«Ага, конечно. Рассказывай кому-нибудь другому. Просто этот мужик тебе не понравился и тебе захотелось его покалечить».

«Быдло надо учить манерам», – сказал я: – «Зачастую эти уроки довольно болезненны».

– Какого черта ты вытворил? – поинтересовался Аркадий, наседая на меня с другой стороны. – Кровь ударила в голову, адреналин играет? Думаешь, проткнул одного парня и все? Сразу гладиатором себя возомнил?

– А что не так? – спросил я. – Ты же все равно свой процент получишь. Или нет?

– Дырку я от бублика получу, – сказал он. – Ты пойми, это же тебе не новичок, это высшая лига, совсем другой уровень!

Он вернулся в раздевалку практически одновременно со мной и сразу же на меня насел, стараясь отговорить от поединка.

– Да все будет нормально, – сказал я.

– Я видел твой бой, – сказал он. – Ты неплохо двигаешься, но этого мало. Дровосек силен, свиреп и совсем не похож на парнишку, которого ты победил. Он не позволит тебе сделать с ним то же самое. И после первой крови он не остановится, это высшая лига. Проигравший здесь не получает ничего!

– Значит, ты все-таки больше за деньги переживаешь, – сказал я.

– Да за тебя я, дурака, переживаю, – сказал он. – Тебя убьют в первый же вечер, а виноват буду я. Потому что это я тебя сюда привел.

И обладая такой репутацией, рекрутировать следующих бойцов ему станет еще сложнее, подумал я. Значит, он все-таки за себя беспокоится, да и странно было бы предполагать обратное.

Мы с ним не так уж давно знакомы. Кто я ему? Всего лишь еще один объект, потенциально способный заработать денег. И сейчас он переживает, что может потерять ту часть своих инвестиций, которая связана со мной.

Хотя и не думаю, что он в этот поединок сильно вложился.

– Ты же понимаешь, что если я сейчас откажусь, то меня сюда все равно больше не пустят? – уточнил я.

– Ну, может быть, не сейчас, а через полгода, – сказал он. – У людей короткая память. Ты пойми, все это не так делается. Нельзя сразу прыгать на чемпиона. Это лестница, по которой надо подниматься постепенно, не перепрыгивая через ступеньки. Набираясь опыта, зарабатывая себе репутацию…

– Если я уложу чемпиона во втором же бою, полагаю, репутация моя будет превосходна, – сказал я.

– Или все подумают, что тебе просто повезло, и отбоя не будет от желающих бросить тебе вызов.

– Ну и отлично, – сказал я. – Заработаем еще больше денег.

– Ты просто сошел с ума, и я умываю руки, – сказал он и закатил глаза, демонстрируя свое отношение к происходящему.

Я решил, что эта версия меня вполне устраивает и не стал его переубеждать.

– Может, лучше дашь мне пару практических советов? – спросил я. – Вроде того, что он отводит левую руку перед ударом, подволакивает ногу и плохо видит одним глазом?

– Ты псих, да? – спросил он. – А, ну да. Ты псих. Чем он плохо видит? С чего бы он плохо видел? Он же чемпион.

– Тем не менее, слабые стороны могут быть у каждого.

Аркадий театрально всплеснул руками.

– Я в этом совсем не разбираюсь, – сказал он.

Жаль, но какая тогда от него польза? Наверное, худший агент, которого я когда-либо видел.

– Побудь здесь, – сказал он. – Я пойду поговорю с распорядителем. Узнаю, что и как.

– Конечно, – сказал я. – Иди.

– Если что, ты помнишь, где тут выход?

– Довольно смутно, – сказал я. – Надеюсь, после боя ты меня проводишь.

Он ушел.

Я подумал о том, что у него, вероятно, еще осталась совесть, раз он дал мне последний шанс уклониться от поединка, несмотря на то что его репутацию менеджера это все равно не спасет. Агент труса – это звучит ничуть не лучше, чем агент мертвеца, но мне не было никакого дела до его забот.

«Ван Хенгу это не понравится», – констатировал Сэм.

«Катился бы он к черту», – сказал я. – «Дровосек сам подписал свой приговор, подарив мне прекрасное оправдание».

