Она вздрагивает и оборачивается, а я, наконец, получаю возможность ее рассмотреть. Большие, чуть раскосые глаза цвета крепкого кофе придают ее внешности еще больше хрупкости и трогательной экзотики. Аккуратный маленький нос и полные, чувственные губы, словно созданные для поцелуев. Оливковая кожа с нежным румянцем на щеках делает ее вообще нереальной, похожей на куклу. Ва-ау! Мелкие мурашки прокатывают по телу, вздыбливая волосы на загривке. Дыхание на мгновение задерживается, а пульс срывается в ритмичный галоп.

– Нихрена себе, – выдыхаю тихо и качаю головой, скидывая наваждение.

Реально красивая девка, но это вообще не имеет значения. Я давно завязал с такими опасными экземплярами. Гульнара меня вполне устраивает и в постели, и в отношениях.

– Вот, держи, – пододвигаю к ней блокнот. – Напиши свое имя.

Послушно выполняет и ровным почерком выводит буквы «ЛИЯ». Красивое и загадочное, ей подходит.

– Меня зовут Мирон, – представляюсь и перехватываю ее немного растерянный взгляд. – Ты просила помочь тебе. Расскажи, что случилось?

Лия, очевидно, волнуется и сильнее стискивает карандаш в дрожащей руке. Внимательно наблюдаю за ней, кожей ощущая неладное. Она смотрит на блокнот, но ничего не пишет, а инстинктивно трет шею.

– Лия? – вопросительно дергаю бровью и складываю руки на груди.

Так мы ни о чем не договоримся. Она едва слышно вздыхает и пишет:

«Меня хотели похитить, но я сбежала. Помогите мне спрятаться».

– Кто эти люди? – хмурюсь, мысленно пытаясь сопоставить факты с ее словами. – Зачем им тебя похищать?

«Я не знаю» – зачеркивает. – «Не помню, но мне очень страшно»

Подозрительно прищуриваюсь и сканирую девчонку взглядом. Врет. Это читается в каждом жесте. Врет или кого-то выгораживает. А в воздухе витает страх. Дикий. Неконтролируемый.

Девочка, кто ж тебя так напугал, что ты не хочешь мне рассказать?

– Ты же мне не врешь? – спрашиваю прямо.

Лия упрямо поджимает губы и качает головой. Не хочет делиться. Что ж, дело ее. Не зная всей правды, я вряд ли смогу помочь. Но, может, и к лучшему. Я давно привык не вмешиваться в проблемы чужих мне людей, особенно когда не просят.

– Ладно, – равнодушно пожимаю плечами. – Завтра я отвезу тебя в управление. Там тебе помогут справиться с ситуацией.

Лия резко дергается ко мне и хватает за предплечье. Сжимает обеими ладонями и качает головой. Глазищи становятся огромными, словно я предложил скормить ее людоеду.

– Что? – вопросительно изгибаю бровь.

Быстро выводит на бумаге: «Не отдавай меня, пожалуйста». Внутри все переворачивается от ее слов, наполненных отчаянием, но внешне я остаюсь спокойным и отстраненным. Привычка, выработанная годами.

– Ты понимаешь, о чем просишь? – сухо интересуюсь.

Молоденькая девочка хочет остаться в компании взрослого мужика. Это же ненормально? Наверное.

«Позволь мне остаться. Я заплачу» – читаю очередные слова, взрывающиеся в сознании словно снаряды. Сюр какой-то!

– Чем ты можешь заплатить? – усмехаюсь и качаю головой.

В следующую секунду Лия начинает торопливо раздеваться. Дрожащие пальчики снимают тунику и расстегивают брюки.

Вот это нихрена себе я попал.

Хмыкаю и прислоняюсь к стене. Молча наблюдаю, как девчонка снимает одежду, и никак не комментирую. Мне нечего сказать. Слов тупо нет, я немного в ступоре. Хотя нет, я в конкретном таком ахуе.

Лия полностью раздевается. На ней нет ничего, кроме дурацкой цацки на шее. Она кажется неуместной, но раз сама не сняла, значит, нравится. На носочках подходит ко мне, но в глаза не смотрит, а разглядывает плитку на полу. Охренеть просто. Так мне себя еще не предлагали.

