Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох (страница 9)
Положение женщин в нашем обществе, к моему величайшему сожалению, весьма скованное. Если они принадлежат к среднему классу или высшему обществу, они вынуждены взрослеть под строгим присмотром гувернанток, тетушек и заботливых матерей, а потом непременно выйти замуж и составить выгодную партию. Зачастую эта партия была выгодна кому угодно, кроме самих девушек. И нам, гробовщикам, часто приходится закапывать их в землю, потворствуя неудержимому желанию побега. Они сгорали, как стройные юные деревца, не перенесшие удара молнии. Однако были и другие – сильные, упрямые, стойкие. Одни смирялись с навязанным замужеством так же, как со слишком тугими корсетами, которые диктовала бесчувственная мода. Другие старались взять все от не слишком выигрышного жизненного расклада. Побеждали те, кто последним надевал траурный наряд.
Я видел перед собой женщину в возрасте, но с ясным умом, сильными, волевыми чертами лица и прямой спиной. Сухопарую фигуру плотно обнимал черный креп, брошь из черного гагата скрепляла высокий кружевной воротник – она заранее подготовилась к трауру и выглядела безупречно.
Но после ее слов я понял, что ее прямая спина и решительный вид вовсе не для того, чтобы пережить вдовье горе – а для того, чтобы защитить себя.
Глядя на то, как она промакивает уголок искусно подкрашенного глаза и украдкой посматривает на дверь, я опечалился.
Помимо мужа, в жизни женщины в нашем обществе присутствуют другие мужчины. Например, взрослые сыновья. Или племянники. Все они поднимаются по социальной лестнице намного быстрее и легче, у них нет кандалов, сдерживающих их, и они могут позволить себе жить той жизнью, которой хотят. Это звучало бы прекрасно, вот только многие из них имели склонность считать, что той же жизнью должны жить все остальные.
Когда женщина становится вдовой, она обретает свободу.
Но как есть любители забавы ради подрезать крылья певчим птицам, так есть и те, кто ради собственного мелочного удовлетворения готов отнять небольшую каплю свободы у и без того несчастной женщины.
Я решительно поднялся на ноги.
– Миссис Эдвардс, – со всей возможной вежливостью сказал я. – Разрешите проводить вас в комнату для особенных клиентов. Там вы сможете насладиться чаем, пока мы с коллегой подготовим все необходимые бумаги.
Вдова с достоинством – но, пожалуй, чересчур поспешно, – поднялась со стула для гостей и последовала за мной.
Никакой комнаты для особенных клиентов у нас, конечно, не было – я привел миссис Эдвардс в нашу небольшую комнату отдыха. Чаще всего здесь Валентайн совершенствовал свои навыки превращения чая в яд. А иногда я уходил сюда с книжкой в те ужасные дни, когда шум вокруг становился невыносимым, и даже привычный стук молотка или клавиш печатной машинки доводили до исступления. Даже если чуткий слух сопровождающего миссис Эдвардс мог уловить происходящее в конторе, сквозь дубовую дверь до него вряд ли бы что-то долетело.
– Здесь вы можете говорить спокойно.
Миссис Эдвардс опустилась на подержанный диванчик и вздохнула.
– Всегда приятно иметь дело с умными молодыми людьми. – Ее взгляд оценивающе скользнул по мне. – Вы женаты?
От столь неожиданного вопроса я вздрогнул.
– Н-нет.
– Помолвлены? – Ее властный голос превращал светскую беседу в допрос.
– Нет, и не собираюсь, – вспыхнул я. – К чему эти вопросы?
– Мне спокойнее знать, что я разговариваю с человеком, который не отравит чью-то жизнь. – Она поджала губы.
Я глубоко вздохнул, возвращая себе профессиональное спокойствие.
– Для человека моей профессии брак – редкость, молодые девушки сторонятся нашего мрачного образа жизни.
Вдова усмехнулась.
– Всякое в жизни бывает. Итак. Я пришла к вам, потому что вас рекомендовала мне знакомая. Она говорит, что вы можете устроить похороны по высшему разряду. С катафалком, процессией плакальщиков? Чтобы весь город видел, что бедного Уильяма Эдварда, эсквайра, провожают в последний путь до фамильного склепа?
– Мы можем это устроить. Это, конечно, будет стоить недешево…
– Деньги не важны! – отрезала она. – Мне важно, чтобы все было идеально.
Я услышал, как ее голос дрогнул.
Дверь приоткрылась, и Валентайн проскользнул внутрь.
– Молодой человек приятной наружности дежурит у входа, – легкомысленно сказал он. – Если вы вдруг об этом переживали.
– Валентайн, миссис Эдвард просит похороны по высшему разряду, – перебил его я. – Плакальщики Уикса свободны через два дня?
– Посмотрю в расписании. У вашего мужа были какие-то предпочтения?
– Да, но я не собираюсь их исполнять! – гневно сверкнули ее глаза.
– Почему? – вкрадчиво спросил Валентайн.
Мне показалось, что я знал ответ раньше, чем она его произнесла.
– Египет! – Ее губы презрительно скривились. – Он был одержим этой новой модой на саркофаги и мумии! Неудивительно, что Господь отвернулся от него и он подхватил лихорадку.
