Адалин осуждающе цокает языком. Она хватается за плечи Ильи, наваливаясь на него всем телом. Всё это скрывало в себе какое-то очарование. Как в подростковом сериале. Только вот сейчас они в реальности. Издалека доносятся голоса друзей, но никто из них, кажется, не собирался нарушать уединение Ильи и Ады. А значит, они могли просто стоять вот так бесконечно и…

– Ух ты, renard rusé [прим. фр. «хитрый лис»] видит себя в роли принца? – с губ Адалин слетает тихий шёпот, а за ним следует смешок. – Где же твой верный конь, мой принц? Или твои рыцари? – Адалин улыбается и качает головой, когда ей поступает весьма… Интересное предложение. – Свидание?

Свидание? Он только что… Адалин прикусывает щёку изнутри, чтобы сдержать нервный смешок, готовый вот-вот слететь с её губ. Девушка отводит взгляд в сторону, и замирает, фокусируется на длинных отсветах фонарей. Она ведь никогда и не бывала на свиданиях… Чтобы таких, как в фильмах. С прогулками за ручку, с разговорами обо всём и ни о чём одновременно. С походом в кино или с посиделками в кафе. Эта игра заходит так далеко, что Адалин сама этого не ожидает. Свидание. Её взгляд спешно возвращается к лицу Стрелецкого, который, кажется, наблюдал за ней всё время её коротких раздумий. Его последние слова отдаются в её голове вызовом. И ей очень хочется напомнить ему, что именно она в том злосчастном клубе поцеловала его; что это она таким неординарным способом поделилась с ним кислой карамелью.

Стрелецкий мог бы с уверенностью заявить, что верный конь стоит у главных ворот, а рыцари пируют за столом в ожидании пива и закусок, но всё это почти не имеет значения. Нет ничего важнее этой маленькой шалости, этой игры, в которую через кольцо вплетаются две ниточки алого цвета. Илья забавляется её игривым поведением, лаской и шалостью. Тем, как она самозабвенно идёт ему прямо в руки, словно заведомо знает, что проиграет. С ноткой дерзости, добавленной в бесконтрольное помешательство. Он долго не может понять, что скрыто в этих карих глазах, пока в голове наконец не всплывают две чёткие картинки.

– Да и разве принцу можно угрожать принцессе? – хмыкает Ада, и одна из её рук вмиг оказывается на щеке Ильи, пока губы коротко и невесомо касаются его губ. Она дразнится, скалится, не даёт ему поцеловать себя, и стоит ему только склониться к ней, как Ада отклоняется назад, не давая ему получить желаемое.

Адалин флиртует с таким же бесстрашием, с каким он вдавливает газ на мотоцикле, разрезая пустую трассу на две неровные половины. И даже если в конце они кубарем улетят в кювет, никто не будет об этом жалеть. Ей не нужно это кольцо. Быть может, для француженки оно действительно было когда-то дорого. Но вложив его в чужую руку тогда, в ослепительном неоне огней, она попрощалась с возможностью вновь надеть его на свой палец. Этот жест значил намного больше, чем они сейчас показывали, обмениваясь колкостями и страстью. Вся эта игра была забавной театральной ширмой, за которой прятались главные герои в перерыве между актами. Снимая грим, поправляя причёски, они перекидывались шутками, которые на сцене никогда бы не смогли сказать.

Он мог бы поцеловать её так, что она бы осела на парапет. Мог свести её с ума настойчивостью, с которой ублажал не одну девушку. Прикосновения и жар, исходящие от его тела, всегда пленили мотыльков. А потом мотыльки сгорали. Оставляли красивые прощальные записки, свои номера, изредка целовали в лоб на прощание и упархивали. Когда Илью бросали, он представлял, как хрупкое тельце мотылька воспламеняется. Мотылёк сгорал, не успевая ощутить ни боли, ни сожаления. Ему не хочется, чтобы Адалин исчезла так, как все остальные. В ней есть что-то особенное, несмотря на классические декорации и излишне игривое поведение. Есть и что-то ещё, за этой ширмой, куда так хочется заглянуть обычному зрителю в перерыве между актами.