«А если вдруг окажется, что ты его недооценил и на самом деле он тебе не по зубам?»

«На этот маловероятный случай у меня есть ты».

«Ван Хенгу это точно не понравится».

«Он цинт», – сказал я. – «И должен относиться к жизни достаточно философски».

«Меня беспокоит не его отношение, а то, что он может сделать с нами», – сказал Сэм.

«Он может сделать это в любой момент», – возразил я.

И я не собирался провести всю жизнь с оглядкой на эту возможность.

Глава 3

Аркадий вернулся, и судя по выражению его лица, настроение его немного улучшилось.

– Онлайн бешеный, – сообщил он. – Более двухсот тысяч новых подключений. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Гонорар подняли? – спросил я. Не то, чтобы меня сильно интересовали деньги, но тот, чью роль я сегодня играл, не мог об этом не спросить.

– Разумеется. Можешь смело пририсовать еще один ноль к сумме, которую ты получишь за первый бой.

Это были немного не те условия, которые предлагал мне сам Дровосек, но я решил, что хватит и этого. В конце концов, я тут не ради денег.

Я тут… сам не знаю, зачем.

Он продолжал говорить о возросшем онлайне, о небывалом интересе, который проявляет публика к этому бою, и неожиданно я понял, зачем я здесь. Ван Хенг знал об организации этих боев, и если бы его что-то в ней не устраивало, он мог бы прикрыть лавочку и без моего участия. И вряд ли Ван Хенг затеял эту операцию только для того, чтобы сорвать куш на ставках. Опять же, три боя, которые я должен был здесь провести по его настоянию… Все это было не ради тех, кто находился по эту сторону камеры, это просто не имело смысла.

Ван Хенг хотел показать меня кому-то, кто находился с другой стороны экрана. Ван Хенг хотел меня перед кем-то засветить, и двести тысяч онлайна наверняка помогут в этом его стремлении. Возможно, мне и третий бой проводить не придется.

Но, к сожалению, я понятия не имел, кому он хотел меня показать и что должно было за этим последовать, а значит, мне просто надо продолжать.

– Оружие менять будешь? – спросил Аркадий.

– Зачем менять то, что работает?

Он вздохнул.

– Возможно, это твои похороны.

– Разве твоя работа не состоит в том, чтобы внушать мне энтузиазм?

– Моя работа в том числе состоит в том, чтобы удержать тебя от ошибок, – сказал он. – Но я вижу, что для этого уже слишком поздно. Я уже жалею, что во все это тебя втянул, Александр.

Неужели у него осталась совесть? Редкое явление для людей, которые занимаются тем, чем занимался Аркадий. В любом случае, мне не было до этого никакого дела, ведь я не собирался поддерживать это знакомство в дальнейшем.

Он был для меня таким же инструментом, каким я был для самого Ван Хенга, и я расстанусь с ним без всяких сожалений. Он свою функцию уже выполнил.

Осталось только прояснить последние детали.

– После боя я буду тебе что-то должен? – спросил я. – Или свой процент ты получишь от организаторов?

– Если тебя вынесут вперед ногами, то я ничего не получу, – сказал он.

– Этот вариант я не рассматриваю.

– Ты мне ничего не должен, – сказал он. – Если ты победишь, мне заплатят.

Я кивнул. Это было все, что я хотел знать.

В дверь постучали, и я снова отправился на арену.

Не знаю, что там с онлайном, но публики в зале не прибавилось, и настроение ее не особенно изменилось. Меня приветствовали криками, среди которых помимо пожеланий победы присутствовали и призывы сдохнуть. Несмотря на наличие камер и официальной трансляции, половина присутствующих все равно снимала происходящее на камеры своих телефонов.

Хотели иметь доказательства, что на самом деле были очевидцами?

Сэм снова приглушил для меня свет прожекторов, а ведущий, на этот раз выйдя на середину арены, отбарабанил уже известный мне текст, добавив туда только пункт об одной одержанной в бою победе.

