И вот пожалуйста. Тот самый мужчина, который бросил меня три года назад, даже не поздравив с днём рождения, которому я очевидно была интересна не более, чем тумбочка в коридоре, сидит здесь и сейчас передо мной. А я танцую, и моё бедное сердечко громко ухает, рискуя проломить грудную клетку. К счастью, парик, макияж и полутень скрыли мою личность. Или же мы давно не виделись, и я так и осталась в памяти Даниила маленькой девочкой, но он так и не понял, кто я. Ко всему я старалась говорить глубоким грудным голосом.

Если я думала, что это все потрясения на вечер, то я горько ошибалась. Я провела рукой по бедру Даниила, чтобы клиент не мог потом пожаловаться Макару, будто приватный танец совсем не содержал элементов контакта, как Даниил выдал, что хочет купить со мной секс.

– Сколько за секс с тобой? – спросил он, будто я уже согласилась.

Иррациональная обида вскипела в крови, но меньше, чем через минуту за ней пришёл страх. Данил настаивал на сексе.

– А за столько согласна?

– Извините, не занимаюсь. Только танец. И оплаченное время вышло.

Сердце уже не просто проламывало грудную клетку, оно оглушало. Я совершенно точно понимала, что не могу заняться с ним сексом. И дело даже не в том, что в свои двадцать я всё ещё оставалась девственницей… Дело в том, что я совершенно точно не смогу контролировать голос, парик наверняка слетит, а косметика потечёт… Если я потеряю работу, то это конец для отца. Паника накатила стремительной снежной лавиной.

– Двести тысяч, – тем временем продолжил торговаться Даниил.

Да чтоб тебя!

Сколько у него денег, что он может предлагать такие суммы. Соблазн послать всё к чертям и согласиться был огромным. Хотя бы потому, что деньги были ой как нужны для покрытия долга, а передо мной сидел мужчина моей мечты…

«Очнись, Олеся! Это не тот Даниил, которого ты помнишь. Ты три года его не видела, он старше тебя и сейчас относится как к продажной девке. Неужели не противно? А если узнает кто ты, то ты ещё и единственный стабильный заработок потеряешь!»

– Хорошо. Только подождите, пожалуйста… Я за средствами контрацепции, – пробормотала я и, пока ноги ещё держали, а сердце не проломило грудную клетку, выбежала из вип-кабинки.

Скорее, скорее! Надо уносить отсюда ноги!

– Лесь, что с тобой? – Светка поймала за руку, стоило только забежать в гримерную.

– Клиент из одиннадцатой… – Я с трудом выдавила, пытаясь отдышаться и тщательно подбирая слова. – Он… он запросил «дополнительную услугу». Такую, которую я не могу оказать.

Светка нахмурилась, не выпуская моей руки.

– Какую услугу? Ещё пару танцев, а у тебя устали ноги?

– Да нет же! Ту самую услугу.

Я округлила глаза, намекая на то, о чём мы говорили каких-то полчаса назад. Кричать вслух о том, что меня приняли за проститутку, почему-то было стыдно. В гримерной прихорашивались девчонки, да ещё и управляющий придирчиво проверял наряды и сантиметровой лентой измерял талии танцовщиц перед выходом. Быть в форме и не заплывать жиром было прописано у нас в договоре. К счастью, лично я столько двигалась, что вообще не помнила, что такое «жир». Всё сгорало мгновенно.

– Так, стоп. – Света дёрнула, привлекая моё внимание. – Ты ведь сразу сказала клиенту, что не оказываешь допуслуг?

– Конечно! – Я закивала, внутренне считая секунды с того момента, как покинула кабинку. Даниил сказал три минуты и был настроен так решительно, что у меня не оставалось сомнений… если через три минуты не явлюсь, он придёт сюда. – Дани… то есть клиент, кажется, не из тех, кто слышит слово «нет». И столько денег предложил…

– Сколько? – прямо позади меня раздался строгий голос управляющего клуба. Я вздрогнула и обернулась.

– Д-двести тысяч.

Я сглотнула сухим горлом.

– И что ты ему сказала?

– Что схожу за средствами контрацепции.

– Правильно сделала. – Похвалил Макар и приказал: – Снимай парик, одежду, быстро. Так, кто тут у нас с похожей фигурой… Эльвира! Видишь, как накрашена Леся? Быстро кисточку в руки, и чтобы через минуту выглядела, как её точная копия! Понятно?

