– Как я могу успокоиться, если мои родственнички поступают со мной, как гады? А? Что за сердце хватаешься? Разжалобить меня хочешь? Ага! Сейчас! За что вы все меня ненавидите? Что я вам сделала плохого? Отец и родная сестра даже не вспоминают обо мне! Братья гонят из дома! А ты вцепилась в свою халупу, как будто это дворец какой-то! Любке ты его отписала? Думаешь, она будет благодарна за этот сарай? Да плевать ей на тебя с большой колокольни. Она, как только получит аттестат, сразу же махнёт хвостом и свинтит в город. А ты загнёшься тут одна вместе со своим вонючим домом!

Шура запыхалась и замолчала, чтобы перевести дыхание. А потом снова сорвалась на крик:

– Я пожалела тебя, поэтому и предложила переехать ко мне. Только ты, вместо благодарности, воткнула мне нож в спину. Подумай сама, хорошо ты поступаешь с родной внучкой? Кому ты ещё нужна, скажи? Любке? Ага! Как же! А я бы за тобой ухаживала! Жила бы ты спокойно, как у Христа за пазухой! Что, думаешь, я слишком дорого за это запросила? Так извини, у меня другого выхода нет. И вообще, я не Андрей, я тебя не выгоняю. Наоборот, хочу предложить лучшие условия. А ты как собака на сене, сама не гам и другим не дам!

– Шура, опомнись! – проговорила Анфиса. – Что такое ты говоришь?

– Что слышишь! – выкрикнула Шура. – Как там мать тебе говорила? Помрёшь, приходи, мы тебя похороним? Так вот! Ко мне можешь не приходить. Я палец о палец не ударю, чтобы хоть как-то тебе помочь. И на похороны твои не приду! Была у тебя внучка Шура, а теперь её нет! Но ничего! Вы меня ещё узнаете! Пропадите вы все пропадом! Ух, как я вас всех ненавижу!

Она толкнула стол, чтобы выйти, и тарелка с печеньем соскользнула на пол, разлетевшись на осколки. Шура наступила на хрустнувшее под ногой печенье, вдавила его в пол и ушла, бросив на Анфису тяжёлый, злобный взгляд.

Старушка вздохнула и скорбно сложила руки на коленях, тихо проговорив вслед ушедшей внучке:

– Ох, Шура, Шура… Как ты сама будешь жить, я не знаю. А вот, кто будет рядом с тобой, горькими слезами умоется. Спаси и сохрани, Господи, от неё всех добрых людей…

***

– Ах ты, зараза! – скривившись от отвращения, Гусев достал платок из кармана и принялся вытирать лицо.

Но когда Люба повернулась, чтобы уйти, схватил её за шею и удержал, впиваясь ногтями в нежную кожу девочки: – Бесстыжая… Да я тебя за это размажу… Нахалка малолетняя… Готовься! Завтра же вылетишь отсюда! Пошла вон!

Директор толкнул Любу с такой силой, что она с трудом удержалась на ногах. А едва девочка скрылась за дверью, вернулся к своему столу и протянул руку к телефону. Но потом помедлил. Нельзя разговаривать с начальством в таком состоянии. Надо немного успокоиться. Но ведь какая дрянь эта Кошкина. Недаром Анжелочка так сильно её ненавидит. Вот дочка у него – золото. Вся в отца. А красивая какая… Летом обязательно нужно свозить её на море, пусть отдохнёт от учёбы и экзаменов.

Мысли о дочери помогли Гусеву расслабиться, и он всё-таки набрал знакомый номер:

– Маргарита Наумовна?! Здравствуйте! Вас беспокоит Гусев Лев Валерьянович. Да-да! Узнали? Мне очень, очень приятно! Маргарита Наумовна, я хочу посоветоваться с вами по поводу одной девочки. Да, ученица нашей школы. Её зовут Любовь Кошкина. Понимаете, в чём дело, девочка находится в том возрасте, который принято считать очень ранимым. Она подросток и сейчас осталась без надзора взрослых. Мать девочки давно умерла, отец, насколько я понимаю, бросил свою семью. Люба сейчас живёт с престарелой бабушкой, которая тоже нуждается в серьёзном уходе. Она просто не в состоянии следить за своей внучкой. И меня это очень беспокоит. В последнее время у Любы очень много пропусков и учителя жалуются, что она серьёзно отстала от программы. Давайте поможем Любе вместе. Потом она сама скажет нам спасибо.

