Запретные игры (страница 7)
Она втягивает воздух, но все равно напряженная до предела. Прикрываю глаза, потому что мне хочется швырнуть ее грудью на специальную своеобразную кушетку, содрать штаны, разорвать трусики и ворваться в нее на всю длину, наматывая её шикарную косу на кулак. И драть так, чтобы орала. Потому что нельзя быть такой манящей, будить во мне желания, заставлять разглядывать себя, дышать собой ради выгоды. Сейчас мне хочется ее наказать за это, и я накажу. Уже скоро, как только узнаю, кто за ней стоит. Расколоть девочку – не проблема, только я не уверен, что она сама знает, кто ей управляет.
– Видишь собак? – низким тоном спрашиваю у нее, обхватывая стройную талию. Сожму немного сильнее, и она сломается. Такая хрупкая. Кукла, которой управляют. Жаль, я бы сам хотел такую марионетку. А она чужая игрушка.
– Да, – кивает, всматриваясь в стаю питбулей, которых выпускают гулять по двору каждую ночь.
– Это бойцовские собаки, они созданы для того, чтобы рвать своих жертв. Они выведены и рождены для этого. Натасканы на агрессию. Это животные особой породы, – поясняю ей. Расслабляю пальцы на ее талии и веду ладонями вниз, к упругим бедрам.
Надя всхлипывает, когда я сжимаю эти бедра. Такая чувствительная. Кровь кипит. Я сейчас могу сделать с ней все что угодно. Например, поставить на колени и заставить мне отсосать. Она будет давиться слезами, но не скажет нет. И я хочу. Но не сегодня. Мы еще поиграем, моя пугливая киска. Я даже дам шанс.
Воспользуешься ли ты им?
– Как ни воспитывай их, ни корми, ни ласкай, в один прекрасный момент могут перегрызть горло. И никто не виноват, это их природа. Так вот, они не ухаживают за сучками, не облизывают их, не ласкают и не приручают, они просто вгрызаются им в холку зубами и дерут, пока не удовлетворятся, – усмехаюсь я, обхватываю ладонью ее тонкую шею, немного сжимая. Я чувствую, как ее тело содрогается, ноги подкашиваются, а пульс под моей ладонью учащается.
Я не душу ее, воздуха достаточно, но Надя инстинктивно глотает кислород. Уверен, что ей кажется, что она задыхается. Психосоматика. Страх показывает ей то, чего нет. И это тоже меня подогревает. Намеренно вжимаясь пахом в ее попку, демонстрируя свое желание и то, что я могу сейчас с ней сделать, вжав лицом в стекло.
– Так вот, киска моя, – притворно ласково произношу я и веду носом по ее виску. – Я тоже животное той же породы. Без вариантов. Я просто беру и трахаю, удовлетворяя животные потребности. Или так, или никак, – прикусываю мочку её уха. Девочка сглатывает. – Или ты сейчас выходишь из этой комнаты, и мы прощаемся навсегда, или играем по моим правилам, без ужимок и жеманств. Я даже буду великодушен и дам тебе минуту подумать, – расслабляю ладонь на ее шее, поглаживая пульсирующую вену большим пальцем.
Девочка всхлипывает, когда я другой рукой сжимаю ее грудь. Грубо сжимаю, ибо давно привык не сдерживаться.
– Я… я… – заикается.
Куда ты влезла, мышка?
Кто, бля, тебя запустил в клетку к хищникам?
Зачем?
– Не было у меня никаких мужчин! – уже нервно, со злостью выдает она. А характер есть. Что тоже забавно.
– То есть ты девственница?
– Да! – отчаянно произносит она.
– Неожиданно.
Даже так, решили меня на целку взять? Какой подарок. И я им воспользуюсь, только отдачи не будет.
– Поэтому не могу так сразу… – шепчет она.
– Решила продать невинность подороже? Не размениваться на пацанов?
А девочка молчит.
В принципе, я прав, только продаёт она целку не мне, кому-то другому. И мне хочется отхлестать ее за это по щеками, а ещё лучше – швырнуть на диван и выпороть ремнем.
– Ладно, убедила, покупаю, – усмехаюсь, отпуская ее.
Отхожу к столу, беру свой стакан и допиваю коньяк залпом. А девочка так и стоит возле окна, обнимая себя руками, и смотрит на собак.
– Массажи отменяются, я нашел себе более профессионального массажиста. Как будет время, я тебе позвоню.
Открываю дверь.
– Витя! – подзываю охранника. – Проводи девушку, пусть Тимур отвезет ее домой.
Надя разворачивается, быстро моргая, словно пытается не зарыдать.
Вот это драма. Смешно.
– Свободна пока, иди! – велю ей.
И она буквально выбегает из комнаты, хватая пальто, забывая свой кейс. Беги пока, киска.
Мне надо, чтобы твои хозяева заглотили и переварили пока мою наживку. А дальше я решу, что с тобой делать…
Хватаю телефон, вызывая Веронику, и трахаю ее всю ночь, воплощая все, что нафантазировал с девочкой. Только особого удовольствия не получаю… Потому что не тот запах, не та кожа, и нет страха и невинности в глазах.
Глава 9
Надежда
– Что именно он сказал, повтори слово в слово, – с горящими глазами допрашивает меня Эдик.
– Дословно я не помню.
– Ты хоть что-то можешь сделать нормально? Это ты не можешь, то – не хочешь, другое – не помнишь! – психует. – Как ты вообще такая дожила до двадцати лет!
