Стефан откидывается на спинку барного стула, закидывает руки за голову и бросает на меня взгляд:

– Слушай, радуйся, что я помог выбрать тебе прозвище, а то был бы каким-нибудь «дружочком-пирожочком».

У меня вырывается стон; я ненавидел это прозвище, которое прилипло ко мне на первом курсе университета.

– Пошел в жопу. Просто. Пошел. В жопу. – С каждым словом он получает еще и средний палец.

– Если только в какую-нибудь упругую женскую, – говорит Стефан с усмешкой.

– Это мы любим.

– О да.

Я бросаю на него взгляд. Мы редко обсуждаем женщин на людях, Стефан особенно держит все при себе. Все-таки это личная жизнь.

Он смотрит на меня в ответ, в глазах понимание.

Мне становится спокойнее. Я и правда очень рад, что он не вкинул «дружочка-пирожочка». На первом курсе группа старшаков дали мне это прозвище, потому что я попал в команду на первом курсе. Мне оно не нравилось, да и «пирожком» я не был. Я всегда был выше и больше Викинга. Когда шутники выпустились, я стал Айсбергом. Вот это подходит стилю моей игры. Никаких эмоций.

Гейдж говорит из-за бара:

– Я могу перейти на «дружочка-пирожочка».

– Можешь почаще к нему так обращаться, – говорит Стефан.

Я потираю уставшую шею и сдаюсь.

– Ладно, можешь назвать как хочешь, убедил, – обращаюсь я к Кейджу. – Можно мне теперь бургер и эль?

– Уже готовим для нашего дружочка-пирожочка, – говорит Гейдж, а потом фальшиво-обреченно вздыхает, наливая из краника эль: – Ну вот! Никак не могу выбрать, какое прозвище использовать.

– От меня это никогда не отлипнет, да? – спрашиваю я.

– Мы не позволим, – отвечает Стефан, а потом заказывает еду для себя.

Минутой позже Гейдж ставит передо мной кружку со сказочным золотым напитком, а Стефану подает стаут^[9], потом разворачивается и, видимо, передает на кухню наши заказы. Гейдж старше меня на пару лет, мы выросли на одной улице. Он как старший брат, которого у меня никогда не было. Я счастлив, что он добился такого успеха. Он годами батрачил на бар в Сакраменто, в одиночку воспитывая ребенка после смерти жены. Гейдж всегда мечтал открыть свой бизнес, а теперь его новая точка привлекает кучу людей. Не могу не порадоваться за него.

Он возвращается и гордо осматривается: повсюду спортивный инвентарь, дорогое темное дерево, кожаные диваны, медная посуда. Место получилось молодежное. Если гость не хочет смотреть матчи, может поиграть в пинг-понг или пул. Каждый найдет чем заняться.

– Неплохо, да? – говорит Гейдж.

– Более чем, – отвечает Стефан с гордостью за своего бизнес-партнера.

Взгляд зеленых глаз Гейджа встречается с моим:

– А ты тоже сегодня был неплох на льду.

– Спасибо, – благодарю я, чувствуя, как перехватывает дыхание. – Осталось повторить то же самое еще в восемьдесят одной игре сезона.

Стефан ставит стакан на стол и переводит на меня серьезный взгляд. Шутки кончились.

– У тебя все получится, Армстронг, я знаю, – говорит капитан, и я уже не могу сдержать улыбку.

– Спасибо.

Гейдж начинает вытирать стойку и вопросительно кивает на меня:

– Так, ну, победа победой, а как в остальном прошла твоя неделя?

Дел много. Хорошего много, да не все. Решаю пожаловаться.

– Ну, слушай, я встретил в лифте милашку. Пофлиртовал с ней. Потом выяснилось, что мы работаем вместе.

Стефан резко переводит на меня заинтересованный взгляд.

Глава 10
Фермер Стефан

Стефан

Может быть, он говорит о Парвати. Или о нашем менеджере – Вайолет. А может, о новом инструкторе по йоге – Брайар. Но, насколько я знаю вкус Хейза, он запал на нашего нового талисмана.

Я стараюсь не выдать себя. Хочу пока немножко пошутить над ним. Делаю глоток эля, ставлю стакан на стойку, а потом поворачиваюсь к Хейзу.

– Джесси? Серьезно? Никогда бы не подумал, что ты замахнешься на начальницу. Удачи в любом случае.

