Признаться, я не люблю готовить труп к погребению. Это грязная и неприятная часть работы. Вообще бальзамированием и гримом чаще всего занимается наш приятель-танатопрактик Элис ван Доффер, однако далеко не все могут позволить себе оплату дорогостоящих услуг. Как я уже упомянул, в последнее время мы хоронили много бедняков, и их безутешные родственники вынуждены были ограничиться минимальным спектром услуг, в который танатопрактик не входил. Омывание и переодевание покойного полностью ложилось в таком случае на плечи гробовщиков, то есть нас с моим компаньоном. Валентайн подхватил тело Джерома под плечи, пока я избавлял его от ненужной уже одежды. Мои ладони тут же стали красными.

– Прошу прощения за недостаточную деликатность, – виновато сказал я, поднимая глаза на призрака.

– Все в порядке, молодые люди. Это намного лучше, чем если бы меня так и оставили лежать с ножом в затылке. Крайне неприятные ощущения, скажу я вам.

– Я надеюсь, что вы сможете нам помочь, – продолжил я. – Видите ли, мы ломаем голову, для чего пришлось вызвать гробовщиков аж из Лондона?

– А мне казалось, что вы уже догадались, – усмехнулся призрак. – Кстати, вы наблюдательные.

– Вы подслушивали. – Я вскинул брови.

– Мы находимся в поместье уважаемого лендлорда. Конечно, все здесь всех подслушивают, – степенно возразил Джером. Став призраком, он не утратил лоска дворецкого. – Хотя здесь мы можем говорить спокойно. Никому в голову не придет прослушивать погреб. Как правило, в нем ничего не происходит. Соленая говядина не имеет привычки сплетничать.

Валентайн усмехнулся.

– А зря, как видите, среди соленой говядины самое интересное и происходит.

К этому моменту мы окончательно раздели тело и я приступил к омовению. Тело к погребению должно явиться в чистоте – это было одно из незыблемых правил похоронных служб, и мы неотступно ему следовали. К тому же рабочая рутина здорово отвлекала от мысли, что где-то в доме прячется убийца с неясными мотивами.

– Так вы расскажете нам о том, что произошло?

К моему величайшему сожалению, никаких особенных подробностей призрак раскрыть нам не смог. Как это часто бывает с насильственно убиенным, он попросту не успел заметить, что произошло.

– Весьма досадно, – кряхтя, сказал Джером, оглядывая собственный труп, – предстать перед лордом Лейтоном в подобном виде. Я же потомственный дворецкий. Мой отец был дворецким, и дед…

– У вас есть дети? – осторожно спросил я.

Джером вздохнул.

– Да, дочь… Она давно уехала в Килманрок и стала там гувернанткой. Надеюсь, лорд Лейтон позаботится о ней. Ох, кто-то же должен ей сказать…

– Миссис Холден позаботится об этом, я уверен. – Я старался говорить как можно более убедительно.

– Надеюсь. – Судя по понурому виду дворецкого, способности миссис Холден он оценивал не слишком-то высоко.

– Она давно здесь служит? – спросил Валентайн.

– Совсем недавно. Вот как леди скончалась…

– А что случилось с прежней экономкой?

Призрак Джерома развел руками.

– Сбежала! Фьюить – и нет ее. Почти сразу следом за мисс Кингсли исчезла, даже расчета не дождалась. Пришлось спешно давать объявление, кого-то искать… Вот и нашли миссис Холден.

– А что случилось такого, что все разбежались? – приподнял брови Валентайн.

– Так ведь призрак стал по дому ходить, – пояснил Джером. – Призрак леди. Вот в чем, собственно, дело.

Мы тем временем закончили обрабатывать тело и придали ему приличный вид. В погребе было достаточно холодно, чтобы труп мог дождаться похорон и не ухудшить и без того печальное настроение запахами тлена и разложения.

– Мы здесь уже несколько часов, но никого не встретили. – Валентайн поднялся на ноги и потянулся, разминая спину. – Это какой-то очень застенчивый призрак, вы не находите?

– Да я же не видел его сам, – покачал головой Джером. – Никто не видел, тут таких талантливых мистиков, как вы, не водится.

– Тогда почему вы решили, что это именно призрак? – Валентайн склонил голову к плечу.

