и поломок. Потому да, я стану вас гонять как сидоровых коз. Но понапрасну никого наказывать не буду, и предвзятости от меня можете не ждать.

– Да мы и не думали ничего такого, – подала голос длинноногая платиновая блондинка, до того в разговоры не вступавшая. Звали ее, судя по надписи на бейджике, Аленой.

– Видел я ваши лица, когда озвучили то, что именно у меня будет право решать в спорных ситуациях, кто лучше, кто хуже, – усмехнулся Аристарх Лаврентьевич. – Сразу по ним все ясно стало. Еще раз – я за хорошую и честную работу. Кто живет по этому правилу, тому бояться нечего. Ладно, если вопросы какие-то – задавайте. Если нет – пошли выяснять, кому гостей неделю обслуживать, а кому на подсобных работах куковать.

– Сегодня что, воскресенье? – удивилось сразу несколько человек. У нас тут вообще, похоже, сильно коллективное бессознательное.

– Да, – кивнул управляющий, – воскресенье.

– Надо же, – глянула на меня Инна. – Думала – пятница. Я, помню, накануне сомневалась – ехать в командировку, не ехать? Или лучше в воскресенье рвануть, чтобы, значит, с понедельника и начать. Выходные ж на носу, какая тут работа? Лучше бы не поехала…

– Лучше бы, – согласился с ней я задумчиво.

Тут воскресенье, у нее пятница, а у меня вообще среда. Значит, не только гостей из разных временных отрезков сюда нагонят, но и рабочий коллектив по тому же принципу формировали. Зуб даю, если разбираться, кто из какого года, то тоже самые разные версии прозвучат. Хотя наверняка мы не сильно далеко друг от друга отстоим. Никто же «надысь» не говорит и тюрю на ужин не требует?

Вот, кстати, тоже интересно – что тут с питанием? Я бы поел, если честно.

– У меня несколько вопросов, – подняла руку Алиса. – Можно? Нам тут форму выдали, но одного комплекта точно мало. У меня организм на стрессовые ситуации реагирует немного необычно. Я, прошу прощения за интимную подробность, потеть начинаю.