На вид ей примерно двадцать три – двадцать четыре. Лицо как у фарфоровой куколки: гладкая ровная кожа, большие глаза, красиво очерченные губы, идеальный изгиб бровей.

Что тут скажешь… она выглядит так, словно только что сошла с обложки фитнес-журнала. Даже несмотря на то, что на лице есть небольшие черные подтеки от туши, а густые длинные волосы немного взъерошены.

Пристально смотрю на нее, не желая верить в то, что она любовница моего мужа.

Моего Кирилла, с которым мы рука об руку преодолели множество препятствий: от гречки на воде до ужинов в дорогих ресторанах. От коммунальной квартиры до дома у моря.

А теперь я узнаю, что у моего мужа есть любовница, которой он собирается сделать предложение.

– Доктор, – шепчет она и, подойдя ко мне, обдает приторно-сладким ароматом духов, – его жизнь вне опасности? Он очнется?

Не могу выдавить ни слова.

Разве я могла подумать, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации?

Стою рядом с мужем, рядом с отцом моей дочери, которому только что сделали операцию, а какая-то молодая девица называет его женихом и переживает за его состояние.

Боже, это правда происходит наяву?

– Анжела… – с закрытыми глазами едва слышно хрипит муж.

Блондинка подбегает к кровати, садится рядом с ним, берет его за руку и наклоняется к лицу.

– Я рядом, милый. Я с тобой, все хорошо.

А дальше все происходит как в замедленной съемке: она медленно ведет рукой по его темным густым волосам, гладит его лицо с аккуратной черной щетиной.

От увиденного у меня замедляется пульс, слезы предательски жгут глаза, а в голове ударным колоколом звенит голос мужа: «Анжела…»

Мое сердце и так почти не бьется, но его безжалостно добивают следующие слова Кирилла:

– Анжел, слава богу, ты цела. Я за тебя очень переживал.

Переживал? За нее?! А за своих жену и дочь нет? Сердце ухает вниз, а затем подскакивает вместе с раздирающим душу гневом.

Муж не видит меня, но я собираюсь исправить этот нюанс и вмешаться в их трогательный диалог.

Рукавом халата смахиваю с лица слезы, обхожу блондинку, встаю рядом с мужем и прожигаю его взглядом.

Глава 4

Маша

В палате висит гробовая тишина.

Я не моргая смотрю на мужа, а он – на меня своими серыми глазами, как у сибирских хаски. Именно в них я и влюбилась много лет назад, и напрочь потеряла голову.

– Доктор, ч-что происходит? – испуганно шепчет блондинка. – С ним что-то не так?

Она не понимает, почему я так пристально смотрю на ее Кирилла. В панике оглядывает его лицо и задерживает взгляд на ссадине на лбу.

– Проблемы с его раной, да? Нужно зашивать? Оперировать?

«Проблема с его совестью, – про себя отвечаю я. – И это неоперабельно…»

Кирилл выпускает ее тонкую кисть из своей крепкой руки и, продолжая смотреть мне в глаза, произносит:

– Анжел, выйди в коридор. Мне нужно поговорить с… – замолкает на секунду и следующей фразой сбивает меня с ног: – С доктором.

Я на несколько секунд впадаю в ступор, затем округляю глаза и в шоке выдыхаю:

– С доктором?

Меня начинает трясти от злости.

Муж, с которым я девять лет прожила в браке, говорит своей любовнице, что я всего лишь доктор?

– Я его жена и у нас есть дочь! – выпаливаю, глядя на девицу, и снова впиваюсь взглядом в Кирилла. – А это кто? – киваю на блондинку. – Твоя командировка в Питер?

– Маш, давай поговорим спокойно, как взрослые люди, – приподнявшись на локтях, произносит он, и щурится словно от головной боли.

Мне плевать на то, что он плохо отходит от наркоза и сейчас неважно себя чувствует. Да я готова убить их обоих прямо здесь и сейчас!

Все тело горит. Жар обжигает лицо, сердце колотится как после быстрого бега.

– Вас доставили с круизной яхты! Она представилась твоей невестой! Сказала, что ты собирался сделать ей предложение, и после этого ты просишь меня спокойно поговорить?!