– А кто же еще? Тут и скрипы, и вздохи, и шаги… Весь дом напуган. Конечно, это призрак, кто же еще это может быть! – Тут Джером, видимо, вспомнил о своем плачевном состоянии и, глубоко вздохнув, быстро проговорил: – Надеюсь, что мне удастся избежать столь неприличного поведения!

– Жаль, жаль, что вы не заметили, кто воткнул в вас нож, – пробормотал Валентайн, – вряд ли это был призрак старой леди.

Джером задумался.

– Это правда. Но в гостиной никого не было, когда я туда зашел. Я протирал канделябр, а потом оказался уже в этом бедственном положении… Но я бы услышал, если бы входили горничные или даже миссис Холден. Я же дворецкий, я знаю шаги всех обитателей этого дома…

– Значит, это были незнакомые шаги? – словно бы вскользь уточнил Валентайн.

– Да, и очень тихие, – ответил Джером и удивленно замолк.

Мы с Валентайном снова переглянулись.

– Вы позволите осмотреть здесь все? – спросил я. – Нам в любом случае предстоит дождаться лорда Лейтона и устроить вам подобающие похороны.

– Пожалуйста-пожалуйста! Передайте покойной леди, как встретите ее, что мы все ее любим и не надо так сильно нас пугать.

Я хотел сказать, что теперь Джером может встретиться с ней лично, но прикусил язык. Так бывает с призраками в первые дни – они никак не могут принять случившиеся изменения и продолжают мыслить так, будто все еще живы.

– В таком случае, сейчас мы вас оставим. – Валентайн пошел к дверям. – Если что, Джером, помните, что вы можете ходить сквозь стены и вашим бедным коленям теперь крутые лестницы не навредят!

Когда мы пришли на кухню, там уже не было никого, кроме миссис Фордж.

– Миссис Холден разогнала всех по спальням, – объяснила она. – Чтобы не шумели и не рыдали тут. А я вам ужин погрела. Вот как, мы к вам с подозрением отнеслись, а вы, оказывается, и пригодились…

Она отвернулась и украдкой смахнула слезу из уголка глаз.

Мы с Валентайном молча приступили к еде. Ужин был самый простой – овсянка и мясной пудинг, но мы давно не ели, тем более что добрую половину дня провели в дороге, поэтому овсянка эта для нас мало чем отличалась от мифической амброзии.

Миссис Фордж налила нам чай с молоком и вздохнула печально:

– Вот вернется лорд Лейтон завтра… Мало ему сюрпризов, и ведь не предупредить его никак.

– Он был привязан к мистеру Джерому? – спросил я.

Миссис Фордж махнула рукой.

– Да старик Джером его вырастил! Лорд Лейтон рано без родителей остался, Джером и заботился о нем как о родном сыне…

Она закрыла лицо руками и вдруг из пышной, жизнерадостной женщины превратилась разом в разбитую потерями старуху. Призрак Джерома осторожно присел рядом с ней и положил руку ей на плечо. Рука прошла сквозь тело, а миссис Фордж даже не пошевелилась.

– Думаю, Джером хотел бы поддержать вас, – проговорил я. – И желал, чтобы вы позаботились о лорде Лейтоне вместо него.

Джером поймал мой взгляд и кивнул с благодарностью. У меня разрывалось сердце, но что еще я мог сделать для него? Только побыть глашатаем последней воли. И я знал, что самый сложный разговор мне еще предстоит.

Покончив с ужином, мы разошлись по спальням. Валентайн был очень задумчив, и на мое предложение осмотреть место происшествия сегодня только покачал головой.

– Мне надо подумать, – пояснил он. – Вертится в голове какая-то мысль, простая, назойливая, как муха, и такая же неуловимая. Если сейчас отвлекусь, точно не поймаю.

– Но утром здесь будет людно, – попытался возразить я.

– Возможно, нам это на руку, – загадочно ответил Валентайн и скрылся в отведенной ему комнате. Мне ничего не оставалось, как пойти в свою.

Из сна меня вырвал громовой раскат такой силы, что в первый миг мне показалось, что сама усадьба раскололась пополам. Окно осветилось вспышкой молнии, и дождь, гораздо более сильный, чем днем, забарабанил по стеклам.

Я сел на кровати, глядя в окно.

