* * *

Контейнер, который мне должен был еще пригодиться, спрятал в лесу перед дивизией. Тряпку, пинцет и защиту выкинул в реку. Вода смоет радиоактивные частицы. Сам тоже тщательно помылся в отрядном душе, закинулся еще йодом. Проверился счетчиком Гейгера, который был в комнате химзащиты дивизии. Эта комната вообще не закрывалась – ну кого интересуют противогазы да старые ОЗК? Я был почти чист, фонило совсем немного. Дозу, конечно, хапнул, но надеюсь, в пределах нормы. На всякий случай остался ночевать в дивизии. Яна опять будет недовольна, но тут лучше перебдеть.

Уже на следующий день названивал Полякову на работу по «Алтаю». Ничего секретного – некоторые обороты в английском языке, которые я заставил долго объяснять мне полковника. Чем, похоже, его выбесил – прощался он весьма холодно. Ну ничего, скоро урановая пластинка тебя подогреет. А я помогу. Новыми звоночками. Главное, чтобы не забывал перекладывать трубочку от уха к уху. Так сказать, варился со всех сторон.

Появляться в нашем общем кабинете я не собирался. Назначил на начало июля учения «Грома». Один день – марш-бросок двадцатку. Следующий день – стрелковые соревнования. Потом штурмовка в «полигонном доме». Плюс отработка змеек, учеба по разминированию муляжей. Прикинул так. Неделю буду названивать Полякову на работу – потом посмотрю на его состояние. Если оно ухудшидся, сниму пластину и верну в лабораторию. Был шанс, что Федя спалит отсутствие одного контейнера, но я оценил риск как приемлемый. Уже слишком большим раздолбаем был Паршин. Сообщи об одном косяке руководству – вскроются еще три.

* * *

После марш-броска, наконец, позвонил Тихомировой. Мол, когда первое занятие, у меня тут вопросы по сложным деепричастным оборотам… И сразу получил приглашение с адресом. Опять тщательно помылся, выпил йода. От настойки мутило, но куда деваться? С волками жить – радионуклидами светиться. Впрочем, счетчик Гейгера показывал уже обычный фон. Ничего криминального.

Уточнять деепричастные обороты поехал на Устьинскую набережную. Маша жила в старом, еще дореволюционном доме с видом на Яузу. Высокие потолки, специальная комната для прислуги… Кучеряво обитали буржуи – ясно чего их свергли в семнадцатом. На серванте стояли фотографии. Пожилая семейная пара, лысый мужчина в костюме с густыми бровями а-ля Брежнев, курносый паренек. Последнего я знал. Пионер из метро.

– За какие же заслуги тебе выдали такие хоромы? – я продолжил ходить по комнатам. Лепнина, люстры их хрусталя…

– Выдали мужу. – Переводчица покраснела. – Он занимал в МИДе большую должность, был чрезвычайным и полномочным послом.

– И где же этот чрезвычайный человек? Он не заявится сюда в самый разгар… э… занятий? Со всеми полномочиями?

Маша неопределенно хмыкнула, разложила на столе учебники, тетради.

– Виктор умер в прошлом году. Инфаркт. Ему было пятьдесят восемь.

Тут уже я тяжело вздохнул. Все не так у нас пошло. Разговор про смерть близких, Тихомирова сразу «закрылась» – скрестила ноги, схватила руки в замок. А ведь так хорошо начиналось. Маша на входе поцеловала меня в щечку, взяла за руку, показывать квартиру. В столовой я обнаружил накрытый стол – закуски, салаты, вино.

И одета была моя учительница весьма вольно. Мини-юбка, чулки, укороченный жакет. Явно иностранный – у нас такой и в 200-й секции ГУМа не купишь. Осталось лишь только сделать пару шагов навстречу, бокал вина, то-се…

Но нет, чую теперь на поле выпустили играть команду «Динамо». Мы скучно проходили деепричастные обороты, потом Маша вдарила по пословицам и поговоркам. Их я практически не знал, а в разговорной речи они часто встречаются. В итоге целый час я мог разглядывать учительницу, а вот потрогать, увы.

– На этом все… – Тихомирова заколебалась. – У меня готов обед и…

– С удовольствием.

Я быстро покидал тетрадки и учебники в сумку, прошел на кухню. Взял бутылку «Саперави». Сейчас ускорим процесс. Поискал взглядом штопор.

