– Да ты что. – Она скорчила грустную рожицу, словно собираясь расплакаться. Но сразу же снова повеселела. – Никуда я с тобой не пойду, придурок, будь ты хоть десять раз из Калифорнии, красавчик-блондин и с шикарным дворцом. Понял?

Я смотрел на нее с открытым ртом. Лена? Это точно она? (Погодите-ка, она реально назвала меня красавчиком?) И она умеет говорить с такой резкостью?

Лена развернулась и ушла, а я стоял и смотрел ей вслед, как главный придурок на земле.

[…]

Я по-прежнему виделся с Леной на пляже, потому что благодаря школе сёрфинга у нас уже сложилась компания (вот умница у меня бабушка!). Кто-то был местный, кто-то приехал на лето, и мы все знали, что, скорее всего, в следующий раз увидимся только через год (это теперь я знаю, что на следующую встречу можно рассчитывать разве что в загробной жизни, и то если эта жизнь существует).

К моему удивлению, Лена держалась со мной так, будто того разговора не было, словно я ее младший брат, которого простили за выходку. Меня это напрягало. Во-первых, она была старше всего на несколько месяцев. Во-вторых, таким отношением она показывала, что я ей не очень-то интересен. Я, американец из Калифорнии, который может делать что хочет, у которого богатые дедушка с бабушкой, который живет в лучшем районе города! А эта девчонка меня ни во что не ставит? Нет уж, спасибо.

К тому же она еще и внезапно похорошела. То ли я стал смотреть на нее иначе, то ли она сама неосознанно стала меняться. Она расплела свою вечную косу и теперь ходила с распущенными волосами, длинными, волнистыми, развевающимися на ветру. Заходя в воду, она теперь снимала свои массивные очки. Не было затеи, в которую она бы не ввязалась: сёрфинг, плавание наперегонки, морские битвы… Лена вдруг стала интересной, и я обнаружил, что постоянно думаю о ней – в самом банальном подростковом смысле.

– Слушай… – как-то попробовал я заговорить с ней, запинаясь.

Лена смерила меня непроницаемым взглядом.

– Да? Опять хочешь спросить, какое у меня полное имя?

– Очень смешно. Нет. Хочу предложить… Давай встречаться.

– Опять? – рассмеялась она. – А всем остальным ты уже предлагал?

– Нет, только тебе.

– Вы с братом решили, что будете королями на вечеринке, да? – кивнула она в сторону, где вдалеке ото всех Пабло и Рут как раз целовались, лежа в обнимку на пляжном полотенце.

– Какая мне разница, что делает Рут.

– Врешь. Отстань. – Лена отошла, но тут же вернулась. – Давай просто дружить, хорошо? Зачем тебе с кем-то встречаться? Ты же уедешь, когда лето закончится.

– Может, я приеду через год.

– Конечно. Когда у тебя уже будет девушка в Калифорнии. Кстати, какая она?

– Кто?

– Калифорния. Сильно не похожа на Суансес?

Я задумался.

– Улицы шире, машины больше. Климат…

– Всегда солнечно, да?

– Да нет, зимой тоже дождь идет, но не так холодно, как тут. А море здесь холоднее, хотя на севере Калифорнии, не поверишь, вода иногда вообще ледяная!

Мы рассмеялись. Не знаю почему.

– А еще?

– Что еще? У нас крутые парки. Когда я был маленький, мы с родителями часто ездили посмотреть на секвойи на севере Лос-Анджелеса.

– Что такое секвойя? Это дерево такое?

– Да, это самые старые и высокие деревья на земле.

[…]

В честь окончания курса бабушка с дедушкой подарили мне доску для сёрфинга. Когда я впервые взял ее с собой на пляж, я думал, что буду круче всех, но в итоге чувствовал себя неловко. Мало кто из ребят мог позволить себе свою доску, тем более такую шикарную.

Один из парней в моей группе, Начо, купил доску с рук – не просто подержанную, а, так сказать, подержанную три, а то и четыре раза. На ней даже не было эластичной петли, чтобы привязать к ноге, так что Начо приспособил для этого старый шнур от утюга. Так выглядел настоящий зов моря – эти парни жили, не отрывая глаз от прогноза погоды, считая волны, анализируя, годятся они или нет, поднимаются ли они с самого морского дна или их просто гонит ветер, достаточно ли большие между ними интервалы.