Хейз закатывает глаза.

– Да, я флиртовал в лифте с хозяйкой команды. Как ты догадался?

Я сочувствующе хлопаю его по плечу.

– Дружище, она замужем. Лучше сразу забудь про нее.

– Не думай, что я купился на твои шутки. Я знаю, что ты знаешь, что я про Айви, – говорит Хейз.

Что ж, это было просто.

– Самое очевидное дело в моей карьере.

Гейдж смеется и убирает стаканы.

– Так, это уже интересно. Хочу знать, как Хейз спалился со своими щенячье-влюбленными глазками.

Хейз роняет голову на бар.

– Зачем я сюда пришел?

– Просто здесь лучше, чем в «Немецком доге», – отвечает Гейдж.

У меня челюсть отвисает от показного удивления.

– Так можно и нарваться.

– Потом мы обязательно подеремся. – Гейдж разворачивается к Хейзу. – Подробности!

Хейз поднимает голову, поворачивается к Гейджу, потом ко мне и говорит с пришибленным видом:

– Она смешная, яркая, страстная. Любит возиться с грядками и готова постоять за себя. Сексуальная, как грех. Приходится избегать ее, чтобы не встретить у дома. Наверное, скоро придется переехать сюда, чтобы сдерживаться. – Хейз машет за барную стойку, где Гейдж убирает стаканы на сушку.

– Без проблем, за баром есть спальный мешок, – говорит он.

Я делаю еще один глоток, пытаясь угомонить шестеренки в голове. Так даже лучше. Просто охренеть как лучше. Я не сразу понял, что ему понравилась Айви, но, пожалуй, ничего удивительного. У нас всегда был схожий вкус, когда дело касалось женщин.

Прекрасный вкус.

– А почему ты от нее отказываешься? – решаю я спросить, проверяя его намерения.

Хейз морщится.

– Служебный роман не лучший старт в команде. Мне стоит сосредоточиться на хоккее, вливаться в команду. – Я знаю, что для него важно осесть где-нибудь, найти свой дом, хоть сам Хейз в этом и не признается. – Но она… это нечто. Между нами что-то есть.

Это объясняет напряжение, которое я заметил между ними. Я почувствовал, как где-то внутри зашевелилась ревность. Тоже хочу почувствовать с ней искру, но она была так холодна. Или просто старалась держаться формально? Я так и не понял, что она про меня подумала, заинтересовал ли я ее.

Чувствую себя джокером.

Хейзу она нравится. Ей нравится Хейз. Она нравится мне. Нравлюсь ли я ей? В первую нашу встречу мне показалось, что да. Может, она захочет нас обоих?

Это был бы не первый раз, когда мы с Хейзом делили одну женщину в постели. Даже не второй и не третий. Ситуация сложная, учитывая, что мы коллеги. Нужно будет действовать деликатно.

Но, как я и написал в комментарии к посту Айви, я люблю справляться с вызовами. Особенно с такими.

Я вдыхаю – медленно и расслабленно. Наконец-то у меня есть цель, которой можно посвятить себя всего. Мне предстоит флиртовать с Айви, узнавать ее лучше, готовить ее к самой удивительной ночи, чтобы мы с Хейзом могли показать ей, что такое потрясающий секс.

С двойным удовольствием.

План готов. Я возвращаюсь к разговору:

– Она классная, – надеюсь, Хейз поймет, к чему я клоню, – с ней весело болтать. Я понимаю, почему она тебе понравилась.

Так. Шаг первый. Он должен понять, что хотеть коллегу – это неплохо. Хейз иногда может быть очень упертым. Ему нужен кто-то, кто знает, как нарушать правила.

Он пожимает плечами.

– Сегодня я где-то выиграл, а где-то проиграл. Ничего страшного. Я не собирался на ней жениться и даже строить отношения.

Гейдж хмыкает, а потом отмахивается от нас обоих.

– Красавчики всегда плохая идея.

– О-о-о! Ты думаешь, я красивый? – дразню его я.

– Ребят. Я бабников вижу издалека. Ты – бабник, Стефан. – Он обвиняющее тыкает пальцем в Хейза:

– И ты тоже.

Я обхватываю лицо ладонями.

– Я не виноват, что природа наградила меня таким огромным, крепким, твердым очарованием.

Хейз улыбается и опускает взгляд.

– Да, такая награда у меня тоже есть.

