Всё произошло слишком стремительно. В момент расставания с Нарией Крей ничего, кроме злости на несправедливость, не испытывал. Он даже толком не попрощался с сестрой, как и не обнял её. Не поддержал, не успокоил… Повел себя как болван, избалованный ребенок. И только через время осознал, кого лишился в жизни. Понял он и то, на какую опасную тропу ступила Нария. Одна! Не имея ничего за плечами – ни помощи родных, ни крова, ни денег… Они ее просто вычеркнули из своей жизни, предали, заставив бороться с испытаниями в одиночестве. И эта мысль буквально убивала Крея, медленно, но уверенно сводя с ума. Ни о чем другом он и думать не мог. И чем больше времени проходило, тем хуже он себя чувствовал. От чувства, что предал самого любимого человека, дух его приходил в упадок. А вместе с ним и силы словно испарялись. И он отлично понимал, что мысль эта способна погубить его.

В то утро, когда Лия притащила из леса какого-то мужика, Крей словно прозрел. Отчетливо понял, что не может больше оставаться с семьей, плыть по инерции в попытке спасти собственную шкуру и бездействовать. Нария ушла без ничего, и Крей последовал её примеру. Он просто встал с крыльца и углубился в лес. Шел долго, быстро, не останавливаясь. Толком даже ни о чём не думая. Пока не прошел достаточное расстояние, а день не начал клониться к вечеру. Вот тогда только он позволил себе сделать привал и поразмыслить.

Где сейчас может быть сестра? Всё ли еще скрывается в лесу, заметая следы и борясь с нуждой? Или уже смогла схорониться в каком-нибудь городе? Не поселке, а именно городе. Большом, где легко затеряться. И если это случилось, то и ему нужно двигаться в сторону города. И ближайший большой город – Карлац, столица королевства. А где лучше всего прятаться ведьме, как ни под самым носом инквизиции? Ведь все эти фанатичные и озлобленные старики настолько тупые, что вряд ли станут искать Нарию так близко. А он найдет! Обязательно! И путь его лежит в Карлац…

* * *

Стоны врывались в затуманенное сознание, мешая настроиться на нужную волну. Фила приглушенно выругалась, завершая «сеанс». Тряхнув волосами, она встала с пола и приблизилась к решетке, берясь руками за толстые прутья. Знакомо окатило тоской от чужих боли и страдания. Но раздражение клокотало в ней нешуточное. На этот раз мимолетное видение не особенно встревожило душу.

– Эй, озабоченная! Можешь стонать потише? – крикнула Фила в пустоту темного коридора. – Смерть стоит рядом, а она туда же… – пробормотала себе под нос.

Стонала молоденькая ведьма через камеру от нее. Не трудно было догадаться, чем она занимается в данный момент. Рукоблудием, доводя себя до оргазма. И понимала Фила девчонку, ибо страсть ведьм не имеет границ. А когда кроме неё у ведьмы ничего не остается, то перерастает страсть в исступление. Но как же мешали её стоны!

На её реплику никакой реакции не последовало, и застонала ведьма еще громче и протяжнее. Видно, разрядка уже близка. Так и придется ждать, когда изольётся сок страсти из несчастной. Но надолго ли наступит успокоение? Фила не сомневалась, что еще дважды за сегодня ведьма пустит в ход свои пальчики. И вот уже второй день, как она все это терпит. А завтра будет третий и последний. Больше трех дней здесь ведьм не держали. Допрашивали, запугивали, а потом отправляли к месту казни. Жить бедняге осталось полтора дня, о чем она прекрасно знала. Ещё никому не удавалось сбежать из застенков инквизиции. Даже ей… И в этой клетке Фила томилась уже без малого пять лет. А ведь когда-то её жизнь была совсем другой…

– А ты кто такая, чтобы мне указывать? – с вызовом поинтересовалась молодая ведьма.

– Я – такая же как ты, одна из многих, что томится в темнице, – подавила Фила вздох и спокойно ответила. Жаль было бедняжку до слёз. И уж точно она не хотела с ней ссориться, тем более в последние часы жизни.

– Ты? – расхохоталась ведьма. – Нет уж! Ты не такая… Ты позор для ведьм. Ты инквизиторская шлюха!