Хайме посмотрел на нас и понял, что мы задумали.

– Тут очередь. Проявите уважение к старшим, а еще лучше – приходите в другое время и не сюда, – сказал он. – Ищите себе другое место, здесь тренируются профессионалы.

– Море общее, – возразил я.

– Солнце тоже общее, но ты же не ложишься загорать на чужой лежак?

Я кивнул, но сколько бы я ни восхищался этими укротителями волн, в глубине души возмущался, что это якобы их территория, а мы должны чуть ли не разрешения просить, чтобы войти в море. Каждая волна – это возможность. С какой стати я должен ее уступать?

[…]

– Ну так что, будешь со мной встречаться?

– Дай подумать… Нет!

– Никогда?

– Ты что, каждый день будешь спрашивать?

– На этой неделе я всего три раза спросил!

– Пошли лучше мороженое купим.

Я подыгрывал, делая вид, что это шутка, что я не всерьез ее спрашиваю. Будто я еще маленький, будто не так уж она мне и нравится. Но на самом деле все изменилось. Я даже не понял, когда впервые рассмотрел Лену как следует. То, что еще недавно мне в ней казалось пресным и скучным, теперь стало ее изюминкой. Сёрфинг ее в итоге не увлек – видимо, она записалась на курс просто так, просто потому что летом больше нечем было заняться и за компанию с Рут. А вообще Лена любила читать. Пока остальные девчонки загорали, она сидела с книгой.

– Это что у тебя? – спросил я как-то после обеда, когда мы все валялись на Ракушечном пляже, и выхватил у нее из рук книгу. – “Запретный возраст”^[15]… Скукотища, пойдем лучше поплаваем!

– Отдай. – Лена даже не улыбнулась. – Испортишь – убью.

– Ну ладно, ладно, – уступил я и улегся на соседнее полотенце. – Про что хоть?

Лена не сразу ответила. Я терпеть не мог, когда она так делала, потому что за эти несколько секунд я успевал занервничать и подумать, что сморозил глупость или задал тупой вопрос.

– Про наш возраст, когда мы уже не мальчики, но еще не мужчины, уже не девочки, но еще не женщины.

– А, значит, мне книжка не подходит, я-то уже мужчина.

Она рассмеялась.

– Да уж, мужчина в полном расцвете сил. Еще эта книга про то, как мы принимаем решения, как выбираем дорогу в жизни. Сначала этого не понимаешь, но со временем дорога, которую выбирают герои, приводит к определенным последствиям. Я имею в виду, что в конечном счете важно каждое решение, каждый выбор. И вот главный герой, Анастасио…

– Его реально Анастасио зовут? – перебил я, едва сдерживая смех. – Автор точно испанец.

– Автор испанец, да, – обиделась Лена. – Что с тебя взять, ты же не читаешь, сразу видно.

– Чего? Я кучу всего читаю, – соврал я, но у меня в рукаве обнаружился туз: нам в школе задали на лето прочитать кое-какую книгу. – Вот, например, если тебе хочется почитать про “запретный возраст”, то я могу посоветовать “Над пропастью во ржи” Сэлинджера.

– Ты читал?

– Конечно! – На самом деле я ее наспех пролистал, а сочинение скатал у приятеля. Но я знал, что книга про подростка по имени Холден.

– Я, знаешь, когда в первый раз прочла, то ничего не поняла. (Офигеть, она не просто знает эту книгу, она ее еще и читала!) Но потом до меня дошло, что это книга о том, как тяжело определиться, что делать со своей жизнью. Как трудно принимать решение, когда не знаешь, окажется оно совсем не важным или, наоборот, изменит всю твою жизнь. Холден решает заботиться о других, помогать им найти свой путь. Тебе понравилось? Потрясающая книга.

– Ну… Да, конечно.

– Но как же сложно определиться, чего ты хочешь от жизни! Все может поменяться. Сегодня думаешь одно, завтра другое, или вдруг вся твоя семья погибнет, или ты сам попадешь в аварию, или заболеешь, или придется переехать, или, может, у тебя не будет денег, чтобы делать что хочешь, или тебе не разрешат…

– Можно вообще умереть.