– Анжела, выйди за дверь! – рявкает Кирилл.

Блондинка вздрагивает, резко встает с кровати, и, глядя на нас по очереди, пятится к двери.

Как только она выходит в коридор, Кирилл откидывает простыню и ставит здоровую ногу на пол. Затем с помощью рук переставляет на пол загипсованную ногу, дотягивается до костылей, которые принесла медсестра, встает, опираясь на них, и снова болезненно морщит лицо.

«Больно тебе? – брезгливо смотрю на него и поджимаю губы. – Да твоя боль даже не сравнится с той, что у меня внутри».

Мое сердце вот-вот разорвется от жестокого предательства.

Я еще до конца не осознаю, что нас с дочкой ждет дальше.

Пока даже думать об этом боюсь.

– Маш, – делает шаг в мою сторону, – я знаю, что виноват перед вами с Тасей. Должен был рассказать тебе про Анжелу, когда мы еще жили в Москве, но…

– В Москве? – перебиваю, внезапно охрипнув. – Что значит «в Москве»? Хочешь сказать, что ты с ней столько времени крутишь роман?

Кирилл тяжело вздыхает и убивает меня своими признаниями.

– Мы давно вместе. С тех пор, как она устроилась на работу в нашу компанию.

Он делает еще один шаг в мою сторону, но я пячусь назад. Не хочу, чтобы он приближался ко мне. Ненавижу его! Призираю!

– Я думал, что это пройдет, – тихо произносит, пристально глядя мне в глаза. – Думал, что это какое-то временное помешательство. Я пытался сохранить семью, Маш. Ты и Тася мне очень дороги, ты это сама знаешь. Я сам попросил начальство перевести меня в Сочинский филиал. Думал, что, если уеду подальше от Москвы, то смогу забыть ее и начать все с чистого листа. Я пытался быть только с тобой и с дочкой, но…

– Пытался? – едва слышно переспрашиваю я. – Что мы тебе такого сделали, что тебе пришлось чуть ли не заставлять себя быть с нами?

– Ты не знаешь, что происходило со мной в тот момент. Я правда боролся с собой. Хотел забыть ее, чтобы сохранить семью, но месяц назад она приехала в Сочи в отпуск и…

– ЗАМОЛЧИ! – прижимаю ладони к ушам. – Заткнись! Не произноси ни звука!

Каждое его слово режет мое сердце на куски.

Я больше не вынесу.

Не хочу знать о том, как он страдал без нее. Как ему было плохо без нее. Как он уговаривал себя быть со мной.

Сначала он обманывал меня, когда мы жили в Москве, а затем сбежал в Сочи, чтобы забыть свою любовницу? Пытался снова стать порядочным семьянином, но недавно его пассия прилетела в Сочи и у него снова сорвало крышу?

Мне становится плохо. Голова кружится, внутренности завязываются в тугие узлы.

Для меня это как гром среди ясного неба.

Я в одночасье лишаюсь семьи…

Смотрю на его обнаженную рельефную грудь, на крепкий пресс с кубиками, на расправленные широкие плечи, на жилистую шею, и поверить не могу, что к этому прикасалась другая женщина.

Не могу поверить, что его руки обнимали ее, что его глаза с любовью и страстью смотрели на нее, а губы – целовали.

Столько лет прожили вместе…

Друг за другом и в огонь, и в воду…

Я сотню раз слышала про измены от своих коллег и подруг, и всегда была на сто процентов уверена в том, что со мной такого никогда не случится. Я наивно верила, что наш крепкий брак ничто не способно разрушить, и что мы проживем вместе до гробовой доски, но…

Оказалось, что от измены мужа никто не застрахован.

– Я понял, что люблю ее, а к тебе остываю. Прости, – произносит Кирилл, и выстреливает в самое сердце.

Хочу спросить у него, как он посмел сделать ей предложение, находясь в браке со мной. Как посмел столько времени делать из меня дуру и обманывать нас с дочкой, но у меня немеет язык.

Кажется, от боли, разрывающей душу на части, я вот-вот потеряю сознание, но в этот момент в палату вбегает медсестра.

– Мария Андреевна, я вас повсюду ищу! – запыхавшись, тараторит она. – У пациента с другой яхты ухудшилось состояние.