Между нами метр расстояния. Лия не двигается, словно ждет от меня чего-то. А я тупо пялюсь на ее идеальное тело, получая эстетическое удовольствие. Охрененная девочка. Высокая грудь. Двоечка, не больше, такая в аккурат поместится в ладони. Темные горошины сосков. Узкая талия, крутой изгиб бедер и длинные ноги. Между бедер все чисто выбрито, да и вообще гладенькая девочка.

Реакция организма не заставляет себя ждать. Я ж не импотент. Член болезненно дергается в штанах, напоминая, как мы с ним давно не навещали Гульнару. Надо бы исправить это досадное недоразумение, а то скоро на девочек кидаться начну. Совсем уже из ума выжил.

– Ты охренела? – цежу сквозь зубы и шумно втягиваю воздух. Не той дорогой ты решила пойти, девочка. – Посмотри на меня!

Лия дрожит, поднимает на меня глаза полные слез и до крови кусает губы.

– Нашла чем удивить, – болезненно усмехаюсь, стараясь не опускать взгляд. – Думаешь, я бабы голой не видел?

Она не отвечает, лишь обхватывает себя ладонями в жалкой попытке прикрыться. Поздно, млять! Мой внутренний зверь все уже видел и теперь жаждет крови. Но я сильнее. Медленно расстегиваю рубашку и внимательно наблюдаю за Лией. Ее зрачки расширяются, почти полностью поглощая радужку, и в них застывает ужас. Но не шевелится и не пытается убежать.

Мда… Так себе из нее шлюха.

Накидываю ей на плечи свою рубашку и запахиваю полы. Так гораздо лучше, даже напряжение немного спадает.

– Картошки лучше почисть, – ставлю на стол початую сетку с картофелем. – А то жрать охота.

Высыпаю в раковину и ухожу в душ. Нахрен такие приключения в моем возрасте. Я ж не пацан сопливый, чтобы на девок прыгать без разбора. Но организм со мной не согласен, перед глазами так и стоит покорная и очень соблазнительная девочка. И ждет, когда я возьму ее прямо на кухонном столе.

Блядь! Эрекция становится невыносимой. Стягиваю с себя остальные шмотки, включаю холодную воду и уверенно шагаю под душ. Тело приходит в тонус, и напряжение понемногу отпускает. Делаю воду теплее и прикрываю глаза. За всеми этими приключениями не могу отделаться от ощущения, что упускаю что-то важное. Что-то прошло мимо моего внимания. Где-то проеб случился.

Пытаюсь загрузить мозг работой и проматываю еще раз всю ситуацию от начала и до конца. Врет девочка. Боится. И «плата» ее не настоящая. Трясется, как осиновый лист на ветру. И как разгадать этот ребус? Не успеваю даже развить мысль, как слышу грохот на кухне. Сердце с перепугу ухает вниз, а тело по инерции приходит в движение.

– Твою мать! – практически выпрыгиваю из ванной, едва успев обмотать бедра полотенцем.

Глава 4

Лия

Я что-то сделала не так? Не понимаю.

Застыв посреди кухни, слушаю, как за стеной льется вода. А что мне делать теперь? Он меня выгонит? Я не понравилась? Ведь я предложила ему то, что нужно всем мужчинам. То, чему меня учили.

Моя жизнь резко сузилась до последних двух лет. Начинает казаться, что «до» было лишь сном или фантазией. По велению Хозяина из меня лепили идеальную послушную игрушку, которая умеет доставлять удовольствие, терпит, еще и молчит. Красивый аксессуар, чтобы было не скучно в дороге. Эксклюзивная вещь без права на собственные желания.

Подполковнику бы понравился секс со мной. Я знаю. Я умею все. Любые пошлые фантазии. Но он… Черт, он ушел! Еще и рубашку свою отдал как человеку, девушке. Она огромная для меня, но ценнее самых дорогих украшений. На языке крутится давно забытое слово «забота». Получить ее от мужчины странно.

Дергаю рубашку за воротник, подтягивая ближе к лицу. Вдыхаю парфюм. Резковатый, щекочущий ноздри, сильный. А по щеке течет слеза, потому что не взял, не унизил, не ударил – укутал в свое тепло, оставшееся на ткани.

Шмыгнув носом, смотрю на продолговатые картофелины в раковине и свои руки, заточенные под эротический массаж и ласки мужских гениталий. Не под картошку. Я не умею. Совсем! Но он… просил? Это же тоже про что-то человеческое – не отдавать команды «сидеть», «лежать», «встань в определенную позу», а просить.

