– Но ты ведь понимаешь меня, понимаешь, что это стол, это вилка, нож… – и Оциус коснулся приборов. – Всё не так уж и плохо…

– А что потом?

– Будешь жить своей жизнью, как сумеешь. Я дал тебе неплохое начало. Распорядись им с умом.

– Что-то я не готова была к такому повороту, – устало потёрла лоб, смяла салфетку и откинулась на спинку стула.

Неожиданно запястья коснулись тёплые пальцы. И я перевела на них немигающий взгляд.

– Поверь мне, сейчас ты растеряна несравнимо меньше, чем была. У тебя есть шанс начать всё заново, – мягко произнёс он.

Последние слова отозвались глухой болью в груди, за которой последовало какое-то странное облегчение. Но голова не унималась, ища логическое объяснение противоречивым чувствам.

Я молча вытянула руку из-под его пальцев и с кряхтением отодвинулась от стола.

– Значит, теперь у меня нет ничего? – заключила я.

– Ты довольно сообразительная женщина. Думаю, тебе легко удастся прижиться здесь, в Тэнуа.

– И что мне делать? Я ваша гостья, но так не будет вечно.

Печальная улыбка тронула губы Оциуса, он размышлял несколько мгновений, и я лишь следила за его тревожными бровями, а затем выпрямился и подвинул к себе тарелку.

– Для начала давай хорошенько поедим.

Я тяжело сглотнула и перевела жадный взгляд на главное блюдо.

Хозяин, ловко орудуя ножом, срезал несколько тонких ломтиков с аппетитного окорока и положил на край моей тарелки.

Такая забота немного ослабила напряжение. Да и не было очевидных причин для враждебности. Я опустила плечи и, несколько раз примерившись к слишком крупным и тяжёлым приборам, наконец, поела.

– В доме ещё кто-то живёт? – поинтересовалась, рассматривая уютную столовую. Здесь явно наблюдалась женская рука.

– Только горничная и мой личный служащий. Другие работники живут на территории поместья.

«Прислуга… Значит, он богат», – заключила, допивая вино.

– А что у меня с глазами?

– А что с ними?

– Они странные.

– Всего лишь разного цвета. Но в природе такое случается. У моего пса тоже один глаз голубой.

Я нахмурилась: «Меня только что сравнили с безродным псом? Хотя, может, оно так и есть?»

– У вас принято сравнивать женщину с собакой? – ровно проговорила, глядя в глаза хозяину дома.

Тот пристально посмотрел в ответ, усмехнулся своим мыслям, а потом выдал:

– Чувствую, в обиду ты себя не дашь.

– Кто-то собирается обидеть? – вскинула одну бровь и непринуждённо склонила голову набок.

– Никто и не помышляет, – уверенно ответил Оциус. – Будь спокойна. В этом доме ты под моей защитой. Возможно, я не такой галантный кавалер, но тебя не обижу. Ты поела?

Спокойно кивнула. Пары кусочков мяса и печёных овощей вполне хватило, чтобы успокоить ноющий желудок. Больше есть опасалась: вдруг снова станет плохо.

– Тогда пойдём, покажу твою комнату, – отодвинув стул, подал мне руку.

– Разве не в ней я проснулась? – удивилась, выбралась из-за стола и высоко приподняла подол, чтобы не споткнуться. – Я помню, как туда идти.

– Это была моя, – изумлённо покосился на мои голени Оциус, а когда приспустила юбку, продолжил: – Мне пришлось ухаживать за тобой всю ночь, – и указал направление рукой, взял лампу с комода у выхода и повёл за собой.

– Вы это делали сами?!

– Не хотел, чтобы ты проснулась и испугалась прислуги, которая не смогла бы тебе ничего объяснить.

«Однако! Тут пахнет кое-чем другим, – подозрительно щурилась, пока шла вслед за хозяином. – И платье на мне было совсем другое…»

Комната находилась в другом крыле дома. Похоже, массивные двери были везде, не знаю, что могло бы их пробить и почему я думала об этом. Но Оциус с лёгкостью отворил дверь – та даже не заскрипела, и подождал, пока я войду.

В спальне было несколько высоких окон с тяжёлыми тёмными гардинами. Над широкой кроватью висел плотный лиловый балдахин. На полу лежал слегка потёртый ковёр.

