– Это означает, что мне не полагается об этом спрашивать?

Она смущенно кивнула.

Он нахмурил брови.

Она чуть шевельнула шляпой в руке.

Он досадливо хохотнул и сказал:

– Хватит махать шляпой у меня перед носом. Разве я не обещал сделать все, что смогу?

Она виновато улыбнулась, вернула шляпу на стол и снова села рядом с ним на козетку.

Он сказал:

– Я, в общем-то, готов слепо доверять вам, вот только не смогу быть вам полезен в полной мере, не имея представления о том, что, собственно, происходит. К примеру, мне нужно составить какое-никакое представление об этом вашем Флойде Терсби.

– Мы познакомились с ним на Востоке. – Она говорила медленно, глядя на свой палец, рисующий восьмерки на обивке в пространстве между ними. – Сюда мы приехали из Гонконга на прошлой неделе. Он был… он обещал помочь мне. Он воспользовался моим безнадежным положением и зависимостью от него. И предал меня.

– Каким образом он вас предал?

Она покачала головой и ничего не ответила.

Спейд, нетерпеливо хмурясь, спросил:

– Почему вы хотели проследить за ним?

– Хотела узнать, как далеко он зашел. Он даже не сообщил мне, где остановился. Я хотела выяснить, что он делает, с кем встречается и все прочее.

– Это он убил Арчера?

Она подняла на него удивленные глаза.

– Конечно, он.

– В его наплечной кобуре нашли «Люгер». Арчер был застрелен не из «Люгера».

– Флойд носил револьвер в кармане пальто.

– Вы его видели?

– О, довольно часто. Я знаю, что он постоянно был при оружии. Вчера вечером я револьвер не видела, но обычно, надевая пальто, он клал его в карман.

– Зачем ему оружие?

– Это его хлеб. В Гонконге ходили слухи, что он приехал туда, на Восток, в качестве телохранителя одного игрока, которому пришлось покинуть Штаты, и что с тех пор этого игрока никто не видел. Говорили, что Флойд причастен к этому исчезновению. Я не знаю. Но точно знаю, что он всегда вооружен до зубов, а спать ложится только после того, как застелет пол вокруг кровати мятыми газетами, чтобы никто не мог бесшумно прокрасться к нему в комнату.

– Хорошенького дружка вы себе выбрали.

– Только такой мне и мог помочь, – ответила она просто, – если бы оставался верен мне.

– Если бы да кабы. – Спейд ущипнул себя за нижнюю губу и угрюмо посмотрел на собеседницу. Вертикальные морщины между бровями стали резче, брови почти сошлись на переносице. – И все-таки, какой глубины та яма, в которую вы угодили?

– Настолько глубокая, что и не передать.

– Вам грозит расправа?

– Я не героиня. Хуже смерти ничего нет.

– Так значит – смерть?

– Это так же верно, как и то, что мы с вами здесь сидим. – Она содрогнулась. – Если только вы меня не спасете.

Он перестал теребить губу и пригладил волосы.

– Я не Иисус Христос, – раздраженно сказал он. – Я не умею творить чудеса. – Он взглянул на часы. – День на исходе, а вы не дали мне ничего, с чем можно работать. Кто убил Терсби?

Она прижала к губам смятый платок и сказала сквозь него:

– Я не знаю.

– Ваши враги или его?

– Не знаю. Надеюсь, его, но боюсь, что… я не знаю.

– А каким образом он должен был вам помочь? Зачем вы притащили его сюда из Гонконга?

Она бросила на него испуганный взгляд и молча покачала головой. Лицо у нее было измученное и жалобно-упрямое.

Спейд встал, засунул руки в карманы пиджака и хмуро посмотрел на нее сверху вниз.

– Дело дрянь, – раздраженно бросил он. – Я ничего не смогу для вас сделать, потому что не знаю, какую каверзу вы задумали. Я даже не уверен, что вы сами знаете, чего хотите.

Она уронила голову и зарыдала.

Издав нетерпеливый, прямо-таки звериный рык, Спейд решительно направился к столу за шляпой.

– Пожалуйста, – взмолилась она прерывающимся от рыданий голосом, не поднимая головы, – не ходите в полицию!