Вытерев слезы, берусь за нож и примеряюсь к первому овощу, в некоторых местах покрытому прилипшей землей. Кручу его во все стороны, начав шкрябать по шкурке. Не чистится. Надавливаю на лезвие. Оно входит глубже в овощ и срезает больше. Получается неровный край, но я очень стараюсь.

Если Мирону не понравится, он меня прогонит? Не поможет? Что еще я смогу предложить?

Нет у меня ничего! Совсем! Только мое тело. Но оно ему не нужно…

Отчаяние накатывает волнами, и еще один овощ превращается в кривого уродца. Нужна какая-то посуда. На столе грязные шкурки, песок. Где искать? И имею ли я на это право? Мне просто сказали чистить овощи.

Боже, как все сложно. Как страшно сделать ошибку. Но человек, который отдал мне свою рубашку, не станет ругать за кастрюлю, взятую без спроса. Правда ведь? Очень хочется верить.

Оглянувшись, рассматриваю шкафчики. Открываю первый попавшийся и достаю посуду. Переложив в нее две очищенные картофелины, приступаю к следующей. Она снова похожа на нечто странное неопределенной формы. Зажмурившись, выдыхаю и достаю их раковины еще одну, стараясь ножом хоть немного скруглить края, чтобы они были аккуратнее, но ничего не получается!

Кошусь на закрытую дверь ванной и как заклинание повторяю: «Пожалуйста, не выгоняй».

Перепачканными в земле, дрожащими пальцами кое-как справляюсь с половиной овощей. От того, что выпуклость на рукоятке ножа больно вдавливается в ладонь, на коже остаются некрасивые следы.

Хозяину бы такое не понравилось. Только ему можно оставлять на моем теле синяки или ссадины от плети и других предметов, которые его возбуждают. В любом другом случае я должна быть идеальной и в любой момент готовой принять его член.

Стоит вспомнить, все тело вздрагивает, превращаясь в струну. К боли сложно привыкнуть, даже если готовишься. Иногда после жесткого секса она еще долго мучает меня фантомами. Когда видимых следов уже нет, а они все равно болят.

«Ай-яй!» – встряхиваю рукой, и на стол попадают алые капли моей крови. Из некрасивого, глубокого пореза на пальце она стекает по нему, запястью, на предплечье, пачкает пол.

Порез жжется и пульсирует. Иду к раковине, промываю, но кровь идет и идет, делая воду розовой. Начинает тошнить, но я упрямо держу раненый палец под холодной струей.

Закручиваю кран, оглядываюсь в поисках бумажных полотенец, но тут только простое, тканевое. Как же я буду его пачкать?

«Неуклюжая дура!» – ругаю себя, шагая к столу. Тут эта картошка еще не дочищена. Кровь вроде останавливается, и я осторожно возвращаюсь к своей задаче.

Кинув последний очищенный овощ в кастрюлю, берусь за ручки, чтобы отнести ее в раковину и отмыть картофель от земли. Может, так он будет выглядеть чуть лучше.

Поднимаю посуду от стола. Порезанному пальцу становится больно, а перехватить ручку удобнее не получается. Кастрюля выскальзывает из рук, с грохотом приземляется на пол, и все овощи оказываются рассыпаны вокруг меня.

«Мамочки», – вжимаю голову в плечи и крепко зажмуриваю глаза. Громко ударившаяся об стену дверь ванной заставляет меня их открыть и задрожать еще сильнее.

Мокрый подполковник в одном полотенце на бедрах выскакивает на кухню и застывает, глядя на творящийся бардак: уродливо очищенная картошка, оказавшаяся даже под столом. Капли воды и несколько пятнышек моей крови. Я все же испачкала ему полы.

«Простите», – шевелю губами, сложив ладони в умоляющем жесте и глядя куда угодно, только не в глаза этому мужчине.

Его мощная грудь, покрытая татуировками, ходит ходуном, а мышцы на руках, кажущихся сейчас огромными, похожи на натянутые канаты. По торсу стекает вода, а полотенце вот-вот упадет к его ногам.

«Простите меня, пожалуйста», – показываю жестами, но он не понимает.

Резко выдохнув, проводит крупной ладонью по лицу, закатывает глаза, качает головой, всем своим видом показывая, как «рад» моему появлению.

Рука сама дергается к пуговицам его рубашки. Получаю по ней пальцами. Подполковник показывает мне кулак и присаживается на корточки, разглядывая овощи странной формы.

– Ты ее не почистила, а измучила.

Усмехается, замечает кровь.