Примерно через полминуты после этого на ристалище явился мой оппонент. Он сверкал обнаженным торсом, бугрящимся мышцами и покрытом старыми шрамами, и держал в руках отнюдь не плотницкий, а вполне себе боевой топор с широченным лезвием и клевцом на другой стороне. Преимущество в длине оружия только что ушло к чемпиону.

Ведущий начал разливаться соловьем, рассказывая об антропометрических данных Дровосека и количестве поверженных им противников. Исходя из его речи, можно было сделать вывод, что ставить на меня будут только законченные оптимисты, пребывающие не в ладах с этой реальностью. Впрочем, я знал, что это легко правится выгодным коэффициентом.

Ведущий закончил представление чемпиона, пожелал победы сильнейшему и покинул арену. Можно было начинать.

Дровосек несколько раз перекинул топор из одной руки в другую и неторопливо пошел на меня. На губах его играла легкая улыбка.

– Ну что, новичок, время умирать, – сказал он. – Очко уже жим-жим?

Я не стал ему отвечать. Я пришел сюда для того, чтобы драться, а не разговаривать.

Как я уже говорил, он не торопился, да и мне некуда было спешить. Я не стал идти ему навстречу, стоял на месте и ждал, пока он сокращает дистанцию. Топор – штука тяжелая, инерция у него куда больше, чем у моего меча, и, хотя опытные фехтовальщики такое оружие избегают, для уверенного пользования им все равно требуются определенные навыки.

Которых у Дровосека не было. Он полагался на выносливость и физическую силу.

Когда нас разделяло всего около трех метров, он неожиданно прыгнул вперед, сокращая дистанцию одним рывком, и ударил топором сверху вниз, сильно и очень быстро.

В смысле, очень быстро для него. Признаться, я ожидал какого-то сюрприза в таком духе, и оказался к нему готов, поэтому лезвие топора со свистом рассекло воздух там, где я стоял секунду назад, и меня, разумеется, там уже не было.

Я плавно перетек вправо, уклоняясь от атаки. Надо отдать Дровосеку должное, он легко совладал с инерцией своего оружия, и топор даже не коснулся пола. Вместо этого он снова полетел в мою сторону, описав полукруг в параллельной земле плоскости, но мне было достаточно сделать всего один шаг назад, чтобы выйти из зоны поражения.

Дровосек ухмыльнулся и перехватил топор двумя руками.

– Снова танцуешь? – спросил он.

Вместо ответа я сделал неторопливый выпад. Просто чтобы посмотреть, как он будет реагировать. Меч двигался медленно и не был способен поразить его в какой-нибудь жизненно важный орган, и опытный боец… точнее, боец моего уровня, потому что на местный опыт тут опираться не имеет никакого смысла, это бы увидел. Дровосек блокировал мой удар окованной железом рукоятью своего топора и сразу же попытался перейти в атаку. Я ушел от него полувольтом, а потом сбил его с ног обычной подсечкой.

Он не был к этому готов. Он вообще не обращал внимания на мои ноги, а это одна из самых серьезных ошибок, которые только можно допустить.

Дровосек рухнул на пол.

Публика взревела. Судя по всему, ей это понравилось.

Я не стал добивать его лежащим на полу и позволил встать. Не потому, что я такой благородный, а потому, что все уже про него понял. Он был силен, он был быстр, и в бою с другими неподготовленными людьми этого ему вполне хватало. Но против человека, обучавшегося искусству фехтования с самого детства шансов у него было не больше, чем у Геннадия.

– Твои уловки тебе не помогут, – сказал он.

Я широко улыбнулся ему в ответ, и его это взбесило. Он бросился на меня, осыпая градом довольно неуклюжих ударов. Поскольку оружие у него было куда тяжелее, чем у меня, и, скорее всего, намного прочнее, поскольку было выковано из другой стали, нежели стандартное оружие арены, я не стал рисковать, парируя его удары, и просто уклонялся, чем привел его в еще большую ярость.

– Дерись! – завопил он. – Ты не сможешь бегать от меня вечно!

Я отвесил ему шутовской поклон, в зале кто-то рассмеялся, а доведенный до белого каления чемпион совершил свою самую большую ошибку, которая стала фатальной.