Ольга Липницкая: Никитич. Тайна похотливого привидения

Пролог

Танька Милюхина весело шагала вдоль деревенского поля.

Смеркалось. Солнце уже закатилось за горизонт, но небо еще оставалось серым, а воздух был приятно-прохладным.

Пахло свежей травой, влажной землей и дымком от костров: где-то жгли старую листву.

Весна в этом году была ранняя. Снег давно уже сошел, почки на деревьях уже лопались, уступив место нежной зеленой листве.

Хозяйки начали выставлять на крыльцо рассаду, а самые спорые даже парники засеяли. Кто-то уже и землю проборонил под посадки.

Только Таньке обо всем этом думать не хотелось! Молодая, красивая, в легкой красной куртке и сапогах на босу ногу, она бодро вышагивала от речки!

В своих мечтах Танька была, если не королевой красоты, то супермоделью уж точно. Ну или хотя бы актрисой. Можно даже сериальной. Хотя лучше, конечно, примой! Чтобы “Оскара”! Или “Золотую пальмовую ветвь”!

А Танька бы стояла на сцене у микрофона, утирала бы слезы шелковым платочком и говорила бы что-то вроде: “Иногда мне кажется, что меня недооценивают! Но не сегодня!”

Так ей эти мечты понравились, что девчонка аж рассмеялась в голос, запрыгнула на крупный камень, отколовшийся от ворот старой церкви, раскинула руки, обернулась, словно на сцене…

Вдруг вдалеке каркнула ворона!

Танька резко обернулась, посмотрела на церковь… Развалины, как развалины… Темное, заброшенное здание величественно вздымалось к небесам, пропарывая те острым шпилем. Церковь глядела на бренный мир темными глазницами выбитых окон. Облетевшая штукатурка обнажала широкие трещины на стенах, облезший купол жутковато блестел в последних отсветах солнца… Что-то зашебуршало в камнях. Должно быть, мышь…

– Фу! Жуть жуткая! – фыркнула Танька.

Она себя представляла, конечно, артисткой романтического плана.

Никак не хоррора!

Поежилась, отвернулась, спрыгнула на землю и…

Вдруг почувствовала сладковатый аромат. Вроде как карамелька, но явно с аптечным привкусом. Деревенская девчушка повела носом, вдохнула поглубже, принюхиваясь, оглянулась, всматриваясь в траву. Нет, ничего такого не цвело. И вообще тут ничего не цвело! Только жабы вот прыгают. Прыг-скок! Прыг-скок! Ох, какие же они смешные, эти жабы! Прыг-скок!

Танька сама не заметила, как захохотала в голос! До слез! До колик в животе! Реальность вокруг нее стала какой-то мягкой, маслянистой, расплывчатой!

Танька и сама попробовала прыгнуть! Прыг-скок! Потеряла равновесие, присела, встала, неловко выпятив попу…

И тут она почувствовала, что кто-то легонько шлепнул ее пониже спины!

– Ой! – игриво хохотнула Танька.

До чего же это все было смешно!

Она резко обернулась, чтобы посмотреть на этого шутника и…

Перед ней стояла расплывчатая, теряющая свои очертания темная тень… Она словно висела в воздухе. Покачивалась, будто трепетала на ветру…

Танька прищурилась, замерла. Это же столб от ворот? Да? Когда луна восходит, то, наверное, от него именно такая тень…

Когда луна восходит.

А на небе луны еще не было…

Все Танькино веселье моментально улетучилось, по телу пробежала волна холодного ужаса. Она широко распахнула глаза, только вот сфокусироваться никак не могла! Реальность упорно ускользала от нее.

Но когда черная расплывчатая фигура подняла руку и потянулась вперед, Танька абсолютно точно поняла, что тянутся не от нее, тянутся к ней!

– А-а-а-а! – огласил всю деревню душераздирающий визг. – Привидение!

Глава 1

Никитич очень не любил пробки!

Именно поэтому выехать из деревни в город надо было, пока городские лентяи еще дрыхнут! Семь часов – это уже поздно! Встать надо в пять, выехать в полшестого!

План давно был продуман и идеально отработан!

Встать раньше всех.

Выпить кофе, пока никто не орет.

Выехать, пока Москва окончательно не проснулась.

Все четко, ясно и безупречно! В теории…

А на практике?

– Где мой ботинок? – спрашивал Никитич сам себя, крутясь по прихожей.

