– Все хорошо, не переживайте, – перебила дежурного Алла. – Это не Лосев, случайно?

– Он самый… Разве вы его вызывали?

– Нет-нет, не вызывала, но его приход, пожалуй, даже кстати.

– Будем отстреливаться? – встревожился Шеин.

– Или запремся – типа, нету нас? – предложил Белкин.

Алла, понимая, что это не что иное, как нервные шутки, улыбнулась уголком губ: ей совсем не было весело. Встреча с родственниками жертв – огромный стресс, и только бесчувственный человек способен относиться к этому бесстрастно. Однако Лосев не просто безутешный отец, потерявший дочь, а человек при власти, считающий, что все вокруг ему должны просто в силу его должности! Алла отлично понимала, что общение с замом председателя Законодательного собрания легким не будет.

Лосев влетел в кабинет, словно выпущенное из пушки ядро. Сходство с вышеупомянутым снарядом усиливалось внешним видом чиновника – невысокого, очень полного мужчины в шикарном сером пальто и начищенных до блеска ботинках из светлой кожи. Оказавшись внутри, он принялся озираться по сторонам, но быстро сообразил, что в помещении только одна женщина, чье имя и написано на дверной табличке.

– Вы следователь Суркова?! – рявкнул Лосев.

Алле показалось, что он вот-вот начнет дышать огнем – настолько был зол.

– Верно, – спокойно ответила она. – А вы, судя по всему, Игорь Дмитриевич Лосев?

– А, так вы меня знаете?

– Присаживайтесь.

– Я не рассиживаться с вами пришел, а выяснить, какого черта вы тут прохлаждаетесь! – заорал посетитель, и Алла даже немного испугалась, что его может хватить удар прямо в ее кабинете. Это пришлось бы весьма некстати и повлекло бы за собой множество неприятных последствий.

– Почему моя дочка мертва, я вас спрашиваю?! – продолжал бушевать чиновник. – Чем вы занимались вместо того, чтобы ее искать?! Если бы вы не просиживали штаны в кабинетах, а делали свою работу, Катюша была бы сейчас жива!

Произнося эту гневную тираду, Лосев угрожающе надвигался на стоящую неподвижно Аллу, и Дамир предупреждающе сделал несколько шагов вперед, встав между ней и отцом жертвы. Белкин и Шеин тоже поднялись со своих мест, готовые скрутить его и уложить лицом в пол, если придется.

– Давайте все успокоимся! – сказала Алла, кладя руку на плечо Ахметова, показывая этим, что не нуждается в защите. – Пожалуйста, Игорь Дмитриевич, присаживайтесь, здесь все на вашей стороне, поверьте! Мы очень вам сочувствуем…

– Сочувствуете?! – взвился он. – И это все, на что вы способны?!

– Хорошо, – вздохнула Алла, – давайте поговорим о наших способностях. Хочу напомнить, Игорь Дмитриевич, что в городе Санкт-Петербурге отсутствует подразделение по розыску пропавших граждан. Не напомните, кто зарубил инициативу по созданию такого подразделения, сказав, что в бюджете средств на это не предусмотрено?

Лосев побагровел, открыл рот, но ни одного слова не сорвалось с его языка: он не мог не помнить, что именно он в тот раз выступил против.

– Поэтому все остальные подразделения работают в предложенных условиях, – продолжила Алла, дав Лосеву время осознать сказанное. – Возможно, вы не в курсе, но ваша дочь умерла в тот же вечер, когда пропала, а вы заявили о ее исчезновении лишь через сутки. Таким образом, к тому моменту, когда начались ее поиски, Катя, к сожалению, уже была мертва. Никакие наши усилия не увенчались бы успехом, даже если бы подразделение по розыску пропавших получило путевку в жизнь! Поэтому я и мои коллеги можем лишь выражать вам соболезнования: поверьте, мы глубоко вам сопереживаем, но дело обстоит так, как я описала.

Опера ожидали нового взрыва со стороны заместителя председателя Заксобрания – возможно, даже угроз, – но ничего подобного не последовало. Лосев тяжело опустился на стул, который жалобно скрипнул под его внушительным весом, и уронил голову на руки. Алла ощутила, как раздражение и гнев, вызванные словами этого человека при первом его появлении, испарились, уступив место печали и сочувствию. Никто не пытался прервать молчание, воцарившееся в кабинете: все понимали, что Лосев первым должен что-то сказать или сделать, поэтому выжидали.

