Брат работал водителем и перевозил крупногабаритные грузы, поэтому часто уезжал в командировки по другим провинциям на один-два дня. Я знала, что он провел прошлую ночь в Ульсане.

– Но хорошо, что вы с нами живете. Я могу с чистой совестью оставить вам Чонмина и спокойно уйти на работу, правда? – невестка пыталась успокоить маму, но та ответила ей безразличным взглядом.

Приветливая улыбка застыла на ее лице, а в глазах появились следы усталости. Успела ли она хоть немного отдохнуть после работы?

Невестка всегда старалась смотреть на мир с оптимизмом. Однако ее манера прятаться за благозвучными фразами и не выдавать даже тени своих намерений вызывала отторжение.

Когда булочная моего брата обанкротилась, а дом, под который она была заложена, утратил право на выкуп, его семья на время переехала в мамину квартиру в Хвасоне. Поселившись там, брат с женой заняли просторную спальню, а маму переселили в самую маленькую. Повсюду – в холодильнике или шкафу над раковиной – мамины вещи стояли в самом углу, словно старые, ненужные предметы. Брат устроился водителем доставки, но семья так и не выехала из маминого дома. Похоже, брат считал этот дом своим законным наследством. С того момента, как он с семьей переступил порог, я утратила родной уголок. Невестка требовала предупреждать о приезде, будто это просьба о разрешении. Разрешение… Никакой ребенок не должен просить разрешения, чтобы прийти в дом матери. Этот дом принадлежал маме, а не брату.

Каждый мой визит был окрашен оттенками трагедии, где жена брата неизменно играла роль жертвы. Стараясь соответствовать образу идеальной невестки, живущей под одной крышей со свекровью, она всегда недовольно разговаривала со мной. Мне было любопытно, не проявится ли ее темная натура в форме насилия из-за маминой деменции. Окружающим казалось, что мама грубо обращается с невесткой, а сама при этом избалована ее вниманием. На самом деле комната мамы превратилась в склад, а она стала похожа на одну из пыльных вещей на полках.

– Повезло тебе, Санын, – бросила мне невестка. – Вот родишь… И будете беззаботно жить втроем… А у твоего мужа постоянная работа…

Я кивнула, сдерживая ироничную улыбку. Какая безудержная зависть! Меня тошнило от ее эгоизма и постоянной роли жертвы.

Невестка внимательно изучала упаковку с чагой, словно это был подарок для нее. Внешне она была похожа на человека, давно привыкшего к нищете. Я никогда не хотела примерить на себя роль жертвы, хоть и ненавидела бедность, которая заставляла чувствовать себя таковой.

– Думаю, мы скоро переедем.

– Почему так внезапно? Из-за работы мужа?

– Нет, хозяин квартиры хочет повысить аренду на пятьдесят миллионов вон. Что нам остается? Придется искать новое жилье.

– Боже мой, целых пятьдесят миллионов! Откуда же вам взять такие деньги? Понятно… Может, стоит поискать таунхаус или малоэтажку? Они дешевле, и там, вероятно, лучше будет растить ребенка.

Я посмотрела на невестку, но она избегала моего взгляда.

– Как насчет того, чтобы я осталась здесь с мамой? Ей теперь постоянно нужна помощь. К тому же у брата появилась работа.

– Ах… – невестка замялась, застигнутая врасплох. – Не знаю… Нам нужно будет это обсудить… И неизвестно, как твоя мама на это отреагирует.

Она украдкой взглянула на свекровь.

– Я не хочу. Зачем мне жить с тобой, если у меня есть сын? Я уж лучше на улице помру, чем с тобой жить буду, – резко заявила мама.

Невестка, казалось, испытала облегчение. Конечно, мои слова не были искренними. Я сказала это намеренно, надеясь хоть немного распознать ее настоящие чувства.

– Тетя, возьми… – племянник Чонмин протянул мой вибрирующий телефон.

Я взяла его и посмотрела на экран. Звонили с неизвестного номера. Я бросила быстрый взгляд на невестку и маму, затем ответила.

– Алло.

– Добрый день. Могу я поговорить с кем-то из родственников Ким Юнбома?

– Да, это я.

– Я лейтенант Юн Чхангын из полицейского участка Западного округа города Хвасон.

– А что случилось?