– Напомни, какая кабинка? – тем временем Макар вновь обратился ко мне.

– Одиннадцатая, – прошептала я, ошеломлённо глядя, как Эльвира стремительно превращается в неточную, но весьма эффектную копию меня. То есть Нимфы. Даже здесь, в ярко освещенной гримерной её можно было бы спутать со мной, а уж что говорить про полутёмную кабинку для приватного танца.

Меня поразило то, с какой готовностью Эльвира принялась собираться на свидание. Нет, я, конечно, подозревала, что девочки в клубе нет-нет, да и подрабатывают таким образом, но поверить не могла своим глазам. А вдруг клиент урод? Или извращенец какой-то? Или… ну просто не понравится?

Кажется, последнее я прошептала вслух, потому что Свет хихикнула и ответила мне так же шёпотом:

– Двести тысяч за полчаса работы? Лесь, ну ты дурёха, конечно. Такое любой в клубе понравится. Странно, что ты сама не согласилась. Я думала, тебе действительно нужны деньги.

Я почувствовала, как краска прилегает к лицу. Да, мне безумно нужны деньги, но ведь не таким способом…

– Так, как ты представилась? – Вмешался управляющий в наш тихий разговор.

– Как всегда, Нимфа.

– Эльвира, слышала? Сегодня вечером ты Нимфа. А ты, Леся, на сегодня свободна, да и вообще возьми пару выходных, тебе не помещает отоспаться. Вон, какие мешки под глазами. Скоро будешь ими распугивать всех клиентов.

Выходила из ночного клуба я в смешанных чувствах. В груди что-то ныло и ныло… Проклятая ситуация. Три года я даже не надеялась, что смогу снова его увидеть. Три года избегала воспоминаний, убрала все детские фотографии и работала не покладая рук, заставляла себя не думать, не тосковать.

И тогда, когда я уже была уверена, что он никогда не вернётся в Норильск, он-таки вернулся! И даже не узнал меня. Неужели Олеся-подросток, с которой он собирал грибы в ближайшем лесу, ходили на пруд и вместе жарили шашлыки, настолько для ничего не значила? А я ведь бережно хранила каждую его головоломку, которую он дарил мне на дни рождения и восьмое марта. Только на семнадцатилетие я не получила подарок… Но Даниил тогда уже неделю как уехал из города.

Снег хрустел под ногами. Я запахнула зимнее пальто поплотней, подняла воротник, но с каждым шагом холод пробирался глубже, точно пытаясь остудить голову, но только хуже становилось. Редкие фонари мерцали сквозь туман, их свет казался блеклым и грустным, как и всё вокруг. Я бежала от «Саванны» так, будто за мной устроили сафари. Внутри поселилась глухая боль.

Такси мигнуло фарами, я быстро прыгнула внутрь и назвала домашний адрес. Водитель, привыкший разводить девушек из ночного клуба, не стал задавать вопросов или пускать пошлые шутки о том, что делает такая красотка посреди ночи одна. Он молча сделал музыку погромче и включил обогрев, а я откинулась на спинку сидения и изо всех сил старалась не разреветься.

Осознание, что прямо сейчас Эльвира получает удовольствие с мужчиной, о котором я грезила всё своё детство, и как выяснилось, влюблена до сих пор, кислотой разъедало внутренности. Возможно, её руки уже на его плечах, возможно, она сейчас чувствует его тепло, его губы у себя на груди, как чувствовала я в своих глупых мечтах.

Собственная слеза обожгла щёку, и я очнулась. Так, Леся, хватит. Ты сделала всё правильно. Ты не должна думать о каком-то мужике, который за три года даже не поинтересовался, как у тебя дела. Хватит. Закрыли тему.

Глава 4. Гость за завтраком

Олеся

Вчера вечером я приехала домой, расплатилась с таксистом и незаметно пробралась на второй этаж. Мы жили фактически за основной чертой города в большом частном доме, и его содержание обходилось в копеечку. После той аварии, которая разделила нашу жизнь на «до» и «после», я предлагала отцу продать дом, но он категорически отказывался.

– Это всё, что осталось от Марины, Лесь. Она обожала этот дом, здесь родилась ты. Я не могу продать, прости меня. Даже не говори об этом больше, хорошо?

– Хорошо, – ответила я и… приняла приглашение Макара на работу в «Саванну» два с половиной года назад.