Сердце грохочет в груди, пока игривость тёплыми потоками волн расползается по телу. Птички не должны играться с лисами, потому что… Адалин не успевает вскрикнуть, запротестовать, как уже через секунду её спина врезается в деревянный столб, а хитрый и грозный лис скалится и облизывается. Уголки её губ приподнимаются в улыбке, а глаза ловят пляшущих чертят в серых глазах напротив.

– Хорошо, лис. Я согласна на свидание, – Адалин шепчет тихо-тихо – возможно, в надежде, что Илья не услышит этих слов. – Одно свидание, и, если ты решишь, что я тебе не интересна, ты вернёшь мне кольцо. Договорились?

Илья поджимает губы, вынужденный отступить и коротко кивнуть.

– Ты сейчас у Жени или где-то снимаешь номер? – долгие игры в охотника и добычу почему-то быстро надоедают, когда он с ней. Быть может, он просто знает, что, играя, они не смогут долго сохранять лица. А переходить границу сейчас – нельзя. Илья первым входит в дом, проходит чуть глубже и включает свет в подвале, чтобы было удобнее спускаться по лестнице. – Я заеду за тобой часов в пять, устроит? Сейчас поднимусь, погоди. Вернёмся вместе.

– Да, да, – протягивает Адалин, ныряя следом за Ильёй в приоткрытую дверь. – Да – я живу у Жени. И да – вполне устроит, – Адалин быстро шмыгает к холодильнику, в полумраке теряет силуэт Стрелецкого из вида – ей приходится немного сощурить глаза в темноте, чтобы быстро найти выключатель.

Яркий свет режет глаза после вечернего мрака, и девушка стоит на месте, оперевшись о кухонную стойку. Она прокручивает слова Ильи в голове по несколько раз. Он ведь мог позвать её на обычную прогулку, а не называть это… Свиданием. О, Аде приходится приложить все возможные усилия, чтобы предательский румянец не расплылся по бледным щекам от такой прямоты. Неужели это делается так… Просто? Адалин всегда казалось, что люди долгое время идут к тому, чтобы пригласить кого-то на свидание, а тут… Поцеловались вчера вечером, поделилась конфеткой сегодня, и уже завтра… Кажется, сейчас ей как никогда нужен совет Жени.

Илья пригибается так, чтобы низкий потолок не ударил его по макушке, а потом выныривает с деревянным ящиком в руках и несёт его на кухню. Адалин не теряет времени зря и решает помыть и подготовить новую порцию овощей к столу. Ещё не возобновившийся разговор прерывает звонок телефона. Чертыхнувшись, Илья закидывает ящик на край стола так, чтобы не мешать при этом Аде нарезать огурцы, а затем отходит немного в сторону и поднимает трубку.

Адалин возится в холодной воде, смывает с овощей пыль и грязь. На навесной полке она находит доску и тарелку, а нож – рядом с раковиной. Ада приехала в Санкт-Петербург отдохнуть. Немного отвлечься от работы и ругани с отцом и братом. Провести хорошенько время с давней и хорошей подругой, но… Появление Ильи изменило всё и сломало изначальные планы. Но нельзя сказать, что затея со свиданием так уж плоха. Друг Жени определённо симпатизирует ей, и есть в нём что-то такое, от чего она не может забыть ни голос, ни смазливое лисье личико. Что-то, что каждый раз заставляет Адалин продолжать «играть». Девушка смотрит на доску, замечает трепещущую тень Ильи где-то позади. Надо нарезать огурцы. Она ведь за этим здесь, правда?

С её губ срывается тихий хмык, который она так удачно скрывает за волосами – какой же он… Хитрый! Приватизировал золотое украшение себе. Адалин прикусывает щёку изнутри, страшась снова расплыться в широкой улыбке. Всё это так неожиданно – то, что он хранит его, носит на цепочке. Не закидывает куда-нибудь подальше; не несёт его в ломбард, хоть оно и не стоит больших денег; не забывает его в ворохе одежды и какого-нибудь мусора. Он надевает его на шею будто с гордостью. Хотя, может эта «гордость» надумана Адалин… И она просто ошибается?

– Слушаю, Паш, – голос доносится до её ушей и тут же затихает. Илья хмурится, косится в окно, за которым медленно в сторону дома брёдет Кирилл.

