Внутри болезненно сжимается пружина, а волосы на загривке неприятно вздыбливаются. Я видел много всякого и разного. Но происшествия с детьми всегда вызывает внутренний резонанс. Маленькие, беззащитные, как их вообще обидеть можно? Тем более девчонка.

От одной мысли, что на ребенка вообще может встать, едва не выворачивает наизнанку. Урод, блядь. Конченый. Передергиваю плечами от омерзения. Такие не должны существовать в принципе.

– Марьянин, – вздрагиваю, услышав свою фамилию, и оборачиваюсь.

Стас жестом подзывает меня к себе. Вот и начальство пожаловало.

– Че тут у тебя?

– Пиздец какой-то, – взъерошиваю волосы и коротко излагаю все, что знаю сам.

– Ясно, – недовольно морщится Стас. – Педофил опять нарисовался.

– Опять? – удивленно вскидываю бровь. Не припомню таких дел за последнюю пару лет, что работаю в отделе. Да и вообще в моей практике не приходилось сталкиваться с подобным.

– Лет десять назад ловили.

– Не поймали?

– Хер его знает, – неопределенно пожимает плечами. – СК забрал дело.

– И сейчас заберут? – уточняю зачем-то, хотя все и так логично. Это не наш уровень. Но что-то коллег из следственного пока не видать. А значит, работаем мы.

– А как же, – хмыкает Стас. – Кстати, у тебя пополнение.

– В смысле?

– Опер новый. Бойко, кажется, – ободряюще хлопает по плечу. – Завтра выходит на службу.

Охренеть новости. Это где я так провиниться успел?

– Через голову? – возмущенно фыркаю. – Стас?

– Не поверишь, даже через мою. – Его губы едва заметно кривятся. – Сверху приказ.

Судя по всему, начальству такой финт тоже не по вкусу.

– Ничего себе… чем обязаны?

– Вот ты и выяснишь, – усмехается Стас и смотрит на часы. – Ладно, я домой. Заканчивайте тут. Будет инфа, мне сразу доложить.

– Понял, – обреченно вздыхаю я и возвращаюсь к эксперту.

Кто-то домой, к жене и дочке, а мы с Шаманом как самые провинившиеся. За весь отдел пахать будем. Вот так всегда, собирались в баню, а приехали на ночное рандеву. И ведь не свалить по тихой. Даже следачка еще не приехала.

Присаживаюсь на корточки и опираюсь спиной на ствол дерева. Еще раз обдумываю слова медэксперта и никак у меня не сходится картинка. Не могла девочки быть без телефона. Это анриал в наше время. Да и родители наверняка с ума сходят.

– Макс, ты чего тут сидишь? – Шаман облокачивается на ствол над моей головой.

– Думаю, блядь!

– Какая полезная функция, – подъебывает, как всегда.

– Научить?

– Спасибо, обойдусь. – Его улыбка в сумерках больше похожа на хищный оскал.

– Узнал что-нибудь?

– Да, есть кое-что интересное. Эта женщина гуляет здесь по вечерам с собакой и эту девочку видела часто. В одно и то же время. Может, секция какая…

– Значит, она жила где-то в этом районе, – подытоживаю я.

– Скорее всего.

– Надо поспрашивать у наших «соседей», родители наверняка уже подали заявление о пропаже дочери.

– Камеры я запросил, к утру должны предоставить. А пока предлагаю прогуляться по ближайшим кустам.

– Неплохой план, – хмыкаю и поднимаюсь на ноги. – Не так я собирался закончить сегодняшний день.

– Потрахаться хотел вместо работы? – стебется Шаман. – Вот карма тебя и трахает.

Нервно смеемся и расходимся в разные стороны. Вот и не верь после этого в мистику.

Глава 3

Ива

Стою в ванной, зажав рот ладонями, и смотрю в собственные глаза, наполненные ужасом. У меня была такая ночь… Без кошмаров. Я просто отрубилась и выспалась, что бывает крайне редко, а с утра вместо кофе знакомый взбодрил меня новостями о ночном происшествии.

Нападение педофила на маленькую девочку. Летальный исход… Боже, боже, боже! Тот ночной кошмар с чудовищем, потом это. Нет, мои сны никогда не были предвестниками чего-то ужасного, но сейчас начинает казаться, что все как раз наоборот. То чудовище с уродливыми руками напало на ребенка.