Фила дернулась от этих слов и отошла от решетки. На этот раз она опустилась на тахту, а не на пол. Инквизиторская шлюха? Знала бы, о чём говорит эта глупая. Хотя… Именно такой Фила и слыла среди ведьм – презренной предательницей, доносчицей, подстилкой инквизиторов… Наверное, эпитетов еще больше, эти просто первыми пришли в голову. А ведь все они даже примерно не догадывались, каково ей тут приходится.

Если бы ей сейчас предложили поменяться местами с молодой рукоблудницей, согласилась бы она? Фила призадумалась, но очень скоро ответила себе решительное «нет»! Ни за что! Ведь она точно знала, кто вызволит её из этого многолетнего плена. И лишь вера в собственные силы помогала ей не сломаться в плену у этих развратников. А в том, что инквизиторы короля – самые развратные существа на свете, Фила убедилась уже давно. Почти каждый день они приходили в подвалы лишь для того, чтобы поиметь ведьму. Выбирали помоложе и покраше, хоть сами уже были старые, вонючие и похотливые. Почти все, кроме нескольких, которых можно еще было отнести к мужчинам в соку. И был среди всех один молодой, знатный и красивый. Но он же считался и самым фанатичным среди всех членов ордена.

Членов… Фила невольно усмехнулась. Как точно им всем подходит это слово. Хотя, многие из их членов больше смахивают на полусухие стручки.

– Что? Приуныла от горькой правды? – не унималась молодая ведьма. – А ты потри свою горошинку, легче станет, – снова рассмеялась она.

Фила закрыла глаза и проникла мысленным взором сквозь стены. Нащупала взглядом ведьму и прочитала историю её короткой жизни. Не только короткая, но еще и бесславная. Полная нужды и унижений. Сколько ей?.. Не больше двадцати, должно быть. И что она видела? Столичные трущобы, тяжелый физический труд, чтобы заработать копейки, издевательства и побои всегда пьяного отца и невозможность воспользоваться магией. Правда, именно так она и прикончила отца, когда избил он её в последний раз чуть ли не до полусмерти. Так её и вычислили инквизиторы, унести ноги от которых она не успела. И вот завтра вечером её обезглавят на глазах у толпы зевак и в присутствии самого короля. Так закончится её короткая земная жизнь. А ведь все могло быть иначе, обратись она за помощью в клан… Правда, о его существовании известно далеко не каждой ведьме.

– Как тебя зовут? – крикнула Фила.

– А тебе почто? Не твое дело, инквизиторская шлюха!

Ладно… Так даже лучше, наверное. С ненавистью в сердце умирать легче. Если нет возможности избежать смерти.

Фила закрыла глаза и снова вырвалась за пределы камеры. Самой дорогой камеры со времен сотворения мира, должно быть. Стены, пол и даже потолок в ней были покрыты черным обсидианом – чуть ли не единственным настоящим врагом ведьм. Этот камень поглощал магию, но за годы заключения Фила и его победила. А точнее, нашла брешь в его защите. Одну единственную, крохотную, но и этого хватало. Скол обсидиана на одном из прутьев решетки. Это и стало путем на свободу для мыслей ведьмы. Правда, путь был так мал, что использовать всю магию Фила не могла, лишь малую часть. И всё это приходилось скрывать от инквизиторов. Иначе не сносить ей головы.

Где же они? – устремлялась мысленным взорам Фила к двоим, что особенно её интересовали. Вот уже несколько дней она их искала. Чувствовала, что недалека от цели, но пока еще не могла нащупать. И сейчас не получилось – в самый неподходящий момент её прервали.

Лязгнула металлическая дверь, ведущая в подвалы инквизиции. А потом Фила разглядела дряхлую фигуру главного инквизитора короля – Содмона. Человека, вернее старика, которого Фила считала самым гадким из всех живущих. Был он для неё даже хуже самой злейшей ведьмы – Маруиллы. За Содмоном следовали два стражника, с головы до пят в доспехах.

– Есть дело, ведьма. Поедешь со мной, – дребезжащим голосом проговорил Содмон. Но ошибется тот, кто заподозрит в этом старике немощь. Дух главного инквизитора был слишком силен. И как же Филе хотелось сломить его!