В трубке без остановки, сдержанно и терпеливо, кто-то излагает свои мысли. Стрелецкий слушает, кивает сам себе и в самом конце осторожно прижимает пальцами переносицу, чтобы нормализовать своё состояние. Эмоции и излишняя расслабленность сильно мешают вникнуть в проблему. – Это до завтра… Нет, до послезавтра подождёт? У меня на завтра есть планы, я могу приехать либо супер рано, либо очень поздно. Я могу тебе скинуть сайт, и ты сам закажешь необходимое. Да я понимаю, что долго… Ну или сделай переброс из точки в точку.

И пока Адалин краем глаза наблюдает за тем, как Илья «решает свои вопросы», около неё тут же оказывается Кирилл и под шумок стаскивает кусочек огурца. Аде кажется, что и в нём хитрости и лукавства не меньше, чем в Илье. Возможно, из-за долгой дружбы они просто переняли многие черты характера друг у друга? Блондинка тихо смеётся, пока раскладывает овощи на тарелке. А ведь как иронично, сама она недавно тоже трещала по телефону. И это был не дружеский разговор, а рабочий. И её за это наказали!

– Дай угадаю, – Кирилл снова стягивает кусочек огурца с тарелки. – Он нарушает священное правило храма, как думаешь? Он же о работе говорит, верно? Нарушитель. И не накажешь же, праздник у человека…

– Я тебя услышал, Паш, я завтра решу эту проблему, не паникуй раньше времени. В остальном всё нормально? Отлично, бывай, – Илья кладёт трубку и несколько секунд тупо пялится в погасший экран телефона, пока решительно не откладывает его на пустой кухонный стол. Оборачиваясь, он с укором косится на друга и машет рукой, призывая помочь ему с тяжёлым грузом ответственности.

Адалин выскальзывает на улицу первая, оставляя за собой открытую для мальчиков дверь.

– Эй, ковбой, у тебя руки дрожат, – на губах Кирилла появляется ехидная улыбка, знаменующая скорое приближение допроса. Илья рычит, скалится, бросает искры из глаз: делает что угодно, лишь бы это не началось прямо сейчас, когда рядом находится Адалин, не подозревающая ни о чём.

Свидание. Он так просто это сказал. Свидание. Сравнил с этой глупой сказкой, придумал такие странные аллегории. Боже, идиот, честное слово. Свидание. А куда её повести? Это же прям полноценное, да? Прям настоящее, как положено, с необходимостью сводить её поесть, поразвлекать, поспрашивать о личных предпочтениях. Люди к такому как готовятся? Пишут сценарий? Список важных вопросов? Ставят рядом галочки возле требований? Вроде той шутки, где женщина в списке написала про стабильную работу, чувство юмора и отзывчивость, а мужчина просто указал один пункт: дышит.

– Ковбой?..

– Просто заткнись, я тебя прошу, – на одном дыхании выпаливает Илья.

Темнеет. Громкая музыка перестаёт быть необходимостью, и Женя проигрывает в считалочку, а потому теперь должна пойти и выключить музыкальный центр. Разговоры из юмористических плавно перетекают в повседневные. Друзья обсуждают планы, необходимость поехать в горы на Донбай или ещё куда-нибудь, взять общий отпуск и укатить на море, но почти ни у кого не получается подстроить время друг под друга. Илья едва ли участвует в разговоре и изредка наблюдает за поведением француженки. Ему интересно, чем она так привлекает остальных, ведь никакие угрозы Жени не могли способствовать такой уютной атмосфере. Впрочем, он и сам не знает, что так цепляет в ней его самого. Стрелецкий ждёт невероятно долго, почти несколько часов, прежде чем Кирилл наконец созреет отлучиться. И когда его друг медленно поднимается, тело Ильи само собой вытягивается струной и он следует за Кириллом.

Они собираются в тишине, почти у самого бассейна, и Кирилл терпеливо ждёт, пока Илья заговорит. Им не обязательно вот так выходить вместе в разгар общего вечера, это не устойчивое правило или необходимость, потому что они видятся достаточно часто. Скорее наоборот: они надоедают друг другу так, что здесь отдыхают друг от друга в компании, садясь по разные углы стола.

– Я пригласил Аду на свидание, – этот факт звучит из уст Ильи измученно просто, на выдохе.

Кирилл давится, принимается стучать себе по груди и в удивлении и поднимает глаза на друга.