Заглянул под скамейку! Нет.

Открыл шкаф, посмотрел внутри. Нет.

Подумал, закинул голову, ощупал полку для шапок… Блин! Тоже нет!

Растерянный Никитич угрюмо стоял посреди прихожей, осматривая коварное пространство.

Рядом, на специально выделенной тумбе, сидела помесь рыси и мейн-куна, которую вся деревня звала Майор, и лишь для Никитича это был Рыжий.

Соколовский замер. Внимательно посмотрел на кота. Ему показалось, или тот презрительно скривился?

– Ну? Что смотришь? Выкладывай давай!

Кот нервно дернул хвостом.

Ага!

Внутри Соколовского все ликовало! Чутье сыщика и в этот раз его не подвело!

– Где мой ботинок?! – прошипел майор, наклонившись так, чтобы смотреть глаза в глаза коту.

Рыжий не ответил. Лишь развернулся и, демонстративно задрав хвост, ушел вглубь дома.

– Вот зараза! – выругался майор, решив, что ботинок заиграл именно кот.

Однако…

Махина из мышц и когтей бесшумно проследовала к детской и аккуратно открыла дверь легким нажатием лапы.

Рыжий сел на пороге и высокомерно обернулся на майора. Мол: “Иди!”

Никитич вздохнул, почти умоляюще посмотрел на кота, но тот был непреклонен. “Сам, сам… Сам сделал, сам иди и ботинок забирай!” – словно говорил его взгляд.

Соколовский стиснул зубы, чуть шире открыл дверь, медленно, на цыпочках шагнул внутрь!

– Пи-и-и-п! – тут же раздалось у него из под правой ногой.

Майор отпрыгнул.

– Уй-ё-ё-ё-ё! – этот звук издал уже он сам.

Под пяткой были острые пластмассовые кубики.

– Так, Соколовский, замри! – скомандовал он сам себе. – Мало что ли ты минных полей прошел?

Выдохнул, сконцентрировался…

Шаг, еще один! Аккуратно отодвинул танк, плюшевого медведя, игрушечное пианино…

Вот! Есть! Попался!

Ботинок стоял на платформе с прикрученными колесиками. Он был доверху нагружен странными предметами. В некоторых угадывались резиновые фигурки животных, некоторые точно были кубиками, но выполняли, судя по расположению, очень важную роль… Его левый ботинок явно был грузовиком!

– Хорошо, хоть не корабликом, – проворчал майор, вытряхивая игрушки.

Вылетел из комнаты в два прыжка, выдохнул…

– Фу! – утер лоб. – Дай пять! – обернулся к коту.

Тот лишь коротко мявкнул. И не укусил Соколовского, когда тот коротко погладил его между ушей. Никому кроме Никитича, кстати, подобных вольностей не позволялось…

Как только за майором закрылась дверь, в доме наступило другое утро. Тихо скрипнула дверь первой гостевой. Дарья Сергеевна тихо вышла из своей спальни, посмотрела в окно на отъезжающий внедорожник и коротко кивнула сама себе.

Теперь настало ее время. В ближайший час – она тут главная.

Глава 2

Самым важным Дарья Сергеевна считала, конечно, завтрак! Из всех приемов пищи… Да-да… Именно он.

Максимум углеводов и белок! Все по науке. И по канонам французской кулинарии. Сегодня в планах у домоправительницы были блинчики с творогом. А правильные блинчики должны быть только на парном молоке! И если вы думаете, что это сложно, значит, вы не знакомы с Дарьей Сергеевной Дашковой – ударение строго на первую “а”!

Она подхватила бидон и вышла из дома. На плечах у нее был элегантный серый кардиган из джерси. Он приятно прилегал к коже, мягко согревал и отлично сочетался с ярко-розовыми калошами из вспененного полиуретана.

Молочница жила недалеко – всего делов-то, улицу насквозь пройти.

Но Дарья Сергеевна поджала губы, недовольно фыркнула и свернула к огородам.

Так не нужно было идти мимо строящегося дома Михайловских.

Парнишка тот, что с Никитичем за кошками ездил, Евген, как-то странно себя повел после знакомства с домом Соколовских.

Долго ходил по Москве бледный и тихий, а в конце концов, напросился охранником на объект! С точки зрения карьеры, это был провал! Но с точки зрения Евгена…

Он каждое утро встречал Дарью Сергеевну сияющей улыбкой. Мог поприветствовать ее взмахом руки, а мог даже собрать ей букет полевых цветов!

