– Твоя мама, наверное, меня по сей день помнит.

– Ни на минуту не забывает, – бурчу под нос.

На углу припарковаться не получается. Все забито машинами, а сзади сигналит нетерпеливый сосед.

– Я тут выйду! – Хватаю сумки.

– Херней не страдай, – неожиданно становится серьезным Свиридов и проезжает чуть вперед, пропуская автомобиль. Смотрит по сторонам и говорит: – Тут можешь выйти.

Но покидать салон уже не хочется, потому что у подъезда мой муж целует другую…

Глава 4. Ульяна

Мне с трудом верится в происходящее.

Моргаю. Отворачиваюсь. Кусаю щеку. Снова смотрю на мужа.

Картина не меняется: в его объятиях по-прежнему стоит незнакомая мне блондинка в модной розовой курточке. Ухоженная. В высоких сапогах и короткой блестящей юбке. Заливисто хихикает над его шутками, гладит плечи своими наманикюренными пальчиками, отвечает на поцелуи, что-то ему нашептывает. А такси, перегородив проезжую часть, терпеливо ждет, когда эти двое намилуются.

– Ульях, ты че зависла? – оборачивается Свиридов.

– Мужа поймала с поличным, – догадывается Градов, проследив, куда направлено все мое внимание.

За один короткий миг я прокручиваю в памяти весь свой брак. Особенно тот момент, когда отношения с Ваней дали трещину. Я думала, дело во мне, а он всего-навсего завел себе любовницу, вместо того чтобы честно со мной развестись, раз больше не устраиваю.

Разочарование и боль сбиваются в плотный сгусток, превращаясь в гнев и желание уничтожить предателя. Раздавить как таракана.

Глаза наполняются слезами, и я на рефлексе шарю рукой по сиденью, ища что-нибудь потяжелее. Под ногами нахожу бейсбольную биту. Свиридов не был бы собой, если бы не имел в машине подобной штуки.

Хватаю ее, выскакиваю на улицу и уверенно шагаю к мужу. Если рыдать, то с кулаками.

Его кукла уже отъезжает. Но ничего, и до нее очередь дойдет. Пусть не думает, что половая активность в чужой постели с чужим мужем легко сходит с рук. Я с ней так познакомлюсь, что ни один пластический хирург последствия не исправит.

– Потапова, ты рехнулась?! – кричит мне в спину Свиридов.

А я замахиваюсь и со всей дури бью мужа-изменника по плечу.

– Ай! – взвизгивает он, подпрыгнув на месте.

Резко оборачивается и, не успев переварить, что пора стирать довольную улыбку с морды лица, получает от меня ногой по яйцам.

Заскулив, складывается пополам и опускается на колени.

– Получай, кобелина поганая! – рычу, опять замахиваясь.

Ушатать мужа не позволяют Свиридов, закрывший его собой, и Градов, перехвативший мою руку.

Ваня воет, держась за пах. Свиридов велит, чтобы я угомонилась. А Градов молча отталкивает меня в сторону.

Проклятая мужская солидарность!

Но пусть не рассчитывают, что обиженная женщина легко сдается и прощает.

Не позволяют разделаться с этим козлом, значит, разбомблю его машину.

Подбегаю к «японцу» в кредит и ударяю битой по лобовому.

– Эй, ты че творишь?! – надрывается Ваня. – Мне за нее еще четыре года платить!

– И не говори! Не жена, а монстр! – рычу зло и бью по капоту.

Срабатывает сигнализация. Отовсюду стекаются соседи. Ваня распускает сопли. А я как обезумевшая продолжаю долбить машину. Это ведь на ней он катал свою курицу, когда «задерживался на работе». В ней я однажды нашла фольгу от презерватива, но поверила Ване, что она у кого-то из коллег из кармана выпала, когда подвозил до работы. На ее чехлах я обнаружила следы помады во время стирки, а Ваня доказывал, что это моя, хотя я никогда не крашусь настолько ярко…

– Сволочь! Скотина! Мразь! Какая же ты мразь, Корольков! – яростно реву, выбивая стекла и сминая крылья машины.

Соседи уже не просто таращатся, а пытаются меня остановить. Кто-то кричит на Ваню, кто-то – на меня, некоторые виноватыми выставляют Градова и Свиридова. Но мне не до них. Занята я.