– Ваш муж – Ким Юнбом, 1979 года рождения?

– Да, а что все-таки случилось?

Собеседник на мгновение замолчал, в трубке раздался сухой кашель:

– Дело в том, что… Сегодня утром тело вашего мужа было обнаружено в водохранилище Кисан в уездном городе Пончхон около Хвасона. Его доставили в больницу «Тонтхан сонсим». Нужно, чтобы кто-то из родственников приехал на опознание.

Голос в телефоне звучал отдаленно, а затем постепенно начал угасать. Мои руки и ноги слегка задрожали.

– Алло, вы меня слышите?

– Да… А что вы только что сказали?

– К сожалению, ваш муж скончался.

– Что?

– Его отвезли в больницу «Тонтхан сонсим». Сколько времени вам потребуется, чтобы добраться сюда?

– …

– Где вы сейчас находитесь? Нужна ли вам помощь нашего офицера?

– Нет, я сама справлюсь.

– Хорошо, я отправлю вам адрес. Позвоните, как будете на месте.

Я положила трубку и попыталась представить внешность человека по его голосу. В голове возник образ крупного мужчины с легким акцентом провинции Кёнсандо.

– Санын, что случилось? – Мама и невестка с тревогой уставились на меня. Им стало ясно, что разговор был не из обычных.

– Мама… Мой муж… умер…

Телефон незаметно выскользнул из рук. Горечь подкатила к горлу. Возникло странное желание что-нибудь съесть, но нужно было ехать в больницу. Мне предстояло опознать тело мужа.

Пошатываясь и держась за руку невестки, я спустилась по лестнице.

– Нет… Это невозможно… Как такое могло случиться… – повторяла она в слезах, помогая мне идти.

Я забралась в такси, и она села рядом со мной.

– Не надо, я могу съездить одна. Ты, наверное, устала, побудь дома.

– Поедем вместе. Ты сама не справишься, – настаивала она. – Отвезите нас в больницу «Тонтхан сонсим».

Эмоции захлестнули невестку, она разрыдалась еще сильнее, чем заставила таксиста удивленно на нас посмотреть. Я закрыла глаза. Так было проще, чем пытаться сдерживать чувства. Меня раздражало то, что невестка поехала со мной. Я думала о том, как мне выглядеть и как реагировать, как сохранить видимость спокойствия. Эти мысли лишь усиливали чувство какой-то неестественности.

Звонок из полиции поступил позже, чем я ожидала.

Я долго колебалась, прежде чем решиться на убийство мужа, но не пожалела. Я – убийца, избавилась от собственного мужа и решила забыть об этом. Ведь теперь мне предстояло сыграть роль вдовы. Я закрыла глаза и снова представила лицо мужа, невольно застонала и задрожала. Невестка сжала мою руку.

Чжуран

Я с трудом разлепила тяжелые веки и машинально взглянула на часы. Стрелка показывала десять. Десять часов! Я подскочила от удивления. Но еще больше поразило, что рядом был муж. Он лежал спиной ко мне, свернувшись в клубок. Было слышно его ровное дыхание. Когда он успел вернуться? Я прикоснулась к нему, тот был прохладным.

Из комнаты сына не раздалось ни звука. Открыв дверь, я увидела, что он все еще спит.

– Сынчжэ, пора вставать, – позвала я, тряхнув его за плечо. Но он не просыпался. – Сынчжэ!

Сегодня сын был особенно сонлив и никак не реагировал. Мне нужно было собраться как можно скорее, чтобы успеть на воскресную мессу, поэтому я снова энергично потрясла его, надеясь разбудить.

После переезда из Сеула в Пхангё я не хотела показаться человеком, игнорирующим воскресные мессы. Ведь я только начинала заводить знакомства и хотела быть принятой обществом. Но, несмотря на усилия, сын отказывался просыпаться. Я прекратила попытки, уселась на край кровати и просто стала наблюдать за ним. Когда я смотрела на его спящее лицо, то ощутила всплеск материнской любви и подумала: «Этот ребенок родился из моей утробы». На прикроватной тумбочке стояла чашка с остатками белой жидкости. Я поднесла ее к носу и поняла, что это молоко. Странно. У Сынчжэ была непереносимость лактозы. Молоко или йогурт вызывали у него диарею, и он избегал этих продуктов.