– Ты же на машине! – Маша не подожгла конфорку с кастрюлей. – Как сядешь за руль?

– Очень даже просто.

– А вот просто не надо! – Тихомирова забрала у меня бутылку. – Иди мыть руки.

Все. Надо мной пролетела птичка «обломинго».

* * *

В «Волгу» садился в печальном настроении. Вроде и не мальчик уже давно, чтобы расстраиваться из-за женских капризов, но вот поди ты… Чем-то Маша меня зацепила.

На панели «Алтая» горел значок, что мне звонили. Я поднял трубку, набрал дежурного. Тот переключил на Гурьева.

– Где ты пропадаешь?! – сразу поинтересовался начальник американского отдела.

Ни здрасьте тебе, ни как дела…

– Был на уроке английского. А что случилось?

– Поляков внезапно в обморок упал и не приходит в себя. Вызвали скорую.

– Он же здоровый, как бык!

– Вот и я удивился. Может, из Азии что притащил? Хотя медики все прививки ему сделали. А потом еще проверяли по приезде.

– Точно проверить можно только на сифилис.

Гурьев хмыкнул.

– Ладно, приезжай, тут для тебя еще материалы пришли. Со мной позанимаешься вместо Димы.

Само собой, мчал я с визгом шин. Подействовала урановая пластина! И быстро-то как… Теперь ее надо срочно удалить из телефона.

Сначала заехал к тайнику, забрал контейнер. На базе взял новую защиту. Через два часа уже был в ГРУ.

Никакого кипеша тут не наблюдалось, поручкался с парой знакомых – никто про Полякова даже не знал.

Осторожно прошел в пустой кабинет, заперся. Нацепил защиту, вытащил пластину, убрал в контейнер. Все тщательно протер. Померил фон счетчиком. …! Он трещал как не в себя. Надо убирать из здания и телефон! Благо обычный, городской. Не вертушка – замену найду легко. Замотал телефон в полотенце, убрал в сумку к контейнеру. Еще раз померил. Теперь все пучком, чистота и покой. Все барахло оттащил в багажник.

Идти к Гурьеву или нет? Пошел.

Тот был занят, выдал мне материалы под роспись, отправил в секретку их изучать. Это были доклады и шифротелеграммы нашей резидентуры в ООН. Нью-йоркские товарищи сообщали о разработках разных служащих, слежке, пересказывали всякие дрязги и слухи в секретариате Совбеза и военно-штабном комитете. По сути, ничего интересного или ценного. Выучил основные фамилии, должности. Вернул все документы обратно Гурьеву.

– Ну что там с Поляковым?

– Звонил в больницу. Кровоизлияние в мозг. Обширное. Ничего не понятно, откуда вдруг инсульт?

– М-нда… печально это все. Заеду к нему. Он в Бурденко?

– Да, там. Но к нему никого не пускают. Он в коме.

– Ни хрена себе! – Я потрясенно покачал головой. – Ладно, держи меня в курсе.

– Само собой.

* * *

Сразу после ГРУ помчался на базу. Опять по дороге выкинул защиту в реку, в дивизии помылся. Сделал контроль. Дозиметр не ругался. Но домой ехать не решился. Выслушал пару ласковых от Яны, повинился.

– Дорогая, но что я могу сделать? Ночные стрельбы. Учения, понимаешь?

– Я ничего не хочу понимать! – голос жены в трубке дрожал. – Ты за неделю дома был всего один раз!

– Сам страдаю. Радуйся, что удалось отбояриться от прыжков с парашютом.

Кому-то в дивизии пришла в голову классная идея – сгонять «Гром» в Рязань на базу ВДВ и дать отряду еще и прыжковую подготовку. По большому счету – глупость. Пришлось подключать Алидина, объяснять по второму кругу про нашу специализацию. Разумеется, меня больше волновали Поляков и пластина. На три дня в Рязань, когда у меня убийство общественно опасным способом в самом разгаре? Спасибо, не надо.

С утра встал, сделал зарядку с «Громом». Пробежали в полной выкладке пятерку, позанимались в гимнастическом городке.