– Какая? – нервно спрашиваю я, потому что обидно. Сколько можно меня оскорблять! Сколько можно тыкать в мою никчёмность!
– Ни рыба ни мясо, – кидает мне Эдик, снова противно хлебая чай из моей кружки. Естественно, я его не приглашала и не угощала. Он зашёл сам, открыв дверь своими ключами, и сам заварил себе чай. – Ну, говори, что помнишь, – поторапливает меня.
– Он сказал, что думает принять предложение Самарцева. А «Техстрой»…
– Точно фигурировала эта фамилия и эта организация? – прищуривается Эдуард.
– Да, я повторяла про себя, пытаясь запомнить.
– И? Что дальше? Что с «Техстроем»?
– Он продолжит делать вид, что его интересует эта организация, но будет готовить документы по Самарцеву.
– Всё?
– По сути, да.
Морщусь, когда Эдик снова шумно отхлебывает чай. Как можно так противно пить?
– Что, бля, значит «по сути»?! – психует Эдик, повышая голос.
На меня никогда никто не кричал. Ни родители, ни бабуля, ни учителя. Поводов не появлялось, я была послушной и прилежной. И поэтому от повышенного голоса у меня всегда звенит в ушах, и я начинаю теряться.
– Он матерился! – тоже повышаю голос, а это уже защитная реакция.
– Ясно. Смотри, какая ранимая, – приторно усмехается. – Это всё, конечно, хорошо… – задумывается, подозрительно меня осматривая.
– Это то, что ты хотел знать? – решаюсь спросить в надежде.
– И это тоже. Но все только начало.
– Что еще?
– Не гони коней, Надюха. Ты меня все равно очень огорчила, – разочарованно произносит Эдуард.
– Что я опять сделала не так? – нервно спрашиваю.
Последнее время я всегда в напряжении и страхе. Настолько, что меня мучают головные боли и очень плохой сон.
– Литвин сменил массажиста, не подскажешь почему?
– Не знаю, – пожимаю плечами. Если скажу, что мой массаж Литвину не понравился, отхвачу от Эдуарда. – Но всё нормально. Он предложил встречаться, – быстро поясняю я, пока Эдик не разозлился.
– Как это? Что сказал: Надежда, я ваш навеки? – издевается надо мной.
– Нет. Но он сказал, что мы еще встретимся, когда он захочет.
– Прям так и сказал? Это похоже на то, что он тебя отшил, – произносит сквозь зубы. – Передай дословно! – требует.
– Он сказал, что покупает меня! – громко выдаю я то, чего не хотела озвучивать.
– Ааа, ты всё-таки отсосала ему, что ли? – ржет, запрокидывая голову.
– Нет! – всхлипываю, потому что это обидно.
– Ну ты там не тяни, никто не будет держать при себе бабу, которая не даёт, – снова ржёт, а я закусываю щеки изнутри, чтобы не нагрубить ему.
– Ладно, – наконец допивает свой чай и поднимается с места. Иду за ним.
– Если Литвин отказался от сеансов, можно мне выйти в салон на работу? – спрашиваю, потому что салон принадлежит Эдуарду. Если бы я знала, чем все обернётся, когда устраивалась в его салон, то ни за что бы не переступила порог этого места.
– Зачем? – оборачивается ко мне.
– Как зачем? Мне деньги нужны.
– А, ну выходи. Созвонись с Любой, узнай.
Киваю, смотря, как Эдик вынимает деньги из кармана и оставляет их на тумбе в прихожей.
– Не надо, я сама заработаю.
Не хочу ничего принимать от этого мерзкого мужика просто так. Я и так чувствую себя проституткой.
– А это тебе на витамины для памяти. Чтобы запоминала всё, что слышишь, и всё, что видишь. И да, при случае напросись к Литвину в кабинет. Мне нужно, чтобы ты там всё запомнила и рассказала.
– Как ты это себе представляешь?
– Ну, бл*ть, не знаю. Прояви фантазию. Скажи, что всегда мечтала, чтобы тебя трахнули в кабинете на рабочем столе, – снова противно усмехается.
Такого я никогда не скажу. Но киваю, чтобы этот мерзкий мужик ушел.
***
Неделя проходит спокойно. Всё почти как раньше. Словно и не было в моей жизни этого треша, будто мне всё приснилось. Я работаю в салоне, пью кофе с коллегами, навещаю бабулю и в общем спокойно живу. У меня прошли головные боли и нормализовался сон. В какой-то момент мне даже показалось, что всё закончилось. Эдуард получил, что ему надо, а Литвин забыл о моем существовании. Дура.
Сегодня выходной. Будильник я отключила, а шторы плотно задёрнула, чтобы выспаться. Просыпаюсь, подпрыгивая на кровати от громкого стука. Стучат так, будто выносят мою дверь. В испуге соскакиваю с кровати и в чем есть несусь к входу в квартиру. А есть на мне только майка и трусики.
Что там? Пожар?
Но лучше бы был пожар… Ураган, цунами, всемирный потоп – всё что угодно, кроме Эдуарда.
Открываю ему и быстро убегаю в спальню одеваться. Мужчина бесцеремонно идет за мной, и халат я натягиваю уже под его тяжёлым взглядом.
Завязываю халат так плотно, что спирает дыхание. Потому что взгляд у Эдика недобрый. Я даже не понимаю почему. Я ничего не сделала. Но сердце начинает колотиться так, словно я виновата.
– Какого хрена ты закрылась? – рычит он на меня.
– Я не могу спать с открытой дверью, – мямлю.
– Не строй из себя идиотку. Я спрашиваю, зачем закрыла щеколду!