Гусев замолчал, внимательно слушая, что говорит ему начальство. Потом закивал головой, как будто Маргарита Наумовна могла его видеть:

– Да-да, у меня тоже есть дочь одного с Любой возраста, и я прекрасно знаю, о чём говорю. Девочки – подруги и у меня просто сердце кровью обливается, когда я вижу несчастную, вечно голодную Любу. Я бы ни за что не стал беспокоить вас, но мне очень жаль эту семью. Мы можем посодействовать в том, чтобы до совершеннолетия Люба обучалась в каком-нибудь интернате? А бабушку можно определить в дом престарелых и инвалидов. Поверьте, так будет лучше для всех. Мы ведь с вами знаем, что такое наркомания, пьянство и детская половая распущенность. Стыдно говорить об этом, но я уже не раз замечал, как от Любы пахнет алкоголем. Понимаете, что происходит? Девочка, вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, выпивает и проводит время на улице неизвестно с кем. Последствия всего этого вполне очевидны: ранняя беременность, употребление запрещённых веществ, тюрьма. Я ни за что себе не прощу, если мы не убережём Любу от этой беды. Девочка такая хорошая, добрая, отзывчивая, и очень наивная. Пожалуйста, Маргарита Наумова, примите все меры, какие только можно. Назначьте проверку, посмотрите, в каких условиях проживает девочка. Мы в школе тоже проведём комиссию, составим все необходимые акты и документы.

Гусев снова стал внимательно слушать, потом опять закивал и расплылся в довольной улыбке:

– Конечно-конечно, я всё вам передам. Спасибо, Маргарита Наумовна. Я нисколько не сомневался в вашей доброте. Да-да, и вам всего доброго. Буду ждать вашего решения…

Положив трубку, Гусев тихонько рассмеялся и потёр руки:

– Ну, вот и всё, Кошкина. Вот и всё, маленькая зараза. Теперь плюйся, змеюка, сколько хочешь… А я посмотрю. И ой-ой, как посмеюсь над тобой… Вместе с Анжелой.

***

Люба вернулась в класс и села на своё место. Катя, поняв по лицу, что в кабинете директора произошло что-то очень неприятное, тут же наклонилась к ней:

– Зачем Лев тебя вызывал?

Губы Любаши дрогнули:

– Кать, я всю жизнь буду ненавидеть таких как он и Владлен.

– Какой Владлен? – не поняла Катя.

– Не важно… Просто ещё одна гадина…

– Кошкина! Выгоню!

Резкий окрик учительницы заставил Любашу замолчать. Она открыла учебник и уже не поднимала глаз до самого конца урока. Но думала она совсем не над темой, которую изучал весь класс. Она не знала, как ей спастись от новой напасти.

Может быть, поехать в город и попытаться разыскать Стаса? Он друг её отца и должен ей помочь. Хотя… Во время их той встречи он вполне чётко дал понять, что не собирается постоянно опекать её. Люба хорошо запомнила его слова:

– Видеться больше с тобой мы не будем. Тем более что мы теперь в расчёте. Всё, бывай, Люба-Любовь…

Нет, к Стасу она не поедет. Надо придумать что-то другое. Но что?! Эх, была бы тут Соня… Люба подавила тяжёлый вздох и вдруг вздрогнула: а Шура! Есть же ещё Шура! Она обязательно ей поможет. Любаша чуть не засмеялась. Ну конечно! Надо просто поговорить с Шурой и тогда всё решится.

***

Шура вернулась домой, красная от злости и сразу же наткнулась на Андрея, который, лёжа на диване, курил и потягивал пиво.

– Где ты шлялась?! – спросил он у сестры. – Дома шаром покати, в холодильнике мышь повесилась! Жрать нечего, а ты ходишь где-то.

– Пиво купил? – нахмурилась Шура. – Мог бы и продуктов купить. Или ты думал, что я тебя за свой счёт кормить буду? Обойдёшься! И не кури здесь! Фу, провонял всё вокруг! Тошнит даже…

Андрей взял бутылку с недопитым пивом и, подняв её, перевернул, выливая пенистый напиток прямо на пол:

– А мне нравится, – усмехнулся он. – И запомни, сестрёнка. Я всегда отношусь к людям точно так, как они относятся ко мне. Пока ты фыркаешь и ничего не делаешь для меня, можешь не ждать чего-то хорошего. Я сказал, ты услышала.

Шура презрительно взглянула на брата и вышла из комнаты, даже не подумав вытереть растёкшуюся по полу лужу.

***

Любаша прибежала домой и увидела, как бабушка собирает с пола осколки разбитой тарелки.

– Ой, ба! Ты не поранилась? Присядь, я сама всё уберу!

Анфиса покорно села на стул. Но Люба, бросив на неё внимательный взгляд, заметила, что с бабушкой что-то не так.

