Близнецы из Аушвица. Мне приснилась война (страница 8)
Наоми не могла сказать, что муж ей не нравился. У него были положительные качества. С самого дня их помолвки она ни разу не легла спать голодной. Он приносил в ее дом достаточно еды, чтобы накормить всю ее семью. Она помнила, сколько раз до того, как Хершель появился в ее жизни, они с сестрой, ложась спать, слушали урчание своих пустых желудков, но не осмеливались жаловаться, зная, что лучше от этого не станет. Их отец едва зарабатывал на жизнь. Все соседи знали, что семья Наоми – на грани нищеты. Родители как могли заботились о детях, но денег вечно не хватало. У Наоми с сестрой-близнецом были еще двое старших братьев и младшая сестра. Пятеро детей в семье, пять голодных ртов, которые надо накормить. Иногда соседи, если могли себе позволить, делились с ними едой. Наоми смущало, что люди знают – ее семья нуждается в их подачках. Но голод пересиливал смущение, и семья брала то, что им давали. Они были за это благодарны.
Мириам и ее муж Арам оба работали. Она преподавала в еврейской школе, а он устроился в городе подмастерьем к кузнецу – подковывать лошадей. Это была опасная работа, но Арам был молод и силен. Как-то вечером, после того как Мириам и Арам поужинали в гостях у Наоми с Хершелем, женщины убирали на кухне, и Мириам сказала Наоми, что всегда волнуется, когда Арам на работе.
– Я слышала столько ужасных историй про то, как лошадь падает на кузнеца, пока он ее подковывает! Кузнец может остаться калекой, а то и вовсе умереть. Лошади такие тяжелые! Если лошадь упадет на человека, то запросто раздавит его насмерть. Я просто умру, если лошадь что-нибудь сделает с Арамом. Вдруг она сломает ему руку или ногу? А когда я думаю о раскаленном железе в кузнице, у меня мурашки бегут по спине. Ты знаешь, что у моего мужа по всему телу шрамы и ожоги? Я бы хотела, чтобы он занялся чем-то другим. Я надеюсь и молюсь, чтобы он нашел другую работу. Не такую опасную, – призналась Мириам.
– Ты любишь его, правда? – спросила Наоми в изумлении, потому что в их религиозном мире жены редко любили мужей. Брак был обязанностью, долгом, который следовало исполнять.
– Люблю. Я не ожидала этого, но я его полюбила. Знаю, слово «любовь» у нас в деревне не в чести. И в браке мы ищем совсем не этого. Но мне повезло. Я благодарю Хашема каждый день за то, что мы с Арамом счастливы вместе. Так было с самого дня нашей свадьбы, – сказала Мириам.
– Я тебе завидую, – вздохнула Наоми, покачав головой. – Я своего мужа не люблю.
– Но Хершель – отличный добытчик. У тебя есть все, чего душа пожелает. Все, чего хотят женщины. И Хершелю хотя бы не грозит опасность всякий раз, как он идет на работу, – в отличие от моего мужа. Хершель работает в опрятной конторе. Там безопасно. Ты знаешь, что он не поднимает ничего тяжелого или раскаленного, что может упасть на него и сломать ногу, а то и убить, убереги господь! Мой муж работает с такими тяжелыми молотами! И каждый раз может вернуться инвалидом, а то и не вернуться вообще.
Мириам поцокала языком и сплюнула на пол.
– Убереги господь! – повторила она.
– Но я отдала бы все это за то, чтобы быть счастливой, как ты. В отличие от тебя, я не жду с нетерпением возвращения мужа домой каждый вечер. Я чувствую себя спокойной, только когда он на работе. Только в это время мне не кажется, что он осуждает меня и критикует. Хершель вечно выглядит недовольным тем, что я делаю, и постоянно требует большего. Он постоянно неудовлетворен. Но могу поспорить, что ты каждый вечер ждешь Арама, да? Я это вижу. Ты выглядываешь в окно, мечтая, чтобы он пришел поскорее, когда наступает время ему вернуться. Я угадала?
– Угадала. Ты хорошо меня знаешь, – улыбнулась Мириам.
– Вот именно. Поэтому позволь мне тебя спросить, – решилась Наоми. – Тебе нравится заниматься с ним любовью?
– Наоми! Как ты можешь такое спрашивать! – Мириам покраснела. – Это очень личный вопрос.
– Пожалуйста, не веди себя так, будто мы с тобой чужие. Ты знаешь, что я могу задавать тебе любые вопросы. И ты мне тоже. Мы всегда так думали. Ты мой близнец, моя лучшая подруга, моя сестра. Мы знаем друг друга лучше, чем кто-нибудь когда-нибудь будет нас знать. Поэтому, пожалуйста, просто ответь мне, тебе нравится? Заниматься любовью с ним, я имею в виду?