С чашкой в руках я вышла из комнаты и направилась на кухню. Открыв холодильник, я обнаружила, что молоко, купленное несколько дней назад, было открыто и его стало меньше. Но я бы ни за что не дала сыну молоко.

«Ему вдруг захотелось молока?»

Взгляд скользнул через кухонное окно на цветник. Клумба, которую я вчера вскопала, была приведена в порядок. Я чувствовала себя лучше, и вонь, что беспокоила меня до вчерашнего дня, вроде бы стала слабее. Нужно будет настоять на том, чтобы муж как можно скорее посадил цветочные деревья. От вида пустой клумбы мне стало не по себе.

– Собираешься в церковь? – Не успела я привести мысли в порядок, а муж уже спустился на кухню и пил воду.

– Поспал бы еще. Ты же не спал всю ночь, устал, наверное. Во сколько ты пришел?

– Ты о чем? Я был дома всю ночь. – Он сел за кухонный стол и посмотрел на меня с беспокойством. – Где-то около одиннадцати я лег спать и не просыпался до утра. Вчера на конференции пришлось много общаться с разными людьми… По дороге домой мы с Сынчжэ попали в пробку – суббота все-таки. Я так устал, что уснул мертвым сном.

Он же говорил, что собирается на ночную рыбалку с тем сотрудником фармацевтической компании. Снова ошиблась? Неужели я что-то упустила и не выслушала его как следует? Но ведь, вернувшись, он пошел в кабинет и достал рыболовную сумку.

– Разве ты не собирался вчера на ночную рыбалку?

– Ах, я ее отменил. Мне показалось, ты неважно себя чувствуешь. Ты как? Все в порядке?

– Да… Все нормально. Сегодня у меня ясная голова. Но ты точно был дома?

Когда я проснулась на рассвете, мужа не было рядом. Может, он ненадолго уходил в кабинет или гостиную? Но с тех пор, как мы стали спать в одной постели, я всегда чувствовала его присутствие в доме: постель долго сохраняла тепло после того, как он вставал.

Муж внимательно посмотрел на меня и обеспокоенно спросил:

– У тебя точно все в порядке? Ты заснула на диване, потом я разбудил тебя, и ты пошла в спальню. Я сделал тебе массаж ног… Мне казалось, что ты плохо себя чувствуешь, и я присматривал за тобой.

– Ах, да, кажется, начинаю вспоминать. Верно, все так и было.

Я оглядела пижаму на себе. Надевала ли я ее сама?

– Я за тебя волнуюсь. В последнее время тебе мерещатся странные вещи. – Его лицо помрачнело. – Если тебе что-то нужно, просто скажи или попроси о помощи. Хорошо?

Я молча кивнула в ответ.

– Ты же знаешь, что мы переехали сюда из-за тебя.

Конечно, я знала. Муж был из тех редких людей, кто был готов на все ради меня. Он всегда следил, чтобы я ни в чем не нуждалась, и давал мне все необходимое. Наверное, никто не поверит, но за шестнадцать лет нашего брака мы почти не ссорились. Он знал меня лучше всех и умел подстроиться под мое настроение. Даже когда я теряла контроль над своими чувствами, оставался терпеливым, заботился обо мне и не переставал любить. Но я склонна видеть недостатки и зацикливаться на них, а не на достижениях.

Супруг подошел ко мне сзади, поднял мои волосы, рассыпавшиеся по плечам, и стал собирать их в хвост.

– Может, после обеда прогуляемся с Сынчжэ вдоль реки Унчжунчхон? Кажется, в амфитеатре будет представление на открытом воздухе. Вчера видел баннер, когда возвращался домой.

Ласковые прикосновения его рук, аккуратно собирающих и сжимающих мои волосы, неожиданно успокаивали.

– Спасибо. И прости меня, – я игриво повернулась к мужу, сцепила руки и вежливо поклонилась.

В последнее время я замечала, что близость с мужем перестала приносить мне удовольствие. Мы оба придерживались консервативных взглядов на секс, что вносило разочарование в наши отношения. Эти чувства нарастали, и прошлой ночью мне приснилось, что я занимаюсь любовью с другим мужчиной. Ощущение вины было таким сильным, что назревала необходимость извиниться перед мужем, хотя бы намеком.