Глава 11

Дарнира разбудил какой-то звук. Кричала ведьма… Да что с ней такое? – не заставила себя ждать досада. Спать хотелось жутко. На улице стояла ночь. Но свечу не пришлось зажигать – лунный свет щедро заливал комнату постоялого двора. И ведьму получилось разглядеть, не вставая с ложа.

Она лежала на полу, но не неподвижно. Теперь с губ её срывались протяжные и довольно громкие стоны, но она хотя бы не кричала больше. Иначе может разбудить всех постояльцев, а это лишние проблемы. Её и так едва не растерзали голыми руками подвыпившие завсегдатаи кабака. И возможно, так всем стало бы легче. В первую очередь Дарниру. Но служба есть служба, и его долг доставить ведьму к месту казни, хоть и тащить её за собой придется через всё огромное королевство.

Ведьма продолжала стонать и извиваться всем телом. Дарниру не хотелось покидать теплую кровать, но сделать он это был вынужден. Надо бы заткнуть пасть этой твари, но сначала следует разобраться, что же с ней происходит.

Дарнир приблизился к ведьме и какое-то время рассматривал её с высоты своего роста. Мелькнула мысль, что он вынудил её спать на холодном полу, тогда как сам нежился под толстым одеялом. Но разве такие, как она, достойны, чтобы обращались с ними как с людьми? Нет, конечно!

– А-а-а… – сорвался с губ ведьмы более громкий и самый протяжный стон. А на губах появилась улыбка блаженства.

И тут Дарнира осенила мысль – да она же только что получила оргазм. Всё – поза, моментальная расслабленность, выражение лица – всё указывало на то, что ведьма только что удовлетворила собственную страсть. Но как такое возможно? Такое Дарнир наблюдал впервые. И злость не заставила себя ждать.

– Просыпайся, потаскуха! – несильно, но ощутимо, пнул он ведьму в бок.

Девушка дернулась и открыла глаза. Мгновенно в них проступило осознание. И тогда она повела себя еще более странно. Вскочила, куда-то рванула. Естественно, натянулась веревка, и ведьма рухнула на пол. Звук был ощутимый, и теперь уже она взвыла, должно быть, от боли. Постанывая отползла к стене и сжалась в комок, пряча лицо в коленях. От быстроты смены действий Дарнир даже немного растерялся. Вот уж не предполагал, что она настолько испугается. Но жалости в нем не было, лишь удивление. И привычное презрение.

– Для ведьмы ты слишком труслива, – усмехнулся он. – Должно быть, ты худшая из всех…

Какое-то время ведьма молчала, а потом Дарнир разглядел её глаза. Сегодня была последняя фаза полнолуния, и янтарный отсвет не удивил. А вот другое показалось странным – с момента пробуждения прошло какое-то время, а глаза ведьмы продолжали светиться. И сейчас Дарнир в них читал неприкрытую ненависть. Что ж, он ненавидит её не меньше. Получается, что у них это взаимно.

– Да, я ведьма! – с вызовом проговорила девушка. – Но я не сделала ничего, чтобы заслужить подобное обращение.

Слух резанула довольно грамотная речь. До сего дня Дарниру приходилось иметь дело с отбросами, которые и двух слов связать не могли толком. А эта… по всему выходило, что она обучена грамоте.

– Неужели? – взлетели брови Дарнира. – Значит, жизни сотни людей для тебя ничего не значат? А ведь там были дети…

Сколько же в ней злобы, раз так искусно притворяется. Лживое жестокое отродье, в котором нет ничего человеческого. Дарниру захотелось плюнуть ведьме в лицо, едва сдержал этот порыв. И кулаки сжались сами, хоть и не в его правилах было обижать женщин. Но разве ту, что сейчас сидит у его ног, можно назвать женщиной?

Совсем уж некстати вспомнился вечер накануне, когда заставил ведьму снять вонючее тряпье и загнал в ванную. Тогда он увидел её обнаженной и в какой-то момент даже поймал себя на том, что любуется красотой ею фигуры, форм… Но то была лишь красивая оболочка для гнилого нутра. И образ этот Дарнир стер из памяти. Правда вот сейчас он снова всплыл.