Табита Стэнмор: Магия в Средневековье. Любовные заклинания, злые заговоры, ведуны-целители и охота на ведьм

Оригинальное название:

CUNNING FOLK: PROBLEM SOLVING WITH PRACTICAL MAGIC IN MEDIEVAL AND EARLY MODERN EUROPE

Научный редактор Анастасия Паламарчук

На русском языке публикуется впервые

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Copyright © Tabitha Stanmore 2024

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «МИФ», 2025

* * *

Wellcome Collection (по лицензии CC BY 4.0)

Посвящается моей семье и другим магическим существам

Введение

Эй, ручаюсь вам, что я разбираюсь в этом деле не хуже остальных: вы слышали о матушке Ноттингем, которая в то время была весьма искусна в заклинаниях на воде; а после нее – матушка Бомби; и еще есть один Хэтфилд в Пеппер-Алли, он прекрасно находит потерянные вещи. Одна в Коулхарборе, она разбирается в планетах. Матушка Стертон в Гулден-Лейн – для предсказаний; матушка Филлипс в Бенксайде – от слабости спины; и еще очень почтенная матрона на Кларкенвелл-Грин умеет многое; госпожа Мэри в Бенксайде – для создания фигурок; и еще одна (имени не помню) в Вестминстере, которая делает книгу и ключ, сито и ножницы; и все справляются хорошо, в соответствии со своим талантом. Что касается меня, то пусть скажут окружающие.

Томас Хейвуд. Мудрая женщина из Хокстона

Осенью 1637 года Мейбл Грей заметила, что пропало несколько ложек. Все утро она переворачивала дом с ног на голову в поисках, после чего обратилась за помощью к соседям. К сожалению, ложек никто не видел, но друзья Мейбл предложили ей поискать колдуна, который, возможно, вернет столовые приборы. Так началось ее долгое путешествие через весь Лондон: Мейбл пришлось побывать в самых злачных местах столицы и повстречать нескольких волшебников в надежде вернуть себе то, что ей принадлежало.

Сначала она обратилась к «ведунье» в боро Саутуарк, специализирующейся на простых заклинаниях. Чтобы добраться к ней из своего дома в Вестминстере, Мейбл нужно было пересечь Темзу на пароме и, вероятно, сойти на пристани у Стэнгейтской лестницы, на берегу реки напротив Вестминстерского дворца. Миновав с правой стороны теплые красные стены Ламбетского дворца, она прошла около двух миль на восток через поля с домашним скотом, чтобы встретиться с этой колдуньей. Однако путешествие оказалось напрасным: в судебном протоколе, где зафиксировано приключение Мейбл, значится, что ведунья не сумела ничем помочь. Возможно, она не специализировалась на подобной магии, так как порекомендовала человека в районе Друри-Лейн, который сверхъестественным путем возвращал потерянные или украденные вещи, и дала нужный адрес. Мейбл отправилась туда, заплатив паромщику полпенни, чтобы снова пересечь реку и двинуться на запад. Лютнерс-Лейн, где жил второй чародей, можно охарактеризовать как ничем не примечательное местечко и уж тем более не самое приятное. В издании Джона Страйпа «Обзор районов Лондона и Вестминстера», вышедшем в 1720 году, оно описывается как «весьма заурядное», «но мало примечательное как своими постройками, так и их жильцами». Читателю XVIII века бросился бы в глаза насмешливый тон этих строк. Здания, скорее всего, находились в плохом состоянии, а «малопримечательность» жильцов говорит о том, что вряд ли они вызывали уважение.

Тем не менее Мейбл была решительно настроена. Она постучала в дверь к ведуну, объяснила ситуацию и попросила найти ложки. Тот с сочувствием выслушал ее, но, к сожалению, не смог ничем помочь. В свою очередь он посоветовал обратиться к третьему чародею, некоему мистеру Танну, который знал, как вернуть потерянные вещи. Мейбл сказали, что он жил неподалеку, на Рэм-аллее, рядом с Флит-стрит. Эта новость, должно быть, вызвала у Мейбл противоречивые чувства: с одной стороны, до мистера Танна не надо было далеко добираться, а у Мейбл наверняка уже гудели ноги; с другой стороны, если Лютнерс-Лейн считалась заурядным местом, то Рэм-аллея – порочным. В том же самом обзоре Страйпа говорится, что это была улица, «занятая публичными домами», и «привилегированное место для задолжавших» – то есть здесь они спокойно прятались от своих преследователей^[1]. Возможно, именно из-за репутации переулка Мейбл решила заплатить ведуну три шиллинга за то, чтобы он сопроводил ее к мистеру Танну: вероятно, отправиться туда одной казалось ей опасной задумкой. К счастью, чародей согласился, и они пошли к третьему – и, хотелось бы надеяться, последнему магу.

Ведьма. Средневековая картина

Wellcome Collection

Наконец Мейбл нашла практикующего ведуна, который заявил, что может помочь. Она согласилась заплатить мистеру Танну пять шиллингов наличными и еще три – вином, чтобы он сказал ей, где находятся ложки и если они были украдены, то кем. Ответ звучал расплывчато, но уверенно: Танн заверил, что «вор находился в том доме, где лежали ложки… и ложки должны появиться неизвестно откуда, и их положат на то же место, откуда взяли».

Почему Мейбл потратила целый день на путешествие через весь Лондон и как минимум одиннадцать шиллингов (недельный доход опытного ремесленника), чтобы встретиться с этими ведунами? Очевидно, что ложки имели для нее большую ценность: до начала массового производства даже простая домашняя утварь требовала времени для изготовления и хранилась десятилетиями. Если они были сделаны из металла, и уж тем более из серебра, то, вероятно, являлись ее самыми ценными предметами или даже единственным унаследованным имуществом. Поэтому на их поиск она не жалела ни времени, ни денег. Но в мире, где еще не существовало ни официальной полиции, ни страховых компаний, кто мог помочь в случае потери таких ценных вещей? Для Мейбл и многих других первыми, кто приходил на выручку, были именно ведуны. Неизвестно, удалось ли Мейбл вернуть свои ложки – надеемся, что да, – но в любом случае она явно считала, что ее вложения в магию не напрасны.

