Юрий Андропов – «железный генсек»

Юрий Владимирович Андропов родился 2/15 июня 1914 года на станции Нагутская (часть села Солуно-Дмитриевское) Ставропольской губернии. Вопрос о своем происхождении сам Юрий Владимирович пытался максимально запутать. Его отцом был Владимир Константинович Андропов – донской казак, уроженец Старочеркасской станицы Области Войска Донского, родился в 1885 году. Он окончил Харьковский технологический институт в 1912 году с отличием со званием инженера-технолога. В 1914 году он был начальником станции Нагутинская, а в 1915 году стал младшим контролером службы движения 2‐го отделения Управления Владикавказской железной дороги в Беслане. Мать Юрия Владимировича, Евгения Карловна, урожденная Флекенштейн, родилась в 1891 году и была учительницей музыки. Интересно, что в свидетельстве о рождении будущий генсек назван двойным именем Юрий Григорий, что для православных довольно необычно, притом что оба родителя были православного вероисповедания. Согласно записи в Метрической книге Николаевской церкви при Московском институте инженеров путей сообщения, 17/30 апреля 1914 года был заключен брак Евгении Флекенштейн и Владимира Андропова. Там сообщалось: «Жених Казак области войска Донского, Старочеркасской станицы, Инженер технолог Владимир Константинович Андропов, православного вероисповедания, первым браком 29 лет. Невеста дочь Финляндского гражданина девица Евгения Карловна Флекенштейн, православного вероисповедания, первым браком 23 года. Поручители: По женихе: Германский подданный Гельмут Феодорович Лоос. Ординатор Московской Мариинской больницы, Коллежский Советник Николай Иванович Фомин. По невесте: Московский цеховой Анатолий Германович Шарпенак. Действительный Статский Советник Владимир Дмитриевич Левинский».^[9] Получается, что родители узаконили свои отношения всего за полтора месяца до рождения Юрия Григория. Мать Андропова была дочерью крупного торговца ювелирными изделиями и часами уроженца Финляндии Карла Францевича Флекенштейна, лютеранина по вероисповеданию. Он имел большой магазин «Ювелирные вещи» и ювелирную мастерскую в центре Москвы (Большая Лубянка, 26). То, что свадьбу сыграли спешно, а жених был рядовым железнодорожным служащим на окраине империи, наводит на мысль, что ускоренная женитьба лишь должна была прикрыть грех дочери ювелира. Вполне возможно, что отцом Юрия Григория Андропова на самом деле был не мелкий железнодорожный чиновник Владимир Константинович Андропов, который, по утверждению Юрия Андропова, сильно пил, а кто-то другой, вероятно, живший в Москве и занимавший значительно более высокое положение в обществе, но, будучи женатым, не имевший возможности вступить в брак с Евгенией Карловной. Как вспоминал внук Юрия Андропова по первому браку Андрей, богатые дед и бабка нашли Евгении Карловне «подходящего супруга». В 1932 году Юрий Андропов писал, что его отец умер в 1916 году, а в 1936 году – что весной 1915 года, а в 1937 году – что в 1915‐м. А вот в автобиографии, написанной в августе 1937 года, будущий генсек утверждал, будто его отец умер в 1919 году от тифа. И жила Евгения Карловна с сыном отнюдь не в Ставропольской губернии, а в Москве. В 1909 году она стала преподавать в московской женской гимназии Мансбаха и продолжала это делать вплоть до 1915 года. Евгения была классной надзирательницей младших приготовительных классов, а затем в них же – учительницей русского языка. Между 1910 и 1913 годом она перешла из лютеранства в православие. В апреле 1914 года она уволилась из гимназии из-за беременности. Это говорит о том, что дата рождения в метрических документах Андропова правильная и что его родители венчались незадолго до его рождения. Не исключено, что и сам Юрий Владимирович родился в Москве, а в метрическую книгу в Ставропольской губернии был вписан только для того, чтобы легализовать отцовство Владимира Андропова, которому в Москву переезжать никто не предлагал. В мае 1915 года в Москве произошел крупный антинемецкий погром, в ходе которого пострадал и магазин лютеранина Флекенштейна. Дед Андропова не пережил связанного с этим потрясения и в августе умер. Семейным бизнесом занялась его вдова, бабушка Андропова Евдокия Михайловна, урожденная Сидорина, из крестьян Верейского уезда Московской губернии. Они венчались в 1882 году.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов на торжественном заседании ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР в ознаменование 60‑летия образования СССР в Кремлевском Дворце съездов