– Бабуль, ты плохо себя чувствуешь? – забеспокоилась она.

– Нет-нет, всё в порядке, – ответила ей Анфиса, – просто приходила Шура…

– Да? – расстроилась Люба. – Как жаль, что я её не застала. Мне очень нужно с ней поговорить. А зачем она приходила?

– Сказала, что приехал Андрей.

– Ой, так это же хорошо! – обрадовалась Люба. – Бабушка, директор школы сказал, что отдаст меня в детский дом, потому что я живу с тобой, а ты уже старенькая. Я не знаю, почему нам нельзя жить только вдвоём, но он так сказал и теперь к нам кто-то должен приехать с проверкой. Я хочу поговорить с Шурой, пусть она скажет, что тоже живёт с нами. Андрей все подтвердит. Тогда нас все оставят в покое.

– Ох, Люба… Боюсь, что Шура может нам отказать, – вздохнула Анфиса и рассказала, зачем к ней приходила старшая внучка.

Выслушав бабушку, Любаша задумалась, а потом сказала:

– Я всё-таки съезжу к ней и поговорю, – решила она.

***

К удивлению Анфисы не только Шура, но и Андрей встретили младшую сестру с радостью и обещали помочь ей.

– Ну ладно, Шура, – задумчиво сказала старушка. – Она надеется, что я для неё продам свой дом. Если она поможет тебе, я так и сделаю. А вот Андрей меня удивил. Не ожидала я, честное слово не ожидала.

– Бабушка, видишь, как хорошо всё складывается, – обняла её Любаша. – Мы скажем комиссии, что я живу в Заре, а за тобой просто присматриваю вместе с сестрой.

– Думаешь, они поверят? – с сомнением покачала головой Анфиса.

– А как же! – улыбнулась девочка. – Да не переживай ты так, ба! Всё будет хорошо!

***

Комиссия приехала без предупреждения и, осмотрев бедное, но чистое жилище Анфисы, потребовала, чтобы девочка показала им свой дом в Заре.

– Хорошо, – согласилась Люба и села в машину с двумя женщинами и водителем. Остальные представители опеки заняли места в другой машине.

До Зари они доехали очень быстро, и Люба гостеприимно распахнула дверь в дом, приглашая своих строгих гостей войти. Но три женщины и двое мужчин остановились на пороге, сморщив носы от невероятной вони. Всюду было грязно, натоптано и накурено. Пьяный Андрей лежал на диване перед телевизором, а Шура, стоя над ним, кричала, что он ведёт себя как свинья.

– Я только утром навела всюду порядок! – ругалась на брата Шура. – Любка должна приехать, не знаешь, что ли? Когда ты успел всё это натворить? Я же только на пять минут вышла в магазин!!!

– Это и есть ваш дом и благополучные брат и сестра? – спросила Любу главная из приезжих.

– Да, – пробормотала Люба, чувствуя, как заливается краской стыда.

– Мне все ясно, товарищи, – проговорила женщина и направилась к выходу. Остальные потянулись за ней, не обращая внимания на выбежавшую вслед за ними Шуру.

***

Узнав о дне заседания комиссии, Гусев довольно потёр руки. Он заранее подготовил речь и выступил с ней перед всеми участниками, с особенным торжеством поглядывая на Любу. Учителя все как один поддержали директора, боясь его гнева, и Люба поняла, что участь её решена.

– Уважаемые члены комиссии, по заключению, которое мы получили… – начала заключительную речь Маргарита Наумовна, поднявшись со своего места, но остановилась на полуслове, увидев, как скрипнувшая дверь отворилась и на пороге появился незнакомый мужчина.

– Простите, вы кто? – спросила его председатель комиссии.

– Я отец Любы, – ответил тот. – И имею право присутствовать на этом заседании.

– Ой, папочка! – ахнула девочка и бросилась в объятия своего отца.

Глава 11

– Иди, дочка, подожди меня в коридоре, пока мы тут кое-что обсудим с этими товарищами, – Алексей мягко подтолкнул Любашу к двери, а когда она вышла, выглянул вслед за ней в коридор и позвал кого-то: – Георгий Васильевич, уделите нам минутку вашего внимания.

Люба проводила удивлённым взглядом незнакомого ей маленького толстячка в очках с роговой оправой и с папкой в руках. А когда за ним закрылась дверь, припала к ней, пытаясь услышать то, что там будет происходить.

– Позвольте представить вам, – сказал Алексей, – Стародубцева Георгия Васильевича, юриста, который будет представлять на этом заседании наши с Любой интересы.