Зажимаю зубами косточку на пальце. Охаю, но боль немного отрезвляет. Это просто еще один кошмар, только наяву, но я ведь правда знала, куда прошусь работать. Собраться… Черт, надо как-то собраться.

Набираю в ладони холодной воды, умываюсь, пью прямо из-под крана. Тагги скулит у двери ванной. Снова волнуется, чувствуя мое настроение.

– Все хорошо. Сейчас погуляем с тобой, – выхожу и хлопаю его по голове.

Дергает ушами, плетется за мной в спальню. Собираюсь на службу, надев удобные камуфляжные штаны унисекс с множеством карманов, белую футболку и любимую кожаную куртку.

Вывожу Тагира на быструю прогулку.

– Прости, сегодня дольше никак, – улыбаюсь псу.

Возвращаемся с ним в квартиру, я забираю шлем, надеваю рюкзак и, заперев дверь, спускаюсь на улицу. Раздражая нашу злобную соседку рычанием мотора, срываюсь с места, позволяя адреналину выжечь из меня остатки накатившей паники.

Добираюсь до отдела, встаю у шлагбаума, перекрывающего въезд на служебную парковку.

– Удостоверение или пропуск, – требует дежурный.

– Я сегодня первый день, – объясняю ему.

– Так, а мне что? Правила есть правила. Иди сначала документы получай, потом пущу.

– И куда мне деть мотоцикл? – начинаю злиться не на него, а на это утро, которое должно было быть совсем другим.

– У входа поставь. Не тронет никто.

Угу, конечно. Это же не управление МВД, здесь найдется какой-нибудь мстительный алкаш. Угнать не угонит, а поцарапать может запросто. Вариантов только нет, придется откатываться туда.

Аккуратно паркую мотоцикл, чтобы никому не мешал. Шлем забираю с собой все по той же причине. Районное отделение не управление, к сожалению.

Захожу в здание. Полы в коридоре еще мокрые, пахнет лимонным моющим средством. Аккуратно переступая по подсохшим местам, иду на поиски своего нового начальства.

Найти оперов не составляет труда. Громкий мужской смех за дверью четко дает понять, что я их нашла.

Вхожу без стука. Первым на меня оглядывается необычный мужчина с четками в руке. На тыльной стороне ладони замечаю татуировку, но не просто рисунок, как делают многие. Руну. И что-то мне подсказывает, она там не просто так. Из-под ворота футболки выглядывает еще одна тату, но ее уже не разглядеть. Я сама оказываюсь под пристальными взглядами всего отдела.

Открываю рот, чтобы представиться, но дверь за моей спиной распахивается слишком неожиданно. Я не успеваю среагировать. Чье-то тело влетает мне в спину, толкая вперед.

Я попадаю в руки парня с четками и слышу до ужаса знакомый мат.

Разворачиваюсь.

– Ты?! – возмущенно сопит тот хам, которого я случайно облила кофе.

Ну твою мать…

Выдыхаю, беру себя в руки и, скинув наглые ладони опера, решаю, что лучше всего представиться.

– Старший лейтенант Бойко. Назначена в ваш отдел…

– Бойко? – переспрашивает хам в темно-синей рубашке.

– Да, Бойко Иванна Яновна, – повторяю для слабослышащих.

В стороне от меня раздаются хрюкающие смешки, грозящие в любой момент превратиться в очередной приступ громогласного хохота.

– Не будет баб в моем подразделении! – рявкает хам.

– Меня уже назначили, – улыбаюсь ему.

– Переназначат! Выйди отсюда и не смей осквернять этот кабинет своим присутствием! – Его лицо от гнева идет красными пятнами.

– Мало того что хам, так еще и сексист, – заявляю ему. – Я буду здесь работать.

– Не будешь! – кипит он.

– Макс… – пытается перетянуть внимание на себя парень с четками.

– Буду, – тише отвечаю я, продолжая упираться уже скорее от нервов.

– Я. Сказал. Не будешь, – цедит сквозь зубы, оказывается, Макс, хотя Хам ему идет больше.

Разворачивается и покидает нас, так громко хлопнув дверью, что в кабинете разом вздрогнули и зазвенели все чайные ложки в кружках оперов.

***

Пф! Какие мы нервные. Ничего, проветрится, остынет.