© Юрий Абрамочкин / РИА Новости

В 1916 году она из дома на Большой Лубянке переехала на окраину, на Александровскую площадь (ныне – площадь Борьбы, недалеко от Марьиной Рощи), дом 9/1. Магазин же переехал на Пречистенку, 17. Незадолго до смерти Андропов говорил лечившему его академику Чазову: «Недавно мои люди вышли в Ростове на одного человека, который ездил по Северному Кавказу – местам, где я родился и где жили мои родители, и собирал о них сведения. Мою мать, сироту, младенцем взял к себе в дом богатый еврей. Так даже на этом хотели сыграть, что я скрываю свое истинное происхождение». Фамилия Флекенштейн (Fleckenstein) встречается как среди немцев (от средневерхненемецкого vlecken «бить, ломать, раскалывать» + stein «камень», могла даваться каменщикам и вообще строителям), так и среди евреев-ашкенази (от немецкого Flecken «пятно» (идиш flekn) + Stein «камень»). Однако два поколения предков Карла Флекенштейна были лютеранами и женились на немках. Не исключено, что Андропов ошибочно считал евреем либо приемного отца своей матери, либо неизвестного нам ее биологического отца, либо своего биологического отца, если таковым не являлся его официальный отец Владимир Андропов. Сведения о том, что Евгения была приемной дочерью Карла Флекенштейна, сохранились в архивном документе. Она была «подкинута» 25 декабря 1890 года, крещена как Евгения и удочерена Карлом и Евдокией Флекенштейн не ранее конца 1892 года. По предположению историка Геннадия Костырченко, Евгения могла быть внебрачной дочерью Карла Флекенштейна, а бездетная Евдокия Михайловна закрыла глаза на грех мужа.^[10] 10 января 1939 года, давая объяснения Ярославскому обкому партии о своем происхождении, Андропов писал: «Мать моя младенцем была взята в семью Флекенштейн. Об этой семье мне известно следующее: сам Флекенштейн был часовой мастер. Имел часовую мастерскую. В 1915 году во время еврейского погрома мастерская его была разгромлена, а сам он умер в 1915 г. Жена Флекенштейн жила и работала в Москве. Прав избирательных не лишалась. Родная мать моей матери была горничной в Москве. Происходила из Рязани. О ней мне сообщила гр-ка Журжалина, проживающая у меня. Гр-ка Журжалина сообщила мне, что она, живя прислугой в номерах (Марьина Роща, 1‐й Вышеславцев переулок, дом № 6), знала проживающую там гр-ку Рудневу, знающую мою мать. Руднева рассказала Журжалиной о моей матери и бабке, а также о том, что моя мать родственница Журжалиной по ее мужу. Об этом же Руднева рассказала и моей матери, которая вскоре взяла ее к себе. Журжалина знает мать с 1910 г. Живет у нас с 1915 года».^[11] Однако Евдокия Михайловна, проживавшая в тот момент в Москве, подтвердила, что Евгения была приемной дочерью, но отрицала какое-либо родство Журжалиной с Андроповым, а называла ее его няней. А Евгения Карловна с сыном уехала к своему формальному мужу (или к его родне, если он к тому времени умер) в Северную Осетию, где в конце концов обосновалась в Моздоке. Можно предположить, что она уехала из Москвы в 1916 году, вскоре после смерти приемного отца. В 1921 году она вышла замуж за помощника паровозного машиниста Виктора Александровича Федорова. В этом браке у Андропова родилась сводная сестра Валентина. Годом смерти матери Андропов в 1937 году называл 1929 год, в 1932 году – 1931‐й, в 1936 году – 1930‐й. согласно же свидетельству бывшего ученика Евгении Карловны, она умерла весной 1931 года.