Наконец он поднял голову и тихо спросил:

– Есть хоть какое-то понимание, кто это сотворил с моей Катей?

– К несчастью, ваша дочь не единственная жертва, – ответила Алла, поняв, что буря миновала и теперь можно говорить с чиновником спокойно.

– Что… что это значит? – переспросил он, уставившись на нее немигающим взглядом.

– Обнаружены тела еще двух девушек со схожими повреждениями и способом убийства.

– Повреждениями… Вы сказали, с повреждениями?

– Да.

Алла не хотела вдаваться в подробности, но Лосев, кажется, уже пришел в себя.

– Что за повреждения они получили? – требовательно спросил он. – Вы имеете в виду… изнасилование?

– Дело в том, что убийца вырезает у своих жертв куски кожи.

– Что?!

– Мне очень жаль.

– Это… это он… после смерти, да?

– Верно, после, – солгала Алла. Ей уже сообщили, что экзекуция имела место, пока несчастные были живы и надеялись на спасение. Отцу совершенно не обязательно знать такую правду, в конце концов, что это меняет?

– То есть это маньяк? – уточнил Лосев. – Мою дочь убил маньяк?!

– Во всяком случае, пока все на это указывает.

– И сколько всего убитых? Трое?

– Возможно, больше. Мы наводим справки по городу и области.

Снова воцарилось молчание, и вновь его прервал Лосев:

– Я могу чем-то помочь?

Вот это уже конструктивный разговор!

– На данном этапе вряд ли, – покачала головой Алла. – Однако вполне вероятно, через некоторое время нам может что-то понадобиться…

– Обращайтесь сразу ко мне, – перебил ее чиновник. – Вот мой личный телефон – Он вытащил визитку и на обратной ее стороне записал от руки номер карандашом, взятым с Аллиного стола. – В любое время, ясно? Я серьезно!

– Спасибо, – искренне поблагодарила Алла. – Обязательно воспользуемся при необходимости!

– Когда я могу… забрать тело?

– Идут следственные действия, но я сообщу вам сразу же, как это станет возможным… Хотя, знаете, Игорь Дмитриевич, кое-чем, пожалуй, вы можете помочь нам прямо сейчас! – неожиданно для всех присутствующих добавила она.

– Всем, чем смогу! – встрепенулся Лосев.

– Друзья вашей дочери упоминали о кольце, которое она практически не снимала. Оно дорогое?

– Баснословно, – со вздохом ответил чиновник. – На Катино восемнадцатилетие я заказал ювелиру кольцо с розовым бриллиантом. Три карата… А что?

– Оно пропало. Возможно, то, что вы рассказали, поможет нам в поисках убийцы… Не сохранилось ли у вас, случайно, фотографии украшения?

– Конечно! – кивнул Лосев. – Вам прислать?

– Было бы чудесно! Еще раз спасибо за помощь, Игорь Дмитриевич, я обязательно буду держать вас в курсе и непременно сообщу, как только можно будет забрать тело Кати.

– В любое время! – повторил Лосев и, с трудом подняв со стула свое грузное тело, вышел.

– Ну Алла Гурьевна, вы даете! – восхитился Белкин, выждав несколько минут, позволяя высокому чину удалиться на почтительное расстояние от двери кабинета. – Как вы его…

– Работа мастера! – согласился Дамир. – Честное слово, создалось впечатление, что это вы его к нам пригласили, а не он прискакал, размахивая алебардой… Он теперь не вредить нам будет, а помогать!

– Но расслабляться все же не стоит, – предупредила Алла, скромно принимая комплимент. – Мы должны работать не только качественно, но и быстро, иначе нас сожрут: если не Лосев, то СМИ!

– Всем строго-настрого приказано не общаться с репортерами, – заметил Антон. – Но мы же в курсе, как это бывает: всегда можно найти дырочку, из которой просочится информация.

– Вот потому-то и нужно ускориться! Нам срочно необходим подозреваемый, поэтому делаем так, как договорились, коллеги, время работает против нас, но мы попытаемся его обогнать… Ну или хотя бы обмануть.