Разворачиваюсь к замолчавшим операм.

– Он всегда у вас такой? – спрашиваю у них. Надо же понимать, к чему готовиться.

– Не-е-е, – тянет парень в стильном светло-сером свитере. – Только когда секса долго нет.

Остальные похабненько улыбаются. Как в школе на уроке анатомии, честное слово. Ответить что-то надо. В мире мужчин секс давно превратился всего лишь в потребность удовлетворять животные инстинкты и повод поржать друг над другом при случае.

Это же так весело, правда? Зажать какую-нибудь девочку в клубе, шептать на ухо, что ей обязательно с ним понравится…

Но мне предстоит работать в этой команде, а значит, надо подстраиваться, и я вспоминаю, как еще в Академии МВД наши немногочисленные девчонки отвечали таким вот шутникам.

– А что так? Проблемы? – У меня даже получается улыбнуться им в ответ. – Если что, могу дать контакты хорошего мужского врача. – Это, кстати, чистая правда. Знакомый не столько мой, сколько родителей, но это сейчас не имеет значения. – Или… венеролога, – предлагаю еще один вариант. Ну а вдруг у Хама зудит в трусах, поэтому он такой агрессивный. – А то мало ли.

– Тьфу-тьфу-тьфу. Что ты несешь, женщина?! – возмущается татуированный, картинно постучав кулаком по своему лбу.

– Давай знакомиться, что ли. – Посмеиваясь, ко мне подходит двухметровый амбал. – Дэн, – протягивает крупную ладонь. Осторожно пожимаю кончики его пальцев, потому что так принято. Тут же прячу руки в карманы, чтобы больше никого из них не пришлось трогать.

– Егор, – кивает от окна еще один опер. Вот и пусть там стоит. Идеальное расстояние.

– Илья, – козыряет тот, что за ноутом.

– Шаман, – степенно склоняет голову татуированный.

– А я…

– Иванна Яновна, мы запомнили. – Его губы вздрагивают в очередной чуть насмешливой, снисходительной улыбке. По коже проходится холодок, и только закаленная сила воли помогает мне устоять на месте.

– Можно просто Ива. – Мое внимание привлекает большая магнитная доска на стойке с колесиками, стоящая в самом углу просторного кабинета. – Можно? – киваю на нее.

– Это материалы расследования, – разговаривают со мной как с маленькой.

– Я в курсе, спасибо, – медленно прохожу мимо них к доске.

Чувствую на себе внимательные сканирующие взгляды. Дернув плечом, пытаюсь скинуть их с себя, и сосредотачиваюсь на схеме. Ее и нет как таковой. Несколько ужасных, трагичных фотографий, от которых сердце болезненно сжимается и в желудке начинается настоящая война.

До тошноты все внутри стягивается тугими узлами. Будь там просто труп, но там… Ребенок, черт бы их побрал! Видеть растерзанную, бледную малышку физически больно.

Зажимаю рот ладонью. Дышу…

Надо абстрагироваться от эмоций. Взять себя в руки. Эти же, стоящие за спиной, сожрут, если показать им хоть каплю слабости. И я вхожу в рабочий режим, рассматривая представленные на доске материалы будто немного со стороны.

У оперов еще ничего нет по этому делу. Возле ряда фотографий с места происшествия нарисован большой овал, в котором черным маркером небрежно написано: «Педофил», а рядом стоит большой вопросительный знак.

– Не надо девочкам на такое смотреть, – неожиданно раздается у меня над ухом.

Рефлексы срабатывают мгновенно. Разворачиваюсь, хватаю мужчину за плечо, резким рывком наклоняю на себя, бью коленом в живот, выбивая воздух из легких. И, пока он хрипит и кашляет от неожиданного отпора, делаю подсечку, разворачивая его и через болевой захват роняя лицом в пол.

Встав на одно колено, второй ногой упираюсь с другой стороны от Егора, зафиксировав и себя в устойчивом положении, и его. Дернется – будет очень неприятный и долго заживающий перелом.

В кабинете слышно только его и мое дыхание. Остальные опера смотрят на меня, неприлично приоткрыв рты. Шаман закрывает его первым, клацнув зубами и приподняв брови от удивления. Двухметровый Дэн отставляет кружку на стол и этот звук тоже кажется слишком громким.

– Божечки-кошечки… – выдает он.