Дарья Сергеевна злилась!

Что за шоу курам на смех?

Смеялись, впрочем, не куры. Тихо хихикала вся деревня, но не над ухаживаниями, а над нежеланием няни Соколовских замечать очевидное.

– Ну сколько можно? Это несерьезно! – жаловалась она Марийке. – Я – взрослая женщина! А он – молодой паренек, который непонятно что себе думает! – в ее голосе звучала искренняя обида и возмущение.

– Да не такой уж и молодой, – вскидывала брови Марийка. – Андрей говорил, тридцать два ему что ли…

Но на подобные фразы Дарья Сергеевна реагировала настолько бурным молчанием, что Марийка старалась эти темы не трогать!

Так и ходила няня Соколовских за молоком, каждый день меняя маршрут.

– Мань! – крикнула она через забор деревенской молочнице. – Мань, подоила уже?

– Конечно, Даш, – выбежала из коровника женщина. – Давай бидон!

Жила Дарья Сергеевна в деревне уже почти год. И, надо сказать, отлично жила. Несмотря на свой характер и внешнюю холодность, даже обросла знакомицами, некоторых из которых вполне могла назвать подругами.

Как вот молочницу Марию, которую, конечно, все звали Маней…

– Держи! – протянула бидон деревенская женщина. – Это с-под Ночки, можно не кипятить!

– Спасибо, дорогая, – кивнула няня, принимая ношу. – Творог будет, на меня оставь.

– А? – словно задумалась молочница. – Ладно… – резко кивнула.

Как-то странно Маня разговаривала. Вроде как думала о другом. Не о молоке и не о твороге.

– Ты чего? – удивленно вскинула бровь Дарья Сергеевна. – Случилось что?

– А ты разве не слыхала? – округлила глаза нянина подружка, стиснув на своей груди платок. – Давеча Танька из церквы больная прибежала! Рыдала и смеялась одновременно! Мать еёйная валерьянкой отпаивала, пока хоть слово добиться смогла, – молочница понизила голос до заговорщического шепота. – Так Танька выдала, что видала в старой церкви ПРИВИДЕНИЕ! – на этой фразе Манька благоговейно перекрестилась.

.

Глава 3

– Вешать на пояс куриную лапку, чтобы отпугивать привидений! Ты представляешь? – округлив глаза, рассказывала Марийке Дарья Сергеевна. – И этому школьная учительница учит детей! – до болезненного румянца возмущалась она. – Она же обязана просвещать! А она…

Галя Кошкина, любимица Дарьи Сергеевны, да и всей деревни, шепотом спросила у няни амулет… Их в школе научили… Дарья Сергеевна чуть не задохнулась от возмущения. Сейчас пересказывала Марийке эту историю так, словно собиралась подавать рапорт в министерство здравоохранения!

Та же, кого, благодаря фармацевтическому образованию, на полном серьезе считали деревенской ведьмой, хохотала до икоты…

– О боже, – утирая слезы, выступившие от смеха, простонала Марийка.

– Тебе смешно! А Галочка на полном серьезе к тебе за советом шла! – расстроенно качала головой Дарья Сергеевна.

– Ну и пришла бы! – улыбнулась Мария. – Чего ты ее остановила? – обмахивая себя ладонями, пыталась вздохнуть знахарка. – Я бы ей какого-нибудь чертополоха со зверобоем бы выдала! – Марийка опять прыснула со смеху. – Оберегом! Спасли бы пару куриц! – Марийка уже почти успокоилась, но ее необъятная грудь все еще вздрагивала. – Пойду и правда амулетов наделаю, – хитро улыбнулась она, – хуже от сухоцветов в кармашке не будет.

– Мария, да это же дурдом какой-то! – округляла глаза Дарья Сергеевна Дашкова. – Это же какое-то средневековье! – ее губы возмущенно дрожали. – Надо Кире сказать, пусть кур и кроликов стережет понадежней! А то полезут… – няня беззвучно выругалась. – За лапками.

– О да! – широко улыбнулась Мария. – Надо. Еще Ленке Чибис рассказать надо.

– О! Ну уж в ее-то курятник не полезут, – поджала губы Дарья Сергеевна. – У нее там двухконтурная охрана по периметру дома.