Ведуны предлагали весьма разнообразную помощь. Иногда их услуги были простыми – например, найти вора, – в других случаях они оказывались более сложными и даже неоднозначными с моральной точки зрения. Особенно это касалось магов, занимавшихся любовными вопросами.

Мэри Вудс жила в Стрэттон-Стролесс, приходе, расположенном в восьми милях к северу от Норвича. Эпитет strawless, что в переводе с английского означает «без соломы», говорит о том, что земля вокруг деревни была непригодной для возделывания; более того, скорее всего, густо заросла лесом. Сразу хочется представить Мэри ведуньей в окутанном туманом домике посреди непроходимой чащи, до которого сложно добраться. Несмотря на то что Мэри жила в глуши, она вовсе не соответствовала этому стереотипу. Она была замужем за человеком по имени Джон, много путешествовала и имела хорошие связи. В отличие от ведунов, которых навещала Мейбл Грей, Мэри, судя по всему, занимала относительно высокое положение в обществе или, по крайней мере, имела определенный социальный авторитет, если судить по кругу ее знакомых. Из ее показаний во время четырех допросов в период 1612–1613 годов, проводимых по приказу Роберта Сесила, министра короля Якова I, стало известно, что она неоднократно посещала Норвич для предсказания будущего и наложения любовных заклинаний. Как минимум в одном из случаев она даже добралась до Лондона. Учитывая состояние дорог XVII века, путешествие в 120 миль в одну сторону было значительным и дорогостоящим мероприятием. Однако еще больше впечатляют социальный статус ее клиентов и просьбы, с которыми они к ней обращались.

Фрэнсис Карр, графиня Сомерсет (урожденная Фрэнсис Говард), – английская дворянка, которая была центральной фигурой в знаменитом скандале, связанном с убийством

Morphart Creation / Shutterstock

Впервые мы встречаемся с Мэри в начале лета 1612 года. Некая миссис Саклинг попросила ее предсказать будущее – в частности, узнать, сколько проживет ее муж, доктор Саклинг. Сама по себе эта просьба не таила ничего плохого: смерть главы семейства могла привести не только к финансовому краху, но и к душевной травме, а предупрежден – значит вооружен. Мэри с радостью заверила миссис Саклинг, что ее муж будет жить долго. Она ожидала, что это успокоит клиентку, но эффект оказался прямо противоположным. Видимо, расстроенная новостью, миссис Саклинг предложила Мэри Вудс «большое вознаграждение» за отравление супруга. Согласно показаниям Мэри в суде, она отказалась от денег, проигнорировав просьбу, но не совсем ясно, можно ли этому верить. Ведь к февралю следующего года у нее появились новые клиенты, гораздо более именитые, чем жена врача, например Фрэнсис Говард, графиня Эссекса. Совершенно очевидно, что Мэри стала пользоваться популярностью.

Фрэнсис попросила Мэри об услуге, поразительно похожей на то, о чем когда-то просила миссис Саклинг: раздобыть яд, чтобы убить мужа, от которого графине не терпелось избавиться. Брак Фрэнсис был политической сделкой, чтобы повысить благосостояние семейства Говардов за счет объединения с родом старого врага. В 1606 году ей только исполнилось пятнадцать, когда ее выдали замуж за Роберта Деверё, третьего графа Эссекса (тоже еще подростка), и супруги проводили вместе очень мало времени. Первенец опального фаворита Елизаветы I, казненного за измену всего пятью годами ранее, Деверё мог стать объектом презрения для Фрэнсис. Возможно, из-за политических туч, нависших над Робертом, в сочетании с его угрюмым нравом у Фрэнсис не получалось вообразить перспективу терпеть мужа до конца своей жизни. Ее просьба к Мэри Вудс была конкретной: нужен яд, действие которого длилось бы несколько дней, чтобы снять с нее всякое подозрение^[2].

На этот раз отстоять невиновность Мэри в суде оказалось сложнее. Хотя она снова утверждала, что отказалась от поручения, выяснилось, что она получила от графини деньги и кольцо с бриллиантом. Столь щедрые подарки не делались в ответ на пустяковую услугу, и, как станет ясно позже, в обмен на яд Мэри пообещали еще 1000 фунтов стерлингов – необычная сумма, которая в пересчете на сегодняшние деньги составляет около 260 тысяч фунтов стерлингов. Учитывая все улики, Мэри в конце концов признала договоренность, но поклялась, что раскаялась и бежала из Лондона, так и не совершив отравления. Возможно, это действительно так: Роберт Деверё прожил еще тридцать три года. Как бы то ни было, к концу 1613 года Фрэнсис удалось аннулировать брак, заявив, что Роберт импотент (в свое оправдание Деверё парировал, что импотент он только рядом с Фрэнсис). Менее чем через два месяца она вышла замуж за своего любовника, Роберта Карра. Таким образом, достаточно очевидно, что Фрэнсис всеми силами хотела вырваться из союза. Однако к 1615 году на нее снова завели дело, на этот раз об убийстве Томаса Овербери, друга и конфидента ее нового мужа, который пытался помешать их браку. Фрэнсис признали виновной в многочисленных попытках убить Овербери и в том, что в конце концов ей удалось это сделать с помощью отравленной клизмы. Она призналась в преступлении и вместе с Карром была заключена в лондонский Тауэр до 1622 года, чудом избежав казни.