– В полицию? – заорал он в ярости. – Да они с четырех утра за мной бегают! Бог знает, в какую передрягу я влез, чтобы отделаться от них. И чего ради? Ради безумной фантазии, что я чем-то могу вам помочь? Я пас. И даже пытаться не буду. – Он нахлобучил шляпу на голову. – «Не ходите в полицию!» Да мне и ходить не надо – достаточно спокойно постоять минутку, и они тут же на меня набросятся всей сворой. Что ж, расскажу им, что знаю, а вы сами выкручивайтесь.

Она поднялась с козетки, встала перед ним прямо, хотя колени у нее дрожали, и подняла бледное, искаженное страхом лицо, не в силах унять непроизвольное подергивание рта и подбородка.

– Вы были терпеливы, – сказала она. – Вы пытались мне помочь. Думаю, все это безнадежно и напрасно. – Она протянула правую руку. – Спасибо вам за то, что вы для меня уже сделали. Я… я буду выкручиваться сама.

Спейд снова зарычал по-звериному и сел на козетку.

– Сколько у вас денег?

Вопрос застал ее врасплох. Прикусив нижнюю губу, она нехотя ответила:

– Осталось около пяти сотен.

– Дайте их мне.

Она медлила, нерешительно глядя на него. Все своим видом – губами, бровями, жестами – Спейд демонстрировал недовольство. Она скрылась в спальне и почти сразу же вышла оттуда с пачкой банкнот в руке.

Он взял у нее деньги и пересчитал.

– Здесь только четыре сотни.

– Мне надо на что-то жить, – кротко объяснила она, прижав руку к груди.

– Можете добыть еще?

– Нет.

– У вас наверняка есть что обратить в деньги, – настаивал он.

– Несколько колец, безделушки.

– Заложите их. Лучше всего в «Ремедиалс» – угол Пятой и Мишн, – сказал он и протянул руку.

Она просительно заглянула в его желто-серые глаза. Но те смотрели твердо, неумолимо.

Она медленно полезла в вырез платья, вытащила оттуда несколько купюр, свернутых в тонкую трубочку, и положила в его протянутую руку.

Он расправил их, пересчитал – четыре двадцатки, четыре по десять и пятерка – и вернул ей две десятки и пятерку. Прочие положил в карман. Затем он встал и сказал:

– Я ухожу. Посмотрим, что я смогу для вас сделать. Постараюсь вернуться как можно скорее и принести наилучшие новости. Позвоню четыре раза – длинный звонок, короткий, длинный, короткий – чтобы вы знали, что это я. Не провожайте, я сам найду выход.

Он ушел, а она так и стояла посреди комнаты, глядя ему вслед ошеломленными синими глазами.

* * *

Он вошел в приемную адвокатской конторы, на дверях которой красовалась табличка «Уайз, Мерикен и Уайз». Рыжая девушка, сидевшая у коммутатора, воскликнула:

– А, мистер Спейд, привет!

– Привет, золотце, – ответил он. – Сид у себя?

Он стоял рядом с ней, положив руку на ее округлое плечико, пока она вставляла штекер в гнездо.

Она сообщила в микрофон:

– Мистер Уайз, к вам мистер Спейд. – Потом подняла глаза на него: – Идите прямо в кабинет.

Он благодарно пожал ей плечо и проследовал через приемную в тускло освещенный внутренний коридор к двери с матовым стеклом в самом его конце. Он открыл эту дверь и вошел в кабинет, где за огромным письменным столом, заваленным кипами бумаг, сидел маленький человек с вытянутым и утомленным оливковым лицом и редкими темными волосами, усыпанными перхотью.

Коротышка махнул потухшим сигарным окурком в сторону Спейда и сказал:

– Подвинь сюда стул. Так, значит, Майлз безвременно нас покинул прошлой ночью? – Ни его усталое лицо, ни весьма пронзительный голос не выражали эмоций.

– Угу, потому-то я и пришел. – Спейд насупил брови и откашлялся. – Кажется, мне придется послать коронера ко всем чертям, Сид. Могу ли я ссылаться на неприкосновенность секретов и личности моих клиентов, и прочее и прочее, как это делает адвокат, или как священник ссылается на тайну исповеди?

Сид Уайз вздернул плечи и опустил уголки рта.

– Почему бы и нет? Дознание – это еще не судебный процесс. Во всяком случае, можешь попробовать. Помнится, тебе и не такое сходило с рук.