– На самом деле да. Нравится. Когда мы вынуждены разлучаться, потому что я становлюсь нечистой на время месячных, я очень тоскую. И знаю, что он тоже тоскует. Дни тянутся так медленно, пока кровь не перестанет течь и я не буду опять чиста. Тогда я с радостью иду в микву[10], потому что знаю: я очищусь и буду готова для него. Я бегу домой со всех ног. А когда прибегаю, он едва сдерживает себя. Прижимает меня к груди, и мы растворяемся в объятиях. Он кажется мне таким красивым – и внешне, и внутренне. Он сильный, мускулистый, и когда берет меня в объятия, мне становится тепло и спокойно.
– Хотела бы я чувствовать то же самое с Хершелем!
– А у тебя не так?
– Нет, совсем не так. На самом деле он вообще меня не обнимает. Просто входит в меня, а я лежу и терплю.
– Наоми, ты говоришь ужасные вещи! Но это кошмар. Честно.
– Тем не менее это правда. Я рада, что, по крайней мере, мы спим в отдельных кроватях. Я не вынесла бы, если бы мне пришлось делить с ним постель. Он не гладит меня и не целует. Я чувствую, что он просто делает свое дело. Я имею в виду, мы все знаем, что должны заводить детей. Этого от нас ждут. И он старается исполнять свой долг.
– Я бы так хотела, чтобы у нас с Арамом были дети, но, похоже, их не будет. У меня даже ни разу не запаздывали месячные. Всегда точно вовремя. Это так меня разочаровывает! Я разочарована в самой себе. Но Арам говорит, что совсем во мне не разочарован. Говорит, ничего страшного, если я не смогу зачать. Говорит, все равно будет любить меня. И я знаю, что это правда. Но мне все равно очень хочется родить ему сына.
– Он очень щедр. И всегда помогает нашим родителям деньгами.
– Да, правда. Арам щедрый. А больше всего меня трогает, что он, хоть и небогат, готов делиться тем немногим, что имеет. Думаю, что он продолжал бы помогать папе даже в ущерб себе. Он такой добрый!
– Папа, – фыркнула Наоми. – Он заставил нас всех работать на него. Ты и твой муж помогаете нашим родителям, мы с Хершелем тоже даем им деньги. Они живут лучше, чем жили когда-либо. Папа должен быть счастлив. Ему больше не надо столько работать. А он всегда был ленивым. Дай ему волю, так и проспал бы весь день, – горько сказала Наоми.
Мириам обвила сестру руками. Но не стала спорить с фактами.
Остальные братья и сестры Наоми не помогали родителям. Ее братья оба занимались торговлей; у каждого было по двое детей, и они едва зарабатывали достаточно, чтобы их прокормить, но, по крайней мере, они женились на бедных девушках, которые ничего от них и не ждали. Младшая сестра недавно вышла за фермера, и детей у них пока не было. Если урожай выдавался богатым, ее муж делился с их родителями. Но обычно им тоже нечего было дать.
Отцу Наоми нравился Арам, и он был благодарен за то, что зять дает ему. Но Хершель был его любимчиком. Наоми знала, что отец хвастается перед друзьями, что Хершель дает ему достаточно, чтобы спокойно отдыхать на старости лет. Она понимала, что должна быть благодарна мужу за все, что он делает для ее родителей. Но сколько она ни старалась видеть в Хершеле хорошее, приходилось признать, что, живя с ним, она чувствует себя очень одинокой.
Она мечтала о теплоте. О человеческих прикосновениях. Не обязательно интимных – хватило бы просто касания руки или небольшой ласки, которые так много значили для нее. Если бы он иногда находил время сесть и поговорить с ней, посмеяться, давал понять, что ценит ее, она бы сделала ради него все что угодно. И сильнее старалась бы подавить свои чувства к Эли. Но Хершель был на такое неспособен. Хоть они и были женаты уже некоторое время, он так и не научился общаться с ней. И даже не старался. Обычно, когда они разговаривали, он ограничивался лишь тремя ответами на ее слова: «да», «нет» и «делай, как я сказал».
Глава 8
Чувство вины терзало ее, пока она шла за город встретиться с Эли на следующий день. «Что я делаю? Куда это меня заведет? Ничего хорошего точно не выйдет», – думала она, но все равно шагала к полю, где, она знала, Эли ее ждет.
Он действительно ждал. Эли сидел, скрестив ноги, в тени старого дуба. Когда он поднял голову и увидел ее, его лицо осветилось.