– Что?

– Нет, ну это я продолжаю твой оптимистичный список, – ответил я, скорчив рожу, и повернулся поудобнее на полотенце. Подложив руки под голову, я стал смотреть на небо. – И что ты хочешь делать со своей жизнью?

– Не знаю. Я бы хотела писать книги. Или делать что-нибудь еще, связанное с книгами. Работать в библиотеке, например, или в книжном магазине. Еще думала про журналистику, но пока не уверена. На свете столько всего интересного!

Так и было. Столько всего можно было сделать. В тот день на пляже на севере Испании мы чувствовали, что будущее таит в себе море возможностей и оно принадлежит нам.

– А я знаю, чем хочу заниматься.

– Правда? – Лена очень удивилась. – Чем?

– Стану профессиональным сёрфером.

– Ясно.

В ее голосе мне послышались презрение и разочарование.

– Что такого? Это же круто!

– Очень круто, ага, – передразнила меня Лена, словно меня уже можно списать со счетов.

– Нет, ну а что? Библиотекарем лучше, что ли? Со скуки помрешь…

– Сёрфер – это даже не профессия.

– Это спорт. Топовые спортсмены участвуют в Олимпийских играх, – обиделся я.

– Сёрфинг не олимпийский вид спорта, – возразила она (черт, почему она такая умная?). – К тому же, если хочешь добиться успеха, придется научиться ждать своей очереди и уступать волны другим.

– Каждая волна – это возможность, а море общее.

– Вот именно. Море общее, поэтому так важно следовать правилам и делить его с другими.

– Что-то не видно, чтоб Китаец и его банда с кем-то делились. – Я сел на полотенце. – В море не зайдешь, даже песок не смей трогать, если они на пляже. Вся эта тема с очередью работает только при Хайме.

– Да, но они тут главные, а мы еще только начинающие, поэтому логично, что…

– Логично, значит? Но тебе же нравится читать про парней, которые сделали выбор и знают, что делать со своей жизнью? Вот я и решил, что каждая волна – это шанс, и я не упущу его, раз он мне представился. Если есть возможность выиграть, я буду выигрывать.

Высказавшись, я вскочил и побежал в воду к остальным, оставив Лену одну на песке.

[…]

До моего отъезда из Суансеса оставалась лишь пара сентябрьских дней, и во дворце началась суматоха. Чемоданы, рекомендации, прощальные подарки. Я не знал, захочу ли сюда когда-нибудь вернуться. А дома нас ждали перемены, которые вряд ли придутся нам по душе.

– Ты, часом, не влюбился?

Бабушка Марта, лежа на шезлонге на террасе, хитро посмотрела на меня.

– Кто, я? Вот еще. В кого тут влюбляться?

– Мало ли. Например, в ту хорошенькую девочку, которая всегда ходит на пляж с книжкой.

– В Лену? Я? Не смеши меня, бабушка! (Хорошенькая? Бабушка тоже считает, что Лена хорошенькая? А я думал, это только я один заметил.)

– Не знаю, в чем дело, но ты будто витаешь в облаках. Грустишь, что уезжаешь?

– Просто не выспался. Устал.

– Тогда, милый, отдохни перед долгой дорогой. Не ходи на пляж сегодня.

Тут бабушка лукаво улыбнулась, а я схватил полотенце и доску и, не обращая внимания на ее усмешку, выскочил из дворца дель Амо.

[…]

Целовался я ровно два раза в жизни. За год до того с одноклассницей Меган, а потом, спустя пару месяцев, с ее подружкой Кэти. Она позволила мне потрогать ее за грудь под одеждой. Сейчас, когда я это вспоминаю, то понимаю, что мне не то чтобы хотелось ее потрогать – мне было просто любопытно, а главное, я должен был это сделать, чтобы не ударить в грязь лицом перед парнями. Мой одноклассник Роб Тейлор утверждал, что уже потерял девственность, но я ему не верил. Мой брат Пабло ничего не говорил, зато таскал в рюкзаке презервативы. Я попросил у него один, но он расхохотался и не дал. Я так и не узнал, насколько далеко у него дело зашло с Рут, но я и не спрашивал. И с Леной я ничего не собирался делать в тот вечер, мы ведь даже не стали парой, хотя бы на это лето.