Неожиданно было узнать, что Егор пошел в следователи. Мне всегда думалось, что он каким-нибудь творцом не от мира сего станет, чем-то он мне Белову в брюках напоминал. Восторженный фанатик, в хорошем смысле. Фотографировал он круто, студию свою хотел, а теперь вот, серьезный дядя “при погонах”. Кстати, он мне тоже был неслыханно рад. Это Егор меня в объятия заграбастал и грудью ворота закрыл. Мол, не пущу, ты обязана остаться и бла-бла-бла. Затащил буквально в Волковский дом и заболтал. Так что я и забыла, что куда-то собиралась свинтить.

Теперь вот сижу. Как не в своей тарелке. По левую руку, в центре стола, именинник, по правую Агата. Напротив Ларин, газами в меня стреляет. И все это “распрекрасное” сборище только Егор и Герман спасают, шутки травя. Волков хмурый. По первости так вообще, искрит между ним и Леонидом так, что фитиль поднеси – рванет. С чего бы это? Званиями бодаются? Так, как я поняла со слов Егора, они оба майоры. Господи, мальчишки… кто их поймет.

Я потягиваю вино, лениво покусывая ломтик сыра. Постепенно все немного расслабляются. Градус накала падает. Опера и следователь байки травят, из разряда “а вот мы как-то раз…”. Все мужчины пиво потягивают. Мясо на мангале жарится, стол от овощей ломится. Руслана тут же, с нами, Германа игрой в “дурака” развлекает. Вполне хороший вечер в кругу друзей. Мог бы быть.

Наверное, если исключить из уравнения все раздражители, то мне даже понравились бы такие камерные посиделки. Как ни крути, ребята они все классные, умные, с чувством юмора. Историй столько знают, что на годы вперед хватит. При этом никакого пафоса и заносчивости. Даже Леонид и тот вписался в компанию.

Ах, если бы, да кабы…

Белова что-то притихла. Взгляд на нее бросаю, она смущается и глаза прячет в вине, которое почти не пьет. Так, едва пригубливает. Щеки ее миленько алеют и вообще, волнуется Агата, похоже. Готова поспорить, что чаще, чем позволяют приличия, смотрит на Багрянцева. Согласна, на него тяжело не смотреть, он красавчик, и темно-синяя форма следователя наверняка ему идет. Вообще мужики по форме – чистый секс. Но… тут явно большее. И что бы это значило? Интересно.

Нет, не так!

Интересно, но ничего непонятно с одной бутылки! Поднимаю бокал, залпом махнув остатки вина. Поднимаюсь из-за стола, собираюсь взять вторую. Слышу за спиной вздох. Оборачиваюсь, Волков. Угадайте, куда смотрит? Да, дурацкие шорты! Вообще-то они домашние, почти джинсовые трусы, никак не предназначенные для посиделок в преимущественно мужской компании. Но что делать? Уйти не дал сразу? Пусть наслаждается. Я далеко не жеманная принцесса, мне смущаться нечего. Пока иду в кухню, еще и бедрами старательно виляю. Чтобы "виновнику торжества" совсем вечер сказкой не казался.

Нахожу вино, штопор. Разворачиваюсь, собираясь всучить ее имениннику, чтобы открыл, а Волкова нет. Невелика потеря! Уже делаю шаг в сторону Ларина, как этот зверюга Вик, топая босыми ногами по паркету, вылетает со второго этажа с… это что, кофта?

– Замерз? – хлопаю глазами, кивая на черный свитер.

– Надевай.

– Чего?

– Чего слышала, Кулагина, – рычит.

– С какой это радости?

Наклоняется, чтобы нас не расслышали в гостиной, шипит:

– Тут, блть, полный дом мужиков, а ты в трусах почти ходишь! Задницей светишь.

– Пф! А что, задница моя не нравится?

– Ты это сейчас серьезно спросила?

Щурится. Не нравится мне этот взгляд. И еще больше не нравится, что он томительной болью внизу живота отдается. Плохой звоночек.

– Напомнить, что мне не пятнадцать, и я уже не девочка, чтобы смущаться, а взрослая и самодостаточная тетенька, Волков? Да и не знаю, как тебя, а меня моя фигура вполне устраивает. Такой задницей грех не светить!

– Кулагина, совесть имей. Тут четыре холостых мужика, давай не будем тут парад “стояков” устраивать. Не доводи до крайностей. Надень. Эту. Чертову. Кофту!

Четыре? Значит, сборище холостяков? Ничо се! У Волкова тоже никого нет? Ах, да, Белова что-то такое тарахтела. Не можется и не хочется ему, видите ли. Ну-ну. Попляшем на его больной мозоли?