Я проснулась позже обычного. Не сказать, что выспалась, но, когда у тебя ночная работа – лучше, чем ничего. Вчерашнее напряжение отступило. Сон действительно помог уложить беспорядок в голове и сердце.

Потянувшись и откинув одеяло, я зевнула, перебирая в голове то, что случилось вчера. Даниил снова здесь… Трудно поверить, но если задуматься, то не так уж это и важно. Он ведь наверняка приехал к родственникам и решил расслабиться в ночном клубе. Ну а где ещё, когда городок такой маленький? Да и чего я так разволновалась? Не могла же я всерьёз думать, что он вдруг решил остаться в наших краях. Уедет обратно в столицу, как только закончит свои дела, и всё вернётся на свои места.

По крайней мере, я старалась в это верить и, повторяя про себя «всё образуется и будет как прежде», отправилась на кухню. В голове созрел план: взять несколько выходных и немного отдохнуть. Работа в ночную смену загоняла… да ещё и дела по дому кое-какие надо сделать. Я надела уютный домашний костюм и спустилась. Кухня встретила меня беспорядком, разбитой тарелкой и остатками сосисок у раковины.

Черт… Кажется папа вчера не наелся и хотел поужинать в ночь, но с костылями у него ничего не получилось. Я тихо выругалась. Убирая острые осколки, я порезала палец. В глубине души мне было неприятно, что отец так беспомощен, но эта беспомощность стала частью реальности после той проклятой аварии. Несколько лет назад жизнь всей нашей семьи буквально разбилась на части – и не только его.

В один день я потеряла маму и отца. Точнее, мама умерла, как говорят врачи, почти мгновенно, а вот у отца оказались переломаны ноги и таз. Долгая череда операций, металлические конструкции, фиксирующие кости, заменённый тазобедренный сустав, – всё это постепенно возвращало ему подвижность. Доктора прогнозировали, что со временем папа полностью оправится и сможет ходить, как было раньше, если будет заниматься физиотерапией, но время шло, а его подвижность не возвращалась. В последние полгода ситуация стала даже хуже.

Пока подметала осколки, нашла под стулом запылившийся эспандер. Физиотерапевт говорит, что отец обязательно должен ежедневно с ним делать зарядку. Надо отдать, но вначале завтрак. В голове внезапно мелькнула мысль: если я возьму выходные, то смогу провести больше времени с ним, приготовить ужин и проследить, что он выполнил все упражнения. Я глубоко вздохнула и взялась за блинчики с творогом – его любимое блюдо, которое всегда поднимало ему настроение.

Я достала большую миску и начала смешивать ингредиенты: молоко, яйца, щепотка соли и немного сахара. Затем добавила муку, просеивая её через сито, чтобы тесто получилось легким и без комков. Взбив смесь венчиком, я дала ей немного постоять, пока сковородка нагревалась на плите. Капля масла зашипела на горячей поверхности, и я, набрав тесто половником, аккуратно вылила его на сковороду, быстро распределяя по кругу. Выпечка блинов всегда меня успокаивала. Это такое монотонное занятие, за которым можно обдумать всё на свете.

Например, что возвращение Даниила в Норильск – это такая ерунда. Как вернулся, так и уедет. И то, что Эльвира вчера осталась с ним вместо Нимфы – тоже, по сути, ерунда. Сколько у него таких Эльвир в Москве было? Сотни, наверное. Хорошо, что я вчера ушла из одиннадцатой кабинки. Всё правильно сделала. Как забыла Даниила в семнадцать, так забуду и в двадцать. Мне работать надо, выплачивать долги, заботиться об отце… Как только он встанет на ноги, я смогу подумать о нормальной работе.

Скоро кухня наполнилась уютным ароматом выпечки, а первый блин с золотистой корочкой перекочевал на тарелку. Я дала блину остыть и аккуратно завернула в него творог. Затем вновь повторила процедуру со следующим блином, выложила всё на поднос, добавила пару чашек с чаем, ложки. Поискала в шкафчике земляничное варенье – именно с ним мама любила подавать завтрак, а ещё именно она научила меня готовить.

Когда всё было готово, я взялась за ручки и понесла на застеклённую лоджию. Несмотря на холод в этом помещении, отец любил здесь проводить утренние часы, вглядываясь в белоснежные сугробы и отрешённо на лес, где когда-то мы с мамой собирали землянику.