– Моя бабушка была из тех старух, которых боятся все окрестные дети. Она строго соблюдала правила безопасности. И в грозу всегда требовала закрывать окна. Я не понимал почему. Той весной случился настоящий ураган – наутро наша зеленая улочка недосчиталась трети деревьев, а там росли вполне крепкие дубы… – Уголки губ Валентайна дрогнули в улыбке.

Но новый раскат грома стер улыбку с его лица, превратив в мучительный оскал.

– Бабушка тогда на что-то отвлеклась, а мне было интересно, что происходит на улице и почему обязательно надо закрывать окна, когда нечем дышать… А я всегда отличался изрядным любопытством, вы же знаете меня…

Я кивнул. О да, я знал, и любопытство Валентайна уже не раз едва его не погубило.

– Конечно, я открыл окно. Залез на эдвардианское кресло, отодвинул задвижку… В лицо мне ударила грозовая прохлада, и я жадно вдыхал свежий воздух. У моей бабушки всегда стояла немного затхлая атмосфера в доме. Помню, как бабушка зашла в комнату и застыла, упершись руками в бока – намеревалась меня как следует отругать. Но вдруг в комнату влетела шаровая молния. Поверьте, друг мой, вы ни с чем ее не спутаете! Светящийся шар, сгусток чистого электричества, она вплыла в комнату и начала двигаться по ней. Траекторию ее движения невозможно было предсказать. Казалось, она не подчиняется никаким существующим законам! Ни физики, ни гравитации. Я застыл, где стоял, и бабушка моя тоже стояла не шевелясь, и только губы ее шевелились – шептала молитву. Я никогда не был особо набожным ребенком – мой дед-пастор с ранних лет часами заставлял меня торчать в церкви, а не играть с соседскими детьми. Но тогда и мне захотелось помолиться…

Молния осветила комнату, и я увидел, насколько бледным и измученным было его лицо.

– Мы не знали, что ждать от нее. Говорят, что они способны взрываться и сжигать предметы, и даже людей… Конечно, я вспомнил все эти разговоры, только когда она уже летала по нашей гостиной. И в какой-то момент она оказалась совсем близко к моему лицу. И… Дориан, вот тогда я понял, что сейчас умру. Видимо, это был момент между жизнью и смертью. Точка, в которой рано или поздно оказывается любой смертный человек.

Я нащупал его руку и крепко сжал. Ладонь его казалась ледяной. Валентайн повернулся на бок и посмотрел мне в глаза. В грозовых всполохах его белый глаз в окружении росчерка шрамов казался нечеловеческим.

– Шаровая молния зависла в воздухе передо мной, и я понял, что это конец. Губы онемели, я забыл все молитвы, которые знал. Мне казалось, что я ощущаю на себе чей-то потусторонний взгляд. А потом она бросилась на меня. Ударила меня в лицо. Ох, если вы когда-то испытывали на себе эксперименты нашего дорогого друга Сида Уоррена – я надеюсь, что нет! – то это и вполовину не так жутко, как ощущение чистого электричества, раздирающего тебя изнутри. Она прошла сквозь мою голову, вышла через затылок и… уплыла в окно. Гроза прекратилась, а я лишился чувств и пришел в себя только через пару суток. И первым, что увидел над собой, был коллоквиум священников-экзорцистов, норовивших изгнать из меня дьявола. Особенно когда я открыл глаза. Я уже был… – Он провел пальцами по шраму. – Такой. С тех пор мне кажется, что от меня откусили какую-то важную часть. Зато круг общения сразу расширился.

– Вы сразу поняли, что видите теперь мертвых?

– Нет, что вы. Я просто играл с детьми. Пока не имел глупость рассказать деду об одном таком ребенке, который искал маму. Дед покачал головой и привел меня на кладбище. Показал надгробный камень с именем моего приятеля. И участливо уточнил, не надо ли снова позвать его товарищей-экзорцистов. Вот тогда я и понял, что попал.

Я улыбнулся.

– Я рад, что это произошло.

– Что меня едва не убило молнией? – Валентайн так удивился, что даже перестал дрожать.

Гроза пошла на убыль. Грома уже почти не было слышно, да и всполохи за окном становились все реже. Только мерно барабанил по стеклу дождь.