«Сколько здесь было гостий?» – почему-то возник вопрос. Но, когда прошла внутрь, обнаружила, что это просто примятый высокий ворс.

Тоже горел камин. Перед ним так же стояли кресла на резных ножках, полудугами выпирающихся из-под сидений. Показалось, они вот-вот оживут и побегут мимо. Даже улыбнулась. Широкий высокий шкаф в другом углу, зеркало в резной овальной раме и ещё одна дверь, очевидно, в ванную. Комната выглядела сказочно-мрачно.

– Всем, что есть в этой комнате, ты можешь пользоваться. Тебя никто не потревожит, – заметил Оциус, когда оглянулась.

– И что мне делать?

– Отдохни. Увидимся утром.

– А потом?

– Ты слишком пытливая. Всё постепенно наладится, – многозначительно произнёс Оциус, поставил лампу на каминную полку, склонил голову, вышел и закрыл дверь.

В полной тишине я стояла с минуту. Затем заглянула в каждый тёмный уголок, куда могла всмотреться при слабом свете огня. Не обнаружив ничего странного и настораживающего, решила всё же лечь. Может, станет легче.

Белая ночная рубашка лежала на кровати. Не раздумывая переоделась, но тут же осознала, что хочу писать.

Взяла лампу, вошла в ванную. Но в ней не нашла, куда бы примоститься: ни горшка, ни чаши, лишь ванна по центру. Обшарила все углы, да только промаялась с длинным подолом.

– Куда тут ходят по нужде?

А когда увидела своё отражение в окне, поставила лампу на подоконник и кое-как открыла створку. Выглянула.

На улице стояла тишина. Только единичный стрёкот доносился издалека. Холодный ветер бросил в лицо пару соломинок. Так и не могла понять, какое сейчас время года. Но нужда звала. Я подняла подол и лихо выпрыгнула из окна, да и присела под первым кустом, озираясь, как воровка.

Вскарабкалась назад, вздрогнув от ночной прохлады, забралась под неподъёмное одеяло.

Голова всё ещё ныла. Но уснуть было непросто, и я смирно следила за тенями на купольном потолке.

Вскоре лампа погасла, как и камин, словно кто-то их выключил. Стало жутко темно. Только узкая щёлка под дверью светилась, видимо, в коридоре горел ночник.

– Просто спи, Тайра. Тай-ра… Тай-ра, – снова пыталась услышать в этом имени что-то знакомое. Но нет, просто звуки.

Ночь была странной. Такой тихой, что я слышала каждый удар сердца и редкие глухие уханья птиц где-то за окном. Все остальные звуки будто поглощались такой плотной темнотой, хоть режь ножом. В этом необычном спокойствии единичные мысли показались слишком громкими. А потом глаза привыкли, даже увидела очертания мебели.

Я вспомнила своё пробуждение, не здесь, а где-то в другом месте, и что было потом. Я явно не была сумасшедшей, вполне логично размышляла, понимала законы природы, ведь откуда-то же знала, как движется огонь, обнажённые тела… Но не только: как двигаться самой, направление в пространстве, где замедлить, где осторожничать, чтобы не выдать себя, – похоже на инстинкт самосохранения, зиждившийся на скрытом знании; владела многими умениями: как и во что одеться, как пользоваться окружающими предметами, даже если не знала их названия, что можно пить, а что – есть. Только откуда была эта всепоглощающая неизвестность и пустота внутри? Ни одной ниточки из прошлого, за которую бы зацепилась мысль, словно до момента пробуждения меня вообще не существовало.

«Что же было до всего этого? Ведь что-то должно было быть?»

Я так и пролежала до самого утра, не сомкнув глаз, вглядываясь в тьму перед собой, будто что-то вот-вот могло проясниться. А когда первые лучи солнца позолотили балки на потолке, я тут же откинула тяжёлое одеяло и, будто впервые, выдохнула с облегчением:

– Жуть какая-то! Как такое возможно?

Глава 3

– Доброе утро, Тайра, – услышала голос Оциуса, едва успела надеть свежее платье, что кем-то было оставлено на кресле.

– Полезно было бы стучаться в дверь, – проворчала под нос и оглянулась с дежурной улыбкой.

– Завтрак подан. Я сопровожу тебя, – протянул руку в коридор он.

