– Если хотя бы один болельщик испытывает такие эмоции благодаря игре команды, значит, вся работа уже была проделана не зря…

С точки зрения трофеев у Пепа получилась «неоконченная симфония», и параллели здесь очевидны. У Кройфа главное поражение тоже случилось в Мюнхене, когда он проиграл финал чемпионата мира 1974 года, играя именно против Беккенбауэра, но важно и отметить, что то поражение в итоге превратилось в одну из больших побед Йохана: да, он упустил трофей, его симфония тоже оказалась неоконченной, но он получил мировое признание игры своей сборной – «Заводного апельсина»^[2], – и это один из парадоксов, которых так много в футболе. Случится ли подобное с Пепом, его «сыном»? Превратится ли не выигранный Пепом в Мюнхене трофей – на этот раз речь о Лиге чемпионов – в будущую победу Гвардиолы по части признания той игры, которую показывала его «Бавария»? Мы точно не знаем, насколько велико влияние Пепа на будущую эволюцию немецкого футбола, но все указывает на то, что его влияние было очевидным и значительным.

Каталонский архитектор Микель дель Посо, неутомимый популяризатор живописи в социальных сетях, видит захватывающе много общего между опытом уроженца Средиземноморья Гвардиолы в Германии и опытом немецких художников в Италии – в обоих случаях они приносили с собой особую технику: «Немецкие и голландские художники (фламандские живописцы), следуя дорогой Альбрехта Дюрера, привнесли в Италию технику письма маслом, и она оказала решающее влияние на последующее развитие итальянской живописи». Вместе с тем имел место и обратный эффект: «Путешествие в Италию делило жизнь немецких творцов на до и после, потому что они открывали для себя новый мир. Гёте был восхищен, открыв для себя Италию, а Винкельман – Грецию. Дюрер – это совершенство чистой немецкой техники, но он испытал встречное влияние: познакомившись с итальянскими светом и чувственностью, Дюрер изменился сам. Все это напоминает мне то, как Пеп восторгался Германией, а многие немцы – им самим».

Доменек Торрен тоже однозначен: «Пеп оставляет большое наследие в Германии. Это игра, идеи, гибкость и талант. Карл-Хайнц Румменигге очень хорошо сказал: „Чем больше времени пройдет, тем лучше будет заметна проделанная Пепом в “Баварии” работа. Вы не представляете, сколько немецких тренеров написало нам за последние месяцы, и все они сходились в одном: футбольный капитал, который оставил Пеп в Германии, – огромен“». Немецкий аналитик Тобиас Эршер считает: «До прихода Гвардиолы в Германию здесь никто не знал, что такое позиционная игра».

Хотя Гвардиола выиграл в Мюнхене меньше трофеев, чем в Барселоне (14 из 19 с «Барсой», 7 из 14 с «Баварией»), в 2016 году, прибыв в Манчестер, он чувствует, что тренирует лучше, чем в 2012-м, когда уходил из «Барсы». Почему же?

«Как тренер я лучше сейчас, чем раньше, потому что раньше я все строил так, чтобы довести мяч до Месси, и потом Месси все делал сам, но в Германии мне пришлось думать и о других вариантах: этот игрок должен быть в этой зоне, другой – позади него, и так далее. Мне пришлось погрузиться в кухню, а это заставляет становиться лучше».

Он научился приспосабливаться к сложностям и недружелюбной среде, столкнулся с огромной враждебностью, выстоял перед лицом трудностей, к которым не привык, расширил свой тренерский горизонт и гибкость мысли благодаря погружению в Бундеслигу. Немецкий футбол изменил его, о чем и предупреждал Лоренцо Буэнавентура, тренер по физподготовке в штабе Пепа, через несколько месяцев после прибытия в Мюнхен сказавший: «Пеп меняет „Баварию“, а Германия меняет Пепа».

Человек, приземлившийся в Манчестере в июле 2016 года, полный надежд и энтузиазма, куда более устойчив и зрел, чем тот, который прибыл в Мюнхен в июне 2013 года. Еще он стал более человечным, менее идеализированным. Это уже тренер на пьедестале, почти обожествляемый, чрезмерно обожествляемый. Германия подсветила его изъяны, что сделало его менее совершенным и более земным.

Его эволюция видна на контрасте двух фотографий, показывающих, сколь велика пропасть между Пепом, приехавшим в Мюнхен, и Пепом, покидающим баварскую столицу.

На фото от 24 июня 2013 года в Мюнхене мы видим Пепа в безупречном сером костюме, гранатовом галстуке, жилетке с шестью пуговицами, рубашке с итальянским воротником, с белым платочком в нагрудном кармане пиджака и в блестящих ботинках. Это был Пеп, лоснящийся от гламура, окруженный руководством «Баварии», все было похоже на фото из какой-нибудь могущественной транснациональной корпорации. Образ, достойный какой-нибудь рекламной фотосессии. Безукоризненный и элегантный образ. Все в нем было – свет, блеск, совершенство.

На фотографии от 3 июля 2016 года в Манчестере Пеп одет неформально, в серую футболку, черные джинсы, кроссовки и пиджак, который он при любой возможности снимает. Это образ современного, расслабленного человека, спортивного по натуре, а также того, кто готов начать работу сию минуту. Он был небрит, словно торопился приступить к большим делам, ждавшим его в Манчестере. Этот образ полон энергии, решительности и убежденности, но также это сама нормальность и естественность, что сближает его с болельщиками в духе девиза, выбранного по такому случаю клубом: «A new era begins» («Начинается новая эра»).