И продолжается этот доблестный бой насмерть до тех пор, пока мне не заламывают руки и не толкают на помятый капот.

– Так, хватит, дамочка! – рявкают представительно, и я чувствую холодный металл на запястьях.

Шмыгаю носом, смаргиваю слезы и вижу, что Градова и Свиридова уже заталкивают в автозак, а двое правоохранителей лезут в Лехину машину – проверяют на наличие запрещенных препаратов.

– Че принимала?! – требуют от меня, оторвав от капота.

Я стискиваю зубы от боли в руках. Наблюдаю, как Ваню тоже поднимают со снега и ведут к автозаку. Он скулит, что я идиотка. А я плюю ему в спину, что он гондон.

– Лариса Васильевна, – напоследок бросаю соседке, глазами выцепив ее в толпе, – позвоните маме!

– Позвоню, Улечка, позвоню, – обещает она, перекрестив нас в воздухе.

Хорошая бабуля. Всех любит как родных. И мама моя хорошая. Сначала хорошенько мне вставит, потом еще лучше – Ване. Она его предупреждала, чтобы меня не обижал. Не послушал. Пусть теперь получает.

Меня заталкивают в нашу общую дружную компанию и усаживают рядом со Свиридовым прямо напротив Градова. Повезло моему пока еще мужу, а то я бы всю дорогу его промеж ног каблуком сапога пинала.

– А с тобой не соскучишься, – пыхтит Леха с нервной улыбкой.

– Кто бы говорил! – скалюсь в ответ. – Забыл, как тебя с моим братцем моя мать постоянно из ментовки вытаскивала?

– Из отделения полиции, – поправляет меня молодой сопровождающий. – А вы, выходит, наши частые гости?

– Помалкивала бы ты, Потапова, – хмыкает Свиридов, – а то эти оперуполномоченные могут нас у себя в гостях весь Новый год продержать.

– И старый, – подсказывает мент.

Перевожу взгляд на хнычущего мужа, и в этот раз не хочется одергивать Леху. Потому что теперь я снова Потапова.

Глава 5. Ксения Андреевна

Все тело простреливает от адреналина. По глазам бьют яркие вспышки стробоскопа. Уши закладывает от ритмичной попсы. Мы с девчонками уже не чувствуем под собой ног, но продолжаем двигаться на танцполе. Ну как, с девчонками… Ленка из отдела кадров у нас самая юная – ей недавно сорок пять стукнуло. Марье Леонидовне, нашему юристу, уже пятьдесят восемь. Она самая, так сказать, опытная. Правда, в костюме снегурочки из магазина для взрослых выглядит… еще старше.

Диджей с нами уже не спорит: включает то, что заказываем. Мы столько денег в этом клубе за вечер потратили, сколько сопливые малолетки за всю жизнь тут не оставляют. Официантка только успевает бегать к нашему столику, а бармен держит для нас свободными четыре стула за стойкой. Когда еще ему посчастливится наливать не дешевое пойло, а лучшее? Да и чаевыми мы никого не обидим. Женщины самодостаточные, одинокие, можем себе позволить.

– Ой, Ксю, – тяжко дышит Светланка, когда садимся выпить по коктейлю, – классная все-таки была идея выпросить у шефа тринадцатую зарплату вместо унылого корпоратива.

– И премию, – подмигивает Ленуська.

– Как тебе только удалось его в оборот взять? – смеется Марья Леонидовна.

– Я же главный бухгалтер, – улыбаюсь коллегам, – и не такого в бараний рог скручу.

– Слушай, тебе так этот костюмчик идет, – подталкивает меня плечом Светланка.

– Да на ее стройной фигуре любой наряд идеально сядет, – с ностальгией по своей талии вздыхает Марья Леонидовна.

– Это все развод на нашей Ксюшечке так сказался, – продолжает Светланка. – Пусть бывший теперь локти кусает. За нас, девочки!

– И за шефа, дай бог ему терпения, – подсказывает Ленуська. – Вы слышали, что он в Эмираты умотал? Говорят, невесту повез туда, предложение делать собирается. Так что скоро на подарок скидываться будем.

– Бедная девушка, – улыбаюсь я. – Растопить эту глыбу льда – настоящий квест.

– Да нормальный он, – спорит Ленуська.

– Когда в командировках, – смеется Светланка.