Гейдж делает вид, что давится чем-то.

– Хватит. – Он берет очередной стакан и наполняет его пивом, – Так, новая женщина… Значит, ты решил оставить Тию в прошлом?

У меня от имени бывшей Хейза даже бегут мурашки.

– Я уж надеюсь, что да. Она его не заслуживала и не понимала. – Никому нельзя обижать моих друзей.

– Это точно, – подтверждает Гейдж.

– Да, Тия в прошлом, – говорит Хейз.

– Видимо, соседку нужно оставить нам же, – выдает Гейдж.

Ну нет. Я не позволю ему разрушить мои сексуальные фантазии.

– В этом я не уверен, – говорю я. – Хейз лучше играет в хоккей, когда он… счастлив.

Я пытаюсь посадить в его голове мысли о тройничке. Как семечко в землю. Фермер Стефан.

Хейз кивает, соглашаясь со мной. Да. Я прав.

– Это правда, – говорит он, – но я не хочу влюбиться и сбиться с пути. Насмотрелся, как это происходит с папой.

Я знаю, что Хейзу было сложно смотреть, как его папа бросается от одной женщины к другой, от одной боли к новой, от разбитого сердца к разбитому сердцу. Еще одна причина, по которой моему другу нужна ночь удовольствия.

– Хейз, пойдем утром на пробежку? – спрашиваю я.

– Всегда рад, – отвечает друг.

Ну, приступим.

* * *

Мы пробегаем четыре мили^[10] – мимо парка Президио, ниже с холмов, к нижней части Пасифик-Хайтс. Остается пробежать еще пару миль.

К счастью, мы не останавливаемся у моего трехэтажного дома на самом верху холмов Пасифик-Хайтс с прекрасным видом на мост Золотые Ворота. Вместо этого мы пробегаем еще милю и заканчиваем на Филмор, около дома Хейза. Я все продумал.

Очень хочется пить.

– Умираю от жажды. Пожалей, – выдавливаю я, еле дыша, под футболкой пот льется ручьем. Возможно, мне даже не придется ее снимать, чтобы план сработал.

Хейз бездумно кивает на пожарный гидрант:

– Вон, пользуйся. Могу вынести тебе мисочку.

– Какой ты щедрый. – Я игнорирую его предложение и бегу к вращающейся входной двери его дома.

– Ладно, заходи, – с иронией говорит Хейз.

– Зайду, не переживай.

Он заходит следом за мной.

– Может, попьем воды и пойдем в зал прямо здесь?

– Супер, давай. – Идея такая хорошая, будто я сам ее придумал.

В пентхаусе я вливаю в себя стакан воды из-под крана, а потом машу рукой на спиральную лестницу, ведущую на крышу.

–Захотелось фасоли^[11].

Хейз смотрит на меня своими темными глазами, будто поверить не может:

– Кому хочется фасоли перед тренировкой? Кому вообще хочется просто фасоли?

Я тыкаю себя пальцем в грудь.

– Мне.

– Ты серьезно?

– Кому-то хочется чипсов, кому-то фруктов. Мне – фасоли. Не осуждай меня.

– Я буду осуждать тебя за странные вкусовые предпочтения сколько хочу.

– Ладно. Если серьезно, хочу проверить сад на крыше. С ним квартира продастся дороже. Когда «Эвенджерс» тебя подпишут, ты тут же полетишь покупать себе особняк где-нибудь у моря.

Хейз грустно смеется.

– Ага. Конечно. Скорее я перееду, когда меня снова перепродадут.

Ну что это такое. У меня сердце за него болит.

– Да я не это имел в виду.

Он пожимает плечами.

– Но надо и правда проверить овощи. Прежние жильцы оставили жесть какие сложные рекомендации по уходу.

– Баклажаны – это сложно. Я понимаю, – серьезно говорю я.

Мы идем на крышу, и наверху я на минуту замираю, наслаждаясь видом.

– Нужно отсюда поснимать. Здесь так красиво.

– Это точно, – соглашается он, но тон у него отрешенный. Хейз машет на здание через дорогу. – Отсюда видно твой бар.

– А оттуда – эту крышу.

Я поворачиваюсь и иду туда, где растет фасоль, срываю стручок и закидываю в рот. Хейз пока читает садовые инструкции, которые прошлые жильцы оставили в маленькой каморке на крыше, параллельно посматривая на огромные листы салата кейл.