DANKE, ПЕП

Мюнхен, 22 мая 2016 года

Балкон здания мэрии, в разгаре празднование очередного дубля, второго для Пепа. После завоевания четвертый раз подряд титула Бундеслиги, днем ранее была победа в финале Кубка Германии, в последнем матче Гвардиолы у руля «Баварии». Никто толком не спал. Мы видим Пепа в спортивных штанах и простой белой футболке со словом «Double» («Дубль»). Он небрит и держит в руках бокал белого вина (форменная ересь), находясь при этом в сердце мира бесконечного пива. Это земной Пеп, окруженный своими помощниками и игроками, это единая команда. Это образ родного, полного благодарности и эмоций человека. Образ привычный и естественный. Германия изменила еще и внешний вид Пепа, это противоположность человека, приехавшего сюда тремя годами ранее. На площади Мариенплац, где все отмечают дубль, один из фанатов показывает написанные краской на своем голом торсе огромные слова «Danke, Pep» («Спасибо, Пеп»).

Реакция на испытанное противодействие и выдержка, необходимая для того, чтобы преодолеть многочисленные препятствия, возникавшие на протяжении трех лет пути, придали Гвардиоле жесткость, которой у него раньше не было. Он покинул Мюнхен с улыбкой и счастливым, не оставив ничего недоделанным, обняв напоследок своих игроков и весь баварский клуб в целом, от директоров до болельщиков, и все в ответ не скупились на похвалы ему. Как говорил Бенджамин Цандер в своих невероятных выступлениях, если успех измеряется по числу горящих вокруг тебя глаз, то оставленные Гвардиолой в Баварии игроки чувствовали, что их тренер добился большого успеха, о чем они долго и эмоционально говорили ему с глазу на глаз в раздевалке на Забенерштрассе.

В Мюнхене Пеп многое для себя открыл: научился говорить нет (чего раньше не умел), допустил ошибки, из которых извлек урок, смог ограничить себя тремя годами, не продлив свой контракт на удушающий четвертый сезон (как было в Барселоне), и лучше смог распределить свою энергию, так что ему не пришлось брать годичный отпуск или паузу, чтобы перезагрузиться. Он смог отправиться из Мюнхена в Манчестер без промежуточных остановок, ограничившись лишь кратким отпуском в своем любимом Нью-Йорке с семьей, где заодно посмотрел финал НБА. Если Пепу нужно было стать более зрелым тренером, Германия помогла ему в этом деле, сделав прививки реализма.

Когда в рождественскую пору «Бавария» объявила, что Пеп не продлевает контракт, в немецкой прессе начался шквал публикаций против тренера, причем конкретные причины каждой статьи не были до конца ясны: в один день все было из-за того, что Левандовский остался в запасе, в другой день – потому, что не играл Мюллер, в третий – Гетце. Гвардиола просто собирался уходить из клуба, что делало его удобной мишенью по любому поводу. Двумя разными путями ему сообщили о предложении, определявшем всю ситуацию, в которую он попал: если он согласится на большое интервью в крупном СМИ, взамен получит защиту от критики в свой адрес…

В последние месяцы в Мюнхене Гвардиоле досталось много упреков за невыигранную Лигу чемпионов, особенно от желтой прессы, причем в большинстве случаев она исходила от тех, кто все эти годы довольно мало интересовался собственно игрой. Понимание игры – дело довольно непростое, стоит себе в этом признаться. Современный футбол достиг высокого уровня сложности, и для понимания всего, что происходит на газоне, требуется мыслить открыто, без предубеждений и претенциозности. Это утверждение верно как для модели футбола, предлагаемой Гвардиолой, так и для совершенно противоположной ей системы, которую практиковал Раньери в «Лестере». Если не приложить хотя бы минимальных усилий для понимания игры, весь анализ окажется отчаянно поверхностным, и в конце концов разговор будет вестись о вещах, совершенно далеких от собственно игры. Достаточно каждый день просматривать газеты, чтобы убедиться в этом.

Однако креативность необходима в футболе, и я имею в виду не творческие порывы футболистов (которые тем не менее остаются важными элементами этого вида спорта), я говорю о новаторском мышлении тренера. Креативность, как утверждает Кен Робинсон, выдающийся британский педагог и писатель, «не экстравагантный набор экспрессивных действий, это наивысшая форма интеллектуального самовыражения». Можно возразить, что футбол – это физика и техника и в нем нет ничего интеллектуального, но я позволю себе высказать встречное возражение: футбол – это идеи (помимо технических решений и многих других составляющих). Идеология, понимаемая как пропозиция, предлагаемая тренером игрокам, всегда была одним из ключевых импульсов, благодаря которым футбол развивался.

Несколько месяцев назад мне попалась на глаза интересная мысль голландского тренера Раймонда Верхейена: «В мире футбола большинство людей стремятся защитить традиционный статус-кво, потому что они боятся ошибиться. Это некая примитивная субкультура, где не приемлют критику и все предпочитают хранить и защищать уже устоявшиеся идеи. Футбольному миру не нравятся те, кто ставит все под вопрос, потому что это причиняет дискомфорт, а он никому не по душе. Очевидно, что футбол еще очень далек от того, чтобы все в нем было по-умному».

Новизна предлагаемых и культивируемых идей лежит в основе развития игры точно так же, как и «наука строится на богатом, оригинальном и творческом мышлении, соединенном с критическим восприятием», – говорит Кен Робинсон. Тем не менее мы должны признать, что понятие креативности имеет в футбольном мире очень плохую репутацию, потому что этот мир по собственной инициативе устарел, увяз в старомодных парадигмах, в нем целые группы вступают в сговор, чтобы ничего не развивалось, чтобы все оставалось замкнутым на штампах удобства. У футбола есть врожденный страх перед новизной.