– Зато красивый, – мечтательно вздыхает та, языком ловя коктейльную соломинку.

Кто бы спорил? Все девочки из отдела кадров в нового шефа с первого дня влюбились. А Ленка и вовсе размечталась, что он ей знаки внимания оказывает. Мол, незамужняя, бездетная, в активном поиске. Подумаешь, старше него на девять лет. Никто в наше время на возраст уже не смотрит. Сейчас даже модно мужа помоложе иметь, а еще лучше – любовника.

– Ксюш, а что там твой бывший, отстал? – интересуется Марья Леонидовна.

– Если бы, – кривлю гримасу недовольства. – Каждый день звонит с разных номеров. Как еще не разорился новые симки покупать…

– Развод не дает?

– Не дает. Надеется, что прощу.

– Детям-то сказала?

– Дети нами особо не интересуются. Родион, как всегда, жизнь проматывает, а Ульянка мужем занята. Кризис у них, видите ли. Три года совместной жизни, – делаю глоток коктейля и откидываюсь на спинку дивана. – А вообще, девочки, круто, когда не надо мужика обслуживать. А то завтрак ему приготовь, к вечеру уточку запеки, рубашку погладь, носки постирай, на выходных едем к маме картошку полоть, «давай сегодня ты сверху, а то я устал»…

Коллеги смеются, после чего Ленуська всех перекрикивает:

– А вы все спрашивали, чего это я всю жизнь в активном поиске! Счастливая я баба!

Светланка подхватывает ее очередным тостом, а я отвлекаюсь на телефон. На экране высвечивается входящий от Ларисы Васильевны.

– Ой, девочки, мне Ульянкина соседка звонит.

– Поздравить с наступающим, наверное, хочет, – предполагает Светланка. – Потом перезвонишь. Давай выпьем.

– А вдруг что случилось?

– Если бы что-то случилось, она бы к твоей дочери постучалась. Уж поближе, чем тебя долбать.

Может, Светланка и права, но сердце мое почему-то не на месте.

– Я все-таки отойду.

– Тогда с тебя штрафная!

– Договорились, – киваю подругам и иду в туалет.

Там потише. Музыка не орет. Правда, дожидаюсь, пока две молоденькие соски насмотрятся на мой карнавальный костюм и выйдут, завистливо шушукаясь.

Перезваниваю соседке дочери и слышу ее взволнованный, рваный голосок:

– Ох, Оксаночка! – Она меня всегда называет именно Оксаночкой. – Горе-то какое!

– Господи, что случилось, Лариса Васильевна?! – впадаю в панику, свободной рукой схватившись за раковину.

– Горе! Горе случилось, Оксаночка! Улечку твою вместе с ее муженьком и еще двумя какими-то шалопаями милиция забрала!

– Какая милиция? – застываю в шоке.

– Да с мигалками которая! Они же такую ссору во дворе учинили, стыд и срам! Вот кто-то из соседей участкового и вызвал. Ты, Оксаночка, сильно не переживай, с Улечкой все в порядке. А вот Ванек ее побитый вроде в снегу валялся. Так его вместе с половиной сугроба в буханку и затолкали. И тех двоих загребли. Они нам тут полдвора перегородили прицепом.

Ничего не понимаю. Что значит – в снегу валялся? Какие двое? Какой прицеп?

Выпитый алкоголь вмиг улетучивается. Никогда я еще так быстро не трезвела.

Прощаюсь с Ларисой Васильевной и дрожащими от тревоги пальцами ищу в контактах номер палочки-выручалочки. Пока жду ответа, всю колотить начинает. Что там могло произойти?

– Ксюха, какая неожиданность! – отвечает знакомый голос. – С наступающим! Как дела?!

– Привет, Миш. Ну явно дела у меня не очень, раз я звоню тебе в ночь с тридцатого на тридцать первое. Помощь твоя нужна.

На том конце тяжелый вздох:

– Опять племянничек башку в жопу засунул?

– Боюсь, племянница, – отвечаю раздавлено. – Хотя, скорее всего, ее Ваня ненаглядный. Ты же знаешь, она у меня девочка примерная. А сейчас соседка звонит…

– Так, ты успокойся, сейчас все решим. Она по мужу как будет?

– Королькова.

– Дай мне две минуты. Найду, куда увезли, договорюсь и перезвоню. Будь на связи.