В 1931 году Андропов окончил Моздокскую семилетнюю железнодорожную фабрично-заводскую школу. К этому времени его мать уже умерла. В 1930 году Юрий вступил в комсомол. В Моздоке он работал рабочим на телеграфе, а затем помощником киномеханика в Клубе железнодорожников. С Северным Кавказом его ничего не связывало, и он в 1932 году отправился в Рыбинск поступать в речной техникум, который окончил в 1936 году. В 1935 году он женился на дочери управляющего Череповецким отделением Госбанка Нине Ивановне Енгалычевой, учившейся в том же техникуме. Хотя у них было двое детей, Евгения и Владимир, скорее всего, это был брак по расчету. Еще до женитьбы Юра писал Нине признания в любви на обороте посланной ей своей фотографии: «На память о том, кто так нежно и страстно тебя любит. Милая, милая, далекая и вечно незабываемо близкая Нинурка. В память о далеких, морозных, но полных счастья ночах, в память о вечно сияющей любви посылает тебе твой хулиган Юрий». А после женитьбы уже на обороте совместной фотографии последовало не менее пылкое признание: «Если вам когда-нибудь будет скучно, если вы хоть на минуту почувствуете себя несчастной, то взгляните на эту фотографию и вспомните, что в мире существуют два счастливых существа. Счастье заразительно. Оно вместе с воздухом проникает к вам в душу и в одно мгновение может сделать то, что не в состоянии сделать годы. Нина и Юра. 1/III‐36».^[12] На самом деле вся эта лирика не стоила ломаного гроша. Как выяснилось позднее, Нина Андропова любила, а он ее – нет. С помощью связей тестя Андропов вошел в местную номенклатуру. В 1936 году он стал освобожденным секретарем комсомольской организации техникума, а затем комсоргом Рыбинской судоверфи. Уже тогда Юрий Владимирович страдал диабетом и проблемами со зрением, и потому был в 1936 году снят с воинского учета. Комсомольская карьера развивалась успешно, чему способствовал Большой террор 1937–1938 годов, когда были репрессированы многие представители номенклатуры. Уже в декабре 1938 года Андропова сделали первым секретарем Ярославского обкома ВЛКСМ. Но тут возникли нестыковки в его автобиографиях. По этому поводу Юрий Владимирович дал объяснение 10 января 1939 года: «Я при вступлении в ВКП(б) автобиографию написал раньше, чем анкету, не имея еще письма от Федорова. Получив от него письмо, я в анкете исправил неточности (и о них сообщил т. Шмелеву). О том, что год смерти матери не 1929, а 1931…». В июне 1940 года по рекомендации секретаря Ярославского обкома партии Николая Патоличева его повысили до первого секретаря комсомола Карело-Финской ССР. Жена с детьми, в том числе с только что родившимся Владимиром, осталась в Ярославле, причем особо теплых чувств к ним Юрий Владимирович не испытывал. Геннадий Николаевич Куприянов, глава коммунистов Карелии, вспоминал об Андропове не слишком лестно: «Юрий Владимирович сам не просился послать его на войну, в подполье или партизаны, как настойчиво просились многие работники старше его по возрасту. Больше того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на слабое здоровье. Был у него и еще один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, она только что родила ребенка. А его первая жена, жившая в Ярославле, забрасывала нас письмами с жалобой на то, что он мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались (и мы заставили Юрия Владимировича помогать своим детям от первой жены). …Все это, вместе взятое, не давало мне морального права… послать Ю. В. Андропова в партизаны, руководствуясь партийной дисциплиной. Как-то неудобно было сказать: “Не хочешь ли повоевать?“ Человек прячется за свою номенклатурную бронь, за свою болезнь, за жену и ребенка».^[13] По мнению Куприянова, нежелание Андропова отправиться за линию фронта «было продиктовано исключительно большой хронической трусостью и удивительным даром приспособленчества, которым он обладает».^[14]

В Петрозаводске Андропов познакомился с Татьяной Филипповной Лебедевой, по первому мужу Самознаевой (муж погиб в советско-финской войне), комсомолкой и дочерью бойца Чапаевской дивизии, и потребовал от жены развода, который она сразу же дала несмотря на наличие двух детей. Вероятно, Нина не могла простить измену. Андропов утверждал: «Таня для меня – свет в окошке, и жить без нее нет никаких сил…»^[15] Поторопиться с разводом ему пришлось, поскольку в НКВД Карелии поступил сигнал «по поводу поведения Юрия Андропова. Имея в Ярославле жену и двух детей, он сожительствует с секретарем Зарецкого райкома комсомола Татьяной Самознаевой. Ранее свои отношения они тщательно скрывали, а сейчас об этом уже знают многие…» Андропов зарегистрировал новый брак 31 марта 1941 года.^[16] В 1941 году у них родился сын Игорь, а в 1947 году – дочь Ирина.

Судьба сына Андропова Владимира сложилась трагически. Он связался с дурной компанией, дважды сидел за кражи, затем, поселившись в Тирасполе, пристрастился к спиртному. Андропов присылал ему деньги, помог с получением двухкомнатной квартиры, но почти не встречался с Владимиром. Тот умер в 1975 году в возрасте 34 лет от цирроза печени. Андропов на похороны не приехал. Впоследствии Андропов тайно перезахоронил старшего сына в Москве. В новой семье Андропова тоже не все обстояло благополучно. Сын Игорь, ставший дипломатом, много пил, а Татьяна Филипповна пристрастилась к наркотикам. Как вспоминала врач Кремлевской больницы Прасковья Мошенцева, «она просто придумывала себе разные недомогания и требовала наркотиков. От успокоительных уколов отмахивалась. Видимо, она привыкла к наркотикам с молодых лет. Может быть, виной тому был фронт. Сейчас мне кажется, что виноваты врачи. Это они уступали ее настойчивым просьбам, подсознательно трепеща пред одним именем ее мужа. Врачи и приучили ее к наркотикам».^[17] По ее словам, они, «врачи, сочувствовали Андропову – жена была его заботой и болью, он очень переживал за нее. И, конечно, это отражалось на его и без того плохом здоровье».^[18]