Одет хозяин дома был иначе, очевидно, на выход. Длинный бордовый пиджак с вышивкой на бортах, светлая сорочка под горло, широкая повязка-галстук заколота булавкой с камнем, чёрные узкие брюки и высокие сапоги, начищенные до блеска. А сложён он был весьма неплохо! И я – в домашнем хлопковом платье, едва ли годившимся для сопровождения столь изысканно одетого мужчины.

В доме было непривычно светло. Из-за множества высоких окон и отражающих свет мозаичных рам на потолках, которые вчера показались бессмысленным украшением, сейчас он не выглядел мрачным.

В столовой нас ожидало двое: совсем юная девушка и мужчина лет сорока, одетые в чистые, но заметно не дорогие одежды.

– Это Ода – горничная и твоя камеристка, – сразу представил девушку Оциус. – Аба́р – мой личный слуга, а также накрывает на стол и помогает по дому.

Девушка кротко склонила голову. Мужчина с заметной проседью на висках, мельком взглянув на меня, спокойно кивнул.

– Рада познакомиться, – улыбнулась почему-то с неловкостью, будто что-то во всём этом было неправильно.

Хозяин галантно отодвинул стул и пригласил за стол. Я села, а Ода, украдкой поглядывая на меня, тут же стала прислуживать: налила в бокалы какой-то напиток, пахнущий кислым, поставила перед нами блюда, накрытые фарфоровыми крышками в виде колокола. Абар поставил на стол поднос с марлевыми мешочками, из пор которых сочилась желтоватая жидкость, и вышел из столовой.

Ода незаметно оказалась сбоку и подняла крышку над тарелкой. От аромата жареных яиц и тонкой нарезки мяса с прослойкой жира тут же потекли слюнки, и я с энтузиазмом выдохнула:

– Кажется, я сто лет не ела такого!

Ода робко улыбнулась, продолжая рассматривать меня, а Оциус как-то сурово повёл бровью и взглянул на девушку. Та, словно получив немой приказ, скрылась за той же дверью, что и Абар.

– Попробуй сыр. У моих кухарок он получается отменным, – после заметил хозяин.

Торопливо набив рот, я быстро прожевала, попутно рассмотрев всё, что не успела увидеть вчера. Ничего не изменилось: та же обстановка, только стало намного просторнее, то же состояние неопределённости, тот же мужчина, при свете дня выглядящий отдохнувшим, но не менее задумчивым. И очень вкусная еда!

– Сегодня ты молчалива, – заметил Оциус, всё это время внимательно наблюдая за мной.

– Кое-что не складывается, – отложила приборы и пристально посмотрела на хозяина. – Одного не пойму: если меня спасли вы и везли в своё поместье, то почему я проснулась не здесь, а в каком-то большом…

–…дворце?

– Дворце, – кивнула, пожалуй, именно так это место и можно было назвать. – Дворце?! – тут же округлила глаза, осознав статусность названного места.

– Моя ошибка, – виновато свёл брови Оциус. – Не я вёз тебя из Конго́ра. Мой помощник отправил тебя в одном экипаже с гостьями, которых пригласили на приём первого наместника. Однако я не ожидал, что тебя перепутают с другой женщиной. Сопровождающий сообщил, что у вас были похожие платья. Но ты ещё не пришла в себя, была словно привидение, и во дворце потеряла сознание. Разумеется, тебя положили в гостевые покои, осмотрел королевский лекарь. Когда я вернулся в поместье, увидел неизвестную женщину, тут же поспешил во дворец. Но ты успела сбежать. Вот я и отправился на твои поиски. И хорошо, что королевская гвардия тебя не задержала. Иначе из-за твоего состояния и растерянности трудно было бы всё объяснить.

– Значит, вы высокопоставленное лицо? – спросила уверенно, отметая всё рассказанное, как шелуху.

– Я вхож во дворец, – отвёл глаза Оциус.

«И что же дальше?» – я расправила плечи и снова набила рот, будто еду могли отобрать. Позади ничего, и впереди пусто. Я не знала, за что ухватиться, чтобы почувствовать себя крепко на ногах.

– Почему я не могу вернуться домой? Наверняка, у меня остались родственники, знакомые, которые помогут. Может, я кем-то работала…

А потом вдруг опустила глаза на свои гладкие ладони, аккуратные чистые ногти и сморщила нос.