– Что вы начали видеть призраков, и это в конце концов привело вас к встрече со мной, – ответил я. – Надеюсь, вы не жалеете.

Валентайн прикрыл глаза ладонью.

– Знаете, друг мой, если размышлять в таком ключе… Знай я, что шаровая молния позволит мне встретить такого человека, как вы, – я бы начал бегать за ней по комнате, вздумай она проигнорировать мое существование. Ни о чем не жалею.

– Я рад.

Он улыбнулся. Уже не через боль, заметил я, и предложил:

– Мне кажется, вам стоит попробовать поспать.

– Я же что-то хотел вам рассказать, – прикрыв глаза, пробормотал он. – Я пришел с какой-то мыслью, а теперь она улетучилась. Про этот дом… Придется завтра ее ловить.

– Обязательно поймаем, – заверил я.

Дождавшись, пока он задремлет – нервическим, болезненным сном, – я осторожно, чтобы не помешать, выбрался из постели и перебрался в кресло. Сон окончательно покинул меня.

Я рассеянно поднял со столика забытый Валентайном днем томик Китса и открыл его наугад.

«Уйти во тьму, угаснуть без остатка, не знать о том, чего не знаешь ты…»

Мысль, нервная и заполошная, как ночная бабочка, залетевшая на свет, мелькнула – и исчезла. Дом… Что-то связанное с домом, подумалось и мне, но я не мог зацепиться за мысль.

Я перечитывал «Оду соловью» под мерный шум дождя и постоянно возвращался глазами к строчкам. «Уйти во тьму, угаснуть без остатка».

Что-то они бередили в моей душе, хотя, быть может, то была лишь естественная боль за Джерома, человека, столь бесславно встретившего свой конец. Или же тревога перед завтрашним возвращением лорда Лейтона.

Строчки расплывались перед глазами, и я сам не заметил, как выронил книгу – с легким стуком она упала на ковер, мне показалось, что где-то вдали зазвенело стекло, – и марево сна окутало меня.

Глава 2
Убийство в усадьбе Мелроуз
Часть 2

Когда я проснулся, то обнаружил, что лежу в постели, аккуратно накрытый одеялом, а в комнате никого нет. Я уже начал думать, что ночной разговор мне приснился, как дверь отворилась и в спальню широким шагом вошел Валентайн. Вид у него был смурной.

– Дориан, поднимайтесь. Совестно вас будить, когда из-за меня вы не спали толком, но вернулся лорд Лейтон.

Я сел на кровати.

– Это не все новости, так ведь? – Я видел это по выражению его лица.

Валентайн покачал головой.

– Вчера ночью кабинет лорда Лейтона ограбили. И вот это точно сделал не призрак.

Я быстро оделся в сменную одежду – от вчерашней рубашки отчетливо пахло кровью, – и поспешил следом за Валентайном в коридор. Первый, на кого мы наткнулись, был призрак Джерома, методично пытающийся биться головой об стену, но раз за разом проходящий сквозь нее.

– Джером, позвольте вам помочь. – Валентайн просунул между его лбом и стеной руку. Он обладал уникальной способностью касаться призраков – теперь я больше понимал почему – и Джером с большим облегчением несколько раз стукнулся головой, после чего выпрямился и поправил шейный платок.

– Прошу простить за то, что застали меня в столь… непристойном виде, – чопорно проговорил он. – Минута слабости. Случается со всеми.

– Мы нисколько вас не осуждаем, – кивнул Валентайн. – Вы испытали серьезный стресс.

– Еще бы, – вздохнул дворецкий. – Вот так покидать рабочее место мне по статусу не положено. Да еще и допустить ограбление! Как я мог!

– Вы видели, что произошло? – Валентайн прислонился к стене.

Я заметил, что он выглядит усталым. Под глазами залегли тени, и улыбка, как всегда вежливая и очаровательная, смотрелась натянутой. Со стороны вряд ли это было заметно, но я знал Валентайна слишком хорошо.

Джером тем временем схватился за голову. Кажется, он все больше осознавал трагедию происходящего.

– Не видел! – тихо возопил он. – Потому что застрял в стене!