Словно на автопилоте иду к двери и, проходя мимо стула, на котором сложена одежда мужа, смотрю на пиджак, из кармана которого… торчит ярко-красная бархатистая коробочка.

Глава 5

Маша

– Мария Андреевна, мы должны зафиксировать время смерти, – с досадой произносит коллега.

Но я не опускаю руки. До конца борюсь за жизнь восемнадцатилетнего парня, который в нетрезвом виде управлял яхтой, и чуть не погубил несколько человек.

Включая моего мужа с любовницей…

Лихача доставили в больницу с черепно-мозговой травмой, прооперировали одним из первых, но спустя несколько минут после операции открылось кровотечение и его состояние стало критическим.

– Мария Андреевна, вы сделали все, что могли, но…

Коллега продолжает говорить, но я ее не слышу.

Полностью сосредоточена на том, чтобы вернуть парня к жизни.

– Зажим! – обращаюсь к операционной медсестре, и вытягиваю руку.

«Вашему упорству можно только позавидовать, – вспоминаю слова, которые мне сказал главврач московской больницы после того как я вернула к жизни пациента. – Всегда идите до конца, Мария Андреевна. Если есть хотя бы один шанс спасти жизнь, то обязательно его используйте».

– Есть пульс! – словно отдаленно слышу голос анестезиолога.

– Вы его с того света вытащили, – в шоке протягивает медсестра.

Я не расслабляюсь и продолжаю выполнять все необходимые манипуляции.

Через полчаса выхожу из операционной и сажусь на первый попавшийся диван в коридоре.

– Ну и денек… – шепотом произношу я, чувствуя, как меня покидают последние силы. – Я точно запомню его навсегда…

Горько усмехаюсь и едва слышно добавляю:

– За один день я лишилась одного человека, и вернула к жизни другого…

К счастью, моя смена еще час назад подошла к концу, и я могу спокойно поехать домой подальше от всего кошмара, который на меня сегодня обрушился в стенах этой больницы.

– Мария Андреевна, вы большая молодец, – остановившись напротив меня, произносит молодая медсестра.

Я поднимаю на нее взгляд и коротко киваю.

– Спасибо!

Девушка кусает губу и с неловким видом спрашивает.

– Скажите, а это правда, что мужчина со второй яхты ваш муж?

Этот вопрос резко бодрит меня.

Впиваюсь вопросительным взглядом в медсестру и вскидываю брови.

– С чего вы взяли?

– Про это все говорят, – пожимает она плечами и, жалобно глядя на меня, спрашивает: – Мария Андреевна, он изменил вам, да?

Любопытная девица по одному моему взгляду понимает, что лезет не в свое дело, извиняется, и быстро исчезает из отделения.

– Прекрасно… – в шоке усмехаюсь я, и, встав с дивана, иду в сторону ординаторской. – Он опозорил меня на всю больницу.

Ловлю на себе сочувствующие взгляды, замечаю, как коллеги перешептываются.

Мне хочется надеть на себя шапку-невидимку и для всех исчезнуть.

Вхожу в ординаторскую, достаю из шкафчика свои вещи и, под косые взгляды коллег, иду обратно к двери.

– Мария Андреевна, – раздается за спиной голос травматолога, – она вам и в подметки не годится. Муж скоро вернется к вам, вот увидите.

И в этот момент я понимаю откуда все отделение знает о том, что пациент из седьмой палаты – это мой муж.

Вероятно, травматолог узнала Кирилла. Она видела нас с ним в ресторане на прошлой неделе, а на следующее утро сказала:

– Мария Андреевна, ваш дочка ну просто копия мужа! – затем подмигнула и с завистливой улыбкой добавила: – А он у вас, кстати, очень даже видный мужчина.

Я разворачиваюсь к ней и, скрестив на груди руки, прищуриваюсь.

– А кто сказал, что я собираюсь его возвращать? Пусть она забирает его с руками и ногами. Точнее, ногой, – подчеркиваю я и выхожу в коридор.

Приложив руку к груди, прерывисто выдыхаю.

«Надеюсь никто не заметил, что я едва не разревелась? Вроде держалась уверенно».

Я никому не показываю, что творится у меня на душе.