Меня охватило странное чувство – этот дом стоял в шотландской глуши, отрезанный от остального мира, лишенный связи и помощи… Мне показалось вдруг, что этот дом похож на меня. Родственные души, заблудившиеся среди дождя. Я ощущал себя таким же домом, старыми руинами, поверх которых кое-как выстроен современный фасад, наполненный лишь скорбью и унынием. Я не чувствовал в усадьбе Мелроуз жизни. Наш чудаковатый дом с черными ставнями на улице Святого Джеймса, в котором я проживал под одной крышей с заносчивым, но добродушным призраком мистера Ч. М. Блэка и экономкой-индуской миссис Раджани, был куда более жизнерадостным.

Может быть, при жизни хозяйки дома все было иначе, но теперь…

Дом ощущался как гроб.

Добротный дубовый гроб, сколоченный на совесть, покрытый лаком и позолотой, но все равно остающийся не более чем последним жилищем для бренного тела, которое покинула душа.

Я задумался о том, что не чувствую здесь присутствия призраков – кроме бедняги Джерома. Если бы призрак старой леди действительно бродил по усадьбе, разве не встретился бы я с ним с первых минут? Призраки склонны тянуться к тем, кто их видит и может услышать и исполнить последнюю волю, привязавшую их к смертному миру…

Я спустил ноги с кровати, понимая, что остатки сна окончательно меня покинули, и намеревался уже прогуляться хотя бы по крылу для слуг, как особняк сотряс новый раскат грома, а следом раздался резкий звук – будто выстрел.

Я вскочил на ноги, готовый ко всему, но понял, что перепугался зря – в дверях стоял Валентайн, а напугавший меня звук был всего лишь стук резко открывшейся двери, медная ручка которой ударилась о стену.

– Друг мой, вы в порядке? – осторожно спросил я, переводя взгляд на Валентайна.

Он молча покачал головой.

Вид у него был всклокоченный, волосы стояли едва не дыбом, а рукава темно-сливовой шелковой пижамы задрались до локтей. На лице у него был написан ужас, которого я прежде у храброго друга не наблюдал.

Он пересек комнату, залез ко мне на кровать и сунул голову под подушку. Тут же прогремел новый раскат грома, и молния перечеркнула небеса, и я заметил, что он мелко и отчаянно дрожит.

Я опустился на кровать и осторожно прикоснулся к его плечу.

– Валентайн?..

– Прошу вас, не обращайте внимания, – раздался из-под подушки нервный смешок. – Считайте меня частью интерьера, благо он скуден и печален, как вся моя грешная жизнь.

Я вздохнул и накрыл его одеялом с головой.

– Вы не говорили мне, что настолько боитесь грозы.

– Вы не спрашивали, – прозвучало из-под подушки. – И, между прочим, я хотел бы оставить что-то настолько личное при себе, и не ставил себе целью сделать вас свидетелем моего позора.

Я улыбнулся.

– Не вижу никакого позора.

Валентайн что-то угрюмо пробормотал. Вдруг из-под одеяла показалась встрепанная голова.

– Окна! Окна закрыты? – зашептал он. – Дориан, закройте окна обязательно.

Одно из окон в спальне было открыто – нешироко, чтобы прохладный свежий воздух хоть как-то проникал в душную холодную спальню. Я поднялся и крепко закрыл его; Валентайн, наблюдавший за мной, вздохнул с ощутимым облегчением.

– Шаровые молнии. – он лег на спину и описал рукой над головой круг. – Они проникают через окна, двери… Я бы не хотел встретиться с ней снова.

Я вернулся в кровать и лег поверх одеяла лицом к нему.

– Вы никогда не рассказывали о вашей встрече с ней.

Возможно, разговор мог бы отвлечь его – потому что гроза только усиливалась. Валентайн улыбнулся скупо:

– Не думаю, что это интересный рассказ.

– Я никогда в жизни не видел шаровую молнию.

– Считайте, что вам повезло, друг мой!

– Как она выглядела?

Валентайн на миг прикрыл глаза, вспоминая.

– Мне тогда было восемь лет, – медленно начал он. – Я гостил у бабушки, и это были то ли пасхальные каникулы, то ли… Не помню, но что это случилось весной, я запомнил точно.

Я задержал дыхание. Мой друг так редко рассказывал о себе что-то личное, что я боялся спугнуть момент случайным словом или вздохом.