– Да я знаю, но Данди меня достает, и на этот раз как-то особенно гнусно. Надень шляпу, Сид, и отведи меня к нужным людям. Я должен подстраховаться.

Сид Уайз посмотрел на гору бумаг на столе и невесело хмыкнул, однако встал с кресла и пошел к стенному шкафу у окна.

– Сукин ты сын, Сэмми, – сказал он и взял шляпу, висевшую на крючке.

* * *

В тот вечер Спейд вернулся к себе в контору в десять минут шестого. Эффи Перин, сидя за его столом, читала «Тайм». Спейд присел на стол и спросил:

– Что у нас потрясающего?

– У нас – ничего, а вот ты похож на кота, который слопал канарейку.

Он довольно ухмыльнулся.

– Думаю, у нас есть будущее. Я всегда считал, что если Майлз уйдет и умрет где-нибудь, у нас появится больше шансов преуспеть. Ты не возьмешь на себя труд послать цветы от моего имени?

– Уже.

– Ты мой бесценный ангел. Как сегодня поживает твоя женская интуиция?

– Ты о чем?

– Что ты думаешь о мисс Уондерли?

– Ничего плохого, – без раздумий ответила девушка.

– У нее чересчур много фамилий, – размышлял Спейд. – То Уондерли, то Леблан, а настоящее имя, как она утверждает – О’Шонесси.

– Да пусть назовется хоть всеми именами из телефонного справочника. Нормальная девушка, как по мне, и ты тоже это знаешь.

– Я просто интересуюсь. – Спейд сонно прищурился на Эффи Перин. Потом хихикнул. – Как-никак, она выложила семь сотен зеленых за два дня. Это полный порядок.

Эффи Перин чинно выпрямилась в кресле и сказала:

– Сэм, если эта девушка попала в переплет, а ты ее подведешь или воспользуешься ее бедой, чтобы обобрать до нитки, я тебе этого никогда не прощу и перестану уважать на веки вечные.

Спейд неестественно улыбнулся. Потом помрачнел. Тоже неестественно. Потом он открыл было рот, чтобы что-то ответить, но звук открывающейся наружной двери ему помешал.

Эффи Перин встала и вышла в приемную. Спейд снял шляпу и сел в кресло. Девушка вернулась с карточкой, на которой было отпечатано: «М-р. Джоэл Кейро».

– Странный тип, – заметила она.

– Пригласи его, дорогая, – сказал Спейд.

Мистер Джоэл Кейро оказался смуглым, тонкокостным мужчиной среднего роста. Волосы у него были черные, гладкие и блестящие. Изящные левантийские черты лица. Квадратный рубин, обрамленный четырьмя бриллиантами багетной огранки, мерцал на темно-зеленом галстуке. Черное пальто, плотно облегавшее узкие плечи, слегка расширялось на полноватых бедрах. Брючины облепили округлые икры плотнее, чем того требовала современная мода. Верх лакированных ботинок скрывали коричневые гетры. Держа черный котелок рукой в замшевой перчатке, мистер Кейро приблизился к Спейду короткими шажками, семеня и подпрыгивая. Вместе с ним в кабинет проник запах шипрового одеколона.

Спейд кивнул посетителю, потом указал подбородком на полукресло со словами:

– Садитесь, мистер Кейро.

Кейро отвесил изысканный поклон.

– Благодарю вас, – произнес он неестественно высоким голосом. Чинно уселся, скрестив ноги, положил шляпу на колени и принялся стаскивать желтые перчатки.

Спейд откинулся на спинку кресла и спросил:

– Итак, чем могу служить, мистер Кейро?

Любезная небрежность его тона, его движение в кресле были точно такими же, как и накануне, когда он задавал тот же вопрос Бриджит О’Шонесси.

Кейро перевернул шляпу, бросил в нее перчатки и положил на ближайший к нему угол стола. Бриллианты мерцали на указательном и безымянном пальцах его левой руки Рубин – близнец того, что украшал галстук, вплоть до бриллиантов по всем четырем граням – на указательном пальце правой. Эти мягкие, ухоженные руки, хоть и не были велики, из-за своей вялой короткопалости казались уродливыми. Потирая ладони с шелестящим звуком, Кейро сказал, перекрывая этот шелест:

– Уместно ли незнакомцу принести соболезнования по поводу прискорбной кончины вашего компаньона?

– Благодарю вас.