– На самом деле мы можем устроить и захоронение в египетских традициях, – пробормотал Валентайн, листая записную книжку. – У нас, знаете ли, были такие запросы…
– Нет! – воскликнула миссис Эдвард. – Все должно быть идеально! Так, чтобы никто не посмел заподозрить меня…
Ее голос сорвался.
– Заподозрить меня…
Вся ее строгость и сдержанность были не более чем хрупкой оболочкой, тонкой скорлупой, под которой билось живое страдающее сердце.
По ее сухой щеке покатилась слеза, и это было настоящее горе.
– Почему все должно быть идеально? – тихо и очень серьезно спросил Валентайн.
– Потому что иначе… Иначе я действительно потеряю все, – еле слышно призналась она.
Я заварил чай и капнул бренди прямо в заварку. Миссис Эдвард потребовалось сделать несколько глотков, прежде чем она смогла заговорить.
– После смерти Уильяма всем в доме намеревается заправлять его племянник. Он и без того последние пару лет управлял его фирмой, так что это предсказуемо. Однако Рональд… Он жадный человек. Ему всегда и всего мало. Бедный Уильям так пекся о нем, заменил ему отца…
– А родители Рональда?
– Разбились на скачках несколько лет назад, когда Рональд был еще юным. Своих детей Господь нам не послал, и Уильям принялся растрачивать любовь на неблагодарного мальчишку! – Миссис Эдвардс шмыгнула носом и сделала еще глоток из чашки. – А теперь Рональд хочет прибрать к рукам все в его доме.
– Но вы – вдова Уильяма. – Валентайн склонил голову к плечу. – Он не может вас тронуть.
– Да. – Миссис Эдвардс вскинула голову, встречаясь с ним взглядом. – Пока я несу траур, я могу распоряжаться своей вдовьей долей так, как мне хочется. Вот только Рональд, кажется, убежден, что мой траур не искренен. Он шпионит за мной, следует за мной везде – мне пришлось устроить безобразнейшую истерику в дилижансе, лишь бы только он отпустил меня сюда одну, а теперь он подслушивает под дверью! Я не удивлюсь, если он строит планы обвинить меня в смерти Уильяма!
– Вы думаете, что Рональд не станет вас содержать? – осторожно спросил я, давясь своей извечной верой в людей.
Миссис Эдвардс криво усмехнулась.
– Он скорее съест на завтрак свой шейный платок. Он меня ненавидит, я всегда была помехой на его пути к деньгам и вниманию Уильяма. Он даже пытался изобразить интерес к Египту, представляете? Такой жалкий тип. Его едва не вывернуло наизнанку при виде мумии.
Валентайн тихо хмыкнул.
– Вижу, ваш Рональд тот еще тип…
– Вот поэтому мне нужны идеальные похороны. Помпезные, торжественные, безутешные. Пусть траурная процессия попадет на первую полосу «Дэйли Телеграф»! Пусть в каждом салоне обсуждают трагическую кончину Уильяма Эдварда и безутешное горе его вдовы… Положение Рональда сейчас довольно шатко, не многие старые компаньоны Уильяма готовы принять его как преемника. Они воспринимали его как мальчика на побегушках. Под давлением общественного мнения Рональд должен будет понять, что меньшая из потерь – отстать от меня.
– И дать вам свободу? – с глубоким пониманием в голосе спросил Валентайн.
Миссис Эдвард сдержанно кивнула.
Я присел рядом с ней на одно колено.
– А чем вы займетесь, получив свою свободу?
Она посмотрела на меня сверху вниз, ее взгляд на мгновение затуманился.
– О, я открою больницу. – Ее голос смягчился. – Лечебницу для женщин, которые не могут завести детей. Вам, наверное, не понять этого, молодые люди. Как больно осознавать, что Господь отвернулся от тебя. Что ты не в состоянии совершить то, ради чего пришла в этот бренный мир.
Я промолчал. Мог ли я понять ее страдания? Я не был уверен. Но я чувствовал, как она несчастна, мое сердце отзывалось на ее боль, и я осторожно сжал ее руку в своей, утешая.
– Я вступила в переписку с докторами со всей Европы. Некоторые из них готовы пробовать лечить девушек, пока они еще совсем юны. Искать причину. Помогать стать матерями… Но для этого нужны средства. Я хочу вложить все, что имею, в этот проект…
Ее голос затих.
В комнате воцарилась тишина.
Нарушил ее деловой, собранный голос Валентайна.
– Катафалк, запряженный четверкой черных коней. Две кареты для вас и прочих безутешных родственников… Ммм, еще по четверке лошадей в каждую. Бархатные покрывала для гроба и катафалка обязательны, за этим съезжу к Джонсу… Кстати, советую вам приобрести новое платье в нашем ателье, я вышлю вам каталог на дом. Для гроба советую вяз и дуб, более дешевая древесина менее долговечна…
Миссис Эдвардс кивнула.
– Все, что считаете нужным.
– Понадобится много бархата, перьев, латунные ручки на гроб… И носильщики, кучера, плакальщики… И могильщики. Какое у вас кладбище?
– У нас фамильный склеп на Хайгейтском кладбище.
– Вам понадобится надгробие. Я все устрою. – Валентайн решительно захлопнул записную книжку.
Скоро формальности были улажены. Миссис Эдвардс, снова превратившись в убитую горем вдову, покинула нашу обитель скорби под пристальным взглядом молодого человека с порочным лицом азартного игрока.