Я быстро огляделся и, убедившись, что никто из слуг не намеревается нас прервать, переспросил:

– В стене?

– Именно! В стене дома! – Джером опустил руки и взглянул на нас прозрачными растерянными глазами.

Его рассказ звучал довольно сбивчиво. Я понял, что Джером решил самостоятельно отправиться на поиски призрака леди и убедиться, что его здесь нет – или же найти, поговорить и настоятельно убедить оставить безобразия. Потому что нож в затылок – это чересчур. Однако никаких следов другого призрака он обнаружить не смог и ощутил невероятное одиночество при мысли о том, что никто не видит его, кроме нас.

– А ведь вы скоро покинете Мелроуз… И я задумался, а что, если после похорон я все-таки останусь привязанным к дому? Может же такое быть?

– Мой богатый опыт общения с призраками подсказывает мне, что все зависит от вас. – Валентайн улыбнулся краешком рта. – И от того, как сильно будет ваше желание присматривать за домом и семьей.

– Ох, я уже не уверен, что лорд Лейтон сохранит дом… Он был радостью хозяйки, ему-то и переступать порог, наверное, противно… Так о чем я говорил?

Одиночество, охватившее Джерома, было настолько сильным, что он осознал себя мертвым. Для каждого привидения есть точка невозврата, и с дворецким это произошло в момент прохождения сквозь стену. В которой он, вконец растерявшись, провел всю ночь и высвободился только утром, услышав голос лорда Лейтона и поднявшийся шум.

– Я и подумать не мог, что здесь настолько толстые стены. А казалось бы, должен знать все уголки, за столько-то лет. Нет, этот дом хранит намного больше секретов…

Мы с Валентайном переглянулись.

– Друг мой, вы говорили вчера…

– Потом, Дориан. – Валентайн прикрыл глаза. – Мне надо подумать. А пока нам стоит отправиться к лорду Лейтону и уничтожить все его надежды.

– Нам надо заняться организацией похорон Джерома, – напомнил я.

Валентайн прижал пальцы к виску и на мгновение замер.

– Ненавижу грозы, – пробормотал он. – Идемте, Дориан. Джером, проводите нас? Господа ради, только не ходите сквозь стены. Мы пока еще существа из плоти и крови, как бы ни хотел я сейчас быть бестелесной сущностью. Или шаровой молнией. Чем-то, у чего не болит голова.

Лорд Лейтон принял нас в гостиной.

Это был высокий немолодой человек с острым носом, острыми скулами и упрямым подбородком. В его внешности чувствовалась порода. Русые волосы, подбитые сединой, он зачесал назад, а усы и бородку подстриг по последней лондонской моде. В его облике чувствовалось, что так же тщательно, как и ко внешности, относится ко всем аспектам своей жизни. Скорее всего, его манеры, привычка чуть наклонять голову к плечу и идеально прямая спина делали его холодным и грозным противником для деловых компаньонов, но сейчас впечатление портил растерянный, слегка расфокусированный, взгляд.

– Прошу прощения, что принимаю вас в гостиной, господа, – привстав нам навстречу, сказал он.

Пожимая протянутую ладонь, я улыбнулся:

– Нет необходимости соблюдать формальности, сэр. Мы просто гробовщики.

– В первую очередь вы такие же дельцы, как и я, – чуть улыбнулся лорд Лейтон. – Лучшие в своей сфере, поверьте, я многое разузнал о вас, когда искал помощи. Я благодарен вам, что вы приехали, хоть сейчас и не самое подходящее время… Впрочем, будь оно иным, вы бы и не понадобились… Присядьте, пожалуйста…

Я опустился на диван, сочувственно глядя на лорда Лейтона.

– Сэр, я боюсь, что должен вас разочаровать. То, ради чего вы пригласили нас… Ее здесь нет.

Я взглянул в лицо лорда Лейтона, и мне тут же захотелось зашить себе рот. Предполагалось, что в нашем дуэте с Валентайном я более чуткий и тактичный человек, которого можно допускать до разговора с горюющим вдовцом. Но события последних суток так измотали меня, что не осталось сил для того, чтобы ходить вокруг да около, не переходя к сути. И вот результат – мои слова ранили его.

– О, – сказал он, наконец разбивая тишину. – Вот как.