Потом к обеду на всех парах в ГРУ – отвезти телефон. Все тихо, шухера нет. Потом на Каширку. Занял место за пальмой в столовке на самом открытии. Сидел, ковырял бефстроганов, ждал Федю. Попутно размышлял: если в Бурденко догадаются сделать дозиметрический контроль, все может всплыть. Но как именно? В ГРУ все чисто, там концов не найдут. Будут думать на Бирму, что это там его траванули. Пока суть да дело, запросы, я уже отбуду в Штаты. Мог Поляков уже успеть сообщить обо мне американцам? Сомневаюсь. Какой-то экстренный канал связи у него должен быть, но вряд ли тут был повод им воспользоваться. Скорее всего полковник бы ждал регулярной эстафеты, готовил тайниковую операцию… В любом случае у меня и всех, кого я везу в Нью-Йорк, будут дипломатические паспорта. А значит, иммунитет.

– О, Николай! – в зал столовой шумной толпой зашли лаборанты. Включая Федю. – Давай к нам за стол!

– Я уже все, пора мне. – Сложил посуду на поднос, помахал всем рукой. И мигом стартанул в сторону лабы. Запер или не запер? Аллилуйя! Спасибо Фединому раздолбайству. Я проник в помещение, нашел место, где стоял контейнер в ряду других. Засунул его на место и уже было собрался обратно, как услышал голоса.

– А тут у нас радиационная лаборатория…

Это было голос Равиля! И он вел какую-то очередную экскурсию.

Я заметался. Куда спрятаться? Столы, свинцовые камеры, шкафы… Точно, за шкаф!

Глава 6

Уже забившись за шкаф, я понял, что поступил глупо. Надо было спокойно выйти из лаборатории, открыв дверь ногой, еще и предъявить Равилю бардак на рабочем месте Феди. Теперь если найдут, отбазариться будет совсем трудно.

– Почему дверь не заперта и не опечатана?! – начальственный рык был помощнее, чем у Касымыча.

– Сотрудник на обеде, забыл, наверное.

– Внесите это в акт проверки. Я бы еще добавил, что необходимо провести инвентаризацию. У вас тут как происходит контроль за радиоактивными материалами?

– Вот книга учета.

– Обязательно все сверим!

По лаборатории раздалось топание нескольких ботинок, чье-то угодливое поддакивание. Я покрылся липким потом. Сейчас найдут. Кто-то остановился совсем рядом со шкафом, я унюхал запах табака.

– Какой здесь уровень радиации? – начальник все никак не хотел уходить.

– Секунду, я включу счетчик, – ответил Равиль. – Все в норме. Но лучше дозу не хватать лишнюю. Пойдемте дальше.

– Я, чтоб ты знал, Равиль Касымыч, был с инспекцией на «Маяке» после каштымской аварии. И ничего, жив, только волосы повылезали.

Теперь все льстиво засмеялись.

– Антон Николаевич, сколько тебя знаю, – возразил Равиль, – ты всегда лысый был.

– Ладно, идем дальше. Только дверь заприте. И выговор сотруднику!

Делегация ушла, заскрежетал замок в двери. Заперт.

Я вышел из-за шкафа, вытер пот со лба. Ну Поляков, ну сука… Дорого ты мне даешься!

Лаборатория располагалась на третьем этаже. Окнами в лес. Я посмотрел вниз. Асфальтовая дорожка-отмостка, газон. Что делать? Ждать Федю, прятаться дальше? Нет, прыгну. Тут главное аккуратно, ничего не сломать. Я открыл окно, вылез на подоконник. По периметру здания шел небольшой порожек из выступающих кирпичей. Я встал на него, прикрыл окно. Ну теперь самое главное – правильно прыгнуть. На полусогнутых, с перекатом. И не попасть на асфальт. Можно ноги переломать. Ладно, спецназовцев и с пятого этажа учат прыгать. Вдох, выдох, прыжок. Падение вышло удачным – как и хотел, перекатом. Ступни немного хрустнули, все-таки не мальчик. Но ничего не сломал.

Встал, отряхнулся. Осмотрелся. Никого. В окнах тоже пусто – свидетелей нет. Единственное, что – испачкал пиджак. Спина в зеленых разводах. Я снял пиджак, развернул его подкладкой вперед, повесил через руку. Типа жарко. Оно и правда так. Солнце палит, на небе ни облачка.

Спокойным шагом дошел до «Волги» на парковке. Сел в машину, открыл бардачок – где-то у меня тут должна быть заветная фляжечка. Нет, не с бухлишком – просто зеленый чаек. То, что доктор прописал.

Отпустило. Я в бою так не нервничал, как с этими шпионскими играми. Убить человека вот так, в обычной жизни – намного труднее, чем на штурме.