– Ну и? Пусть мальчики порадуются, когда им еще такая красота перепадет? Для кого-то же я эту задницу трижды в неделю качала в тренажерке! – виляю ягодицами, демонстрируя Волкову. – Во! Кста-а-ати, я тоже не в отношениях, глядишь, кого пригляну… Герман как тебе? Симпатичный, правда, характер у вас, у оперов, дерьмовый, но так я и не замуж за него собираюсь. Так, курортная интрижка. А Ларин? Хм, он из Москвы, проблем со встречами не будет, там вполне можно будет продолжить. Перспективный, опять же, тип…

Заткните меня.

Клянусь, это все вино!

Волков с каждым словом свирепеет все больше. Глаза кровью наливаются, ноздри раздуваются, как у разъяренного мустанга, а губы все плотнее и плотнее смыкаются. Голос, правда, убийственно ровный, океаны замораживать можно:

– Ты специально это делаешь?

Если бы я была мужиком, он бы гарантированно уже отвесил мне хорошего леща! Вот только я девочка. К тому же у такой, как я, девочки “слабоумие и отвага” – девиз по жизни. А значит, хрен я так быстро прогнусь!

Фыркаю.

Делаю попытку обогнуть Вика. Не-а, без толку. За руку хватает, рывком обратно возвращает.

– Кофту надень.

– А если нет?

– Я сам ее тебе на задницу натяну. При всех, Кулагина. Показательно. Хер ты тогда кого здесь “цепанешь”.

Судя по его взгляду, не пустая угроза. С него станется: на плечо и куда-нибудь в кладовую, запереть, пока все веселье не закончится.

– Может, мне еще в паранджу обернуться?

– Я жду.

Мужлан! И сам не ам, и другим не дам.

Выдергиваю из пальцев Вика толстовку и демонстративно натягиваю на себя. Теплая, длинная, стильный, мать его, оверсайз! Спрятала так спрятала, чуть ли не до колен. Самое убойное, что пахнет она им. Виком. Приходится все свои силы собрать, чтобы не зажмуриться и позорно носом запах не втянуть. И без этого в животе узел тугой скручивается. Дрожь по позвоночнику проходит. Зубы свожу и рычу:

– Доволен?

– Другое дело. Хорошая девочка.

– Да пошел ты, – огрызаюсь, всучив ему штопор. – Вино лучше открой.

Улыбается, сученыш. Еще бы, в коем-то веке перебодал.

Я стою рядом в этой дурацкой кофте. Нет, вообще-то она совсем не дурацкая, и вещи такие я люблю, но конкретно эта бесит! Потому что она Вика! Потому что она пахнет Виком! Потому что и я теперь пахну Виком! Потому что… да просто потому что!

– Не пыхти.

– И что, мне теперь в этой теплой кофте весь вечер париться, Волков?

– Хочешь, могу дать тебе свои штаны, – возится с пробкой Вик. – Спортивные. Они на веревках.

– Ага, и куда я их веревками привязывать буду, штаны твои двухметровые? К ушам?

Волков оборачивается. Я зыркаю в его сторону. Мы прыскаем со смеху.

Забавная была бы картинка, тогда четыре холостяка точно могли бы быть спокойны. Такая не то что не возбудит, еще и желание к другим бабам убьет. На корню.

Ох, нет, срочно надо закинуть в себя еще бокал. Что он там так долго возится?

Глава 10

Виктор

– Рассказывай, – привалился плечом на деревянный брус Багрянцев.

Бросаю в его сторону хмурый взгляд и возвращаю его обратно, на гоняющих перед домом мяч. Делаю глоток пива. В глотке режет от горечи. Облокачиваюсь на перила, продолжая себя со вкусом изводить. Мазохист.

– Чего тебе рассказывать?

– Не знаю. Но, судя по твоему взгляду, есть “чего”.

Хмыкаю.

– Го-о-ол! Я забила! – верещит радостная Ру. – Кто молодец? Я молодец!

– Дай пять! – отбивает по ладошке племяшки Кулагина. – Сейчас мы всех порвем!

– Какой-то непорядок, – нарочито возмущен Герыч. – Проигрываем девчонкам, Лёнь, кажись, уже пять-ноль.

– Сейчас сравняем, – заявляет Ларин. – Это была только разминка.

Самоуверенный петух!