* * *

Оперируя пациента, Мономах думал лишь о работе, однако стоило ему ее закончить, как мыслями он возвращался к Маше и ее сыну.

То, что парень умер вскоре после их телефонного разговора, слегка уменьшило его чувство вины, но он все спрашивал себя, о чем таком тот хотел поговорить. И почему именно с ним? Была ли проблема связана с его личными обстоятельствами или речь шла о медицине? В первом случае Мономах должен был стать последним, к кому обратился бы парень, ведь они давно не виделись и никогда не были особенно близки: он был другом матери Кости, а не его! И почему он не хотел, чтобы Маша узнала о его звонке? Столько вопросов, на которые нет вразумительного ответа!

Мономаху необходимо было с кем-то это обсудить, и единственный, кто всегда под рукой и готов выслушать, – Иван Гурнов. Поэтому, едва закончив свой рабочий день, Мономах запер кабинет и, вместо того чтобы ехать домой, спустился в «подземелье Харона», оно же патолого-анатомическое отделение, которым заведовал его друг.

Раньше Иван подолгу засиживался в больнице, так как спешить ему было некуда, но с недавних пор он начал встречаться с адвокатессой Мариной Бондаренко, подругой Сурковой, и они вроде бы даже собирались оформить отношения (для Ивана этот брак стал бы пятым… или шестым – Мономах давно сбился со счета). Так что существовала возможность, что Гурнова на месте не окажется. Наверное, следовало предупредить его заранее, но Мономах не планировал встречаться – желание возникло спонтанно.

Беспокоился он зря, Иван не просто оказался на рабочем месте, но и еще не закончил вскрытие, поэтому предложил приятелю подождать его в кабинете, пообещав, что освободится буквально через десять-пятнадцать минут. Мономах по-хозяйски открыл сейф, ключи от которого торчали в замке, и достал оттуда початую бутылку армянского коньяка, которую они распечатали в прошлый раз. Разлив напиток по бокалам (Гурнов терпеть не мог бумажные стаканчики), он устроился за столом в ожидании приятеля. От нечего делать принялся перебирать бумаги, лежащие на столе. Неожиданно его рука замерла в полете: на одной из картонных папок стояло знакомое имя. В этот момент Иван быстрым шагом вошел в кабинет. Увидев выражение лица приятеля, он спросил:

– Тяжелый день?

– Ты уже закончил повторное вскрытие Константина Теплова?

– Вы что, знакомы?

– На вопрос ответь!

– Ну да… Что происходит?!

– Суркова упомянула, что посоветовала своей следачке обратиться к тебе, но я не думал, что ты уже…

– Слушай, Вовка, может, скажешь наконец, в чем проблема: на тебе лица нет!

– Ты тоже знаком с Тепловым, – вздохнул Мономах. – Вернее, с его матерью.

– С… матерью?

– Машку Калганову помнишь?

– Это ту, с который ты…

– Да.

– Черт… Прости, мне очень жаль! А этот Константин, он, часом, не?..

– Нет-нет, я не имею к нему отношения: он сын Машиного мужа, это точно!

– Слава богу… Жалко парня, молодой совсем! Значит, ты в курсе, что случилось?

Мономаху пришлось вкратце поведать приятелю обо всем, что касалось смерти Константина.

– Ты установил причину смерти? – спросил он, закончив.

– Передоз сульфатом морфина.

– Это точно?

– Сто процентов.

– Значит, все-таки наркотики…

– Что значит «все-таки»?

– Маша не верит, что он наркоман.

– А он и не наркоман, передоз наступил от однократного приема препарата!

– Уверен? – переспросил Мономах.

– Я похож на дилетанта? – оскорбился Гурнов. – Он действительно сильно переборщил с дозой, однако ты же в курсе, что происходит с наркоманами при длительном употреблении? Их органы претерпевают необратимые изменения, а у нашего парня ничего такого не наблюдается!

– Может, он недавно пристрастился к зелью? – неуверенно предположил Мономах.

– Я бы с тобой согласился, однако есть еще две странности.

– Какие?

– При вскрытии я обнаружил следы миорелаксанта.

– Чего?