Эта лихая четверка уже час, как на заднем дворе в футбол гоняет. Зачинщица, разумеется, самая мелкая и трезвая в этой компании. А еще самая шустрая и, судя по заплетающимся ногам некоторых, самая умелая футболистка. Все такие расслабленные и жизнью довольные, тошно.

И все бы ничего. Если бы не одно “но”. Вернее два и весомых – Кулагина и Ларин. Этот скот так к ней яйца и подкатывает весь вечер. То комплименты отвешивает, то с вопросами своими лезет. Предпочитает не замечать, что я его уже в колбасу ливерную закатал взглядом. Упорно игнорирует очевидный факт: Тони – запрещенная территория, по крайней мере, пока я поблизости. Ему, кажется, все до лампочки. Прет, как танк – напролом!

Конфетка тоже хороша. Переглядываются все, улыбается, глазки ему строит, коза. Меня же раздирает на атомы. Мне ресничками помахать лишний раз – х*й. Ему – пожалуйста, и не раз.

Весь вечер псу под хвост, короче. Настроение пробило всякое дно. Стою уже час, смотрю, как приклеенный, за Кулагиной и их идиллией, ни вздохнуть, ни выдохнуть. Кулаки чешутся в морду Леониду “командировочному” дать. Пока держусь, но силы на исходе. Про сблизиться и узнать его получше – вообще молчу, тут и так все ясно. Полное фиаско. Двух зайцев не убил. Они сами подохли от уныния.

– Ладно, зайду издалека. Как дела, дружище? – не отстает Багр. – Насколько от одного до десяти все плохо?

Оборачиваюсь.

– Ты издеваешься?

– Отчего же, я вполне серьезен. У тебя просто вид такой, что не все гости с этой вечеринки уйдут на своих двоих. Хочу, так сказать, на чистосердечное вывести, дабы уберечь лучшего друга от необдуманных решений. Так что давай, колись, Волков.

– Некоторым гостям следовало бы вести себя приличней, тогда ноги их гарантированно остались бы целы. И не только ноги.

– Это ты про Ларина что ли? – ухмыляется Егор. – Да вроде ничего мужик, общительный такой. Вписался в нашу компанию.

– Ты это серьезно?

Багрянцев гогочет. По-доброму, конечно, я это понимаю. Все понимаю. Но мой бешеный внутренний собственник переключает свою жажду крови на него. С удовольствием дал бы в челюсть, чтобы больше не лыбился, когда у меня тут пепелище внутри.

– Ладно, не хочешь так, давай серьезно. Давно она тут?

Кого он имеет в виду, и дураку понятно. Делаю еще глоток и отворачиваюсь от играющих ровно в тот момент, как Ларин ловит запнувшуюся Кулагину. Лапами своими по талии ее осиной в моей кофте мазнул. Супермен, блин.

– Вчера вернулась.

– Надолго?

– Понятия не имею. У тебя с ней лучше получается по-человечески разговаривать. Поинтересуйся на досуге.

– Что, по-прежнему все так плохо?

– Плохо? Это мягко сказано. Перед вашим приездом поругались в очередной раз. Ты вовремя в ворота ввалился, она уже почти ушла.

– Не удивлен. Вы в мирные-то времена цапались, а тут… Кстати, она все так же хороша. Совсем не изменилась. Молодец, девочка, держит марку.

На такие слова из уст Багрянцева реагирую спокойно. Знаю, что он на нее не претендует и никогда не претендовал. Да и прямо как-то сказал, что такая, как Кулагина, ему не по зубам. Она вообще натура страсть какая вредная, обуздать ее тяжелее, чем любить. Гораздо.

– Аха.

– Тебе не кажется, Витёк, что вот оно.

– Что?

– Сколько у тебя за это время баб было, ну ведь ни одна и близко не была такой, как Кулагина. Давай, сдавайся, похожую искал? Пора это признать, дружище.

– Бред. Никого я не искал.

– Бред не бред, а Тони уникальная. Характер, стержень, воля… У нее в Москве кто-то есть, интересно?

– А похоже, что есть? Она вон в открытую Ларину глаза строит. Зная Тони, если бы она была в отношениях, хер бы она себе подобное позволила. Принципиальная. Этого у нее не отнять.

– Нет у нее никого.

Дверь открывается, на веранду выходит Белова с бокалом. Улыбается, смущенно пряча взгляд от Багрянцева. На меня смотрит:

– Прошу прощения, подслушала случайно.

– Без проблем, – стучу бутылкой пива по бокалу Агаты. – Спасибо за торт и шары, Агат.

– Как всегда, была рада. Но все “спасибо” твоей племяшке, – улыбается. – Она у тебя умница.

Киваю.