– Тебя и так никогда нет дома. Вечером ты обещал быть со мной.

Я погладил ее волосы. Гладкие. Солнцем пахнут.

– У меня были дела.

– Они закончились?

– Да, милая.

Я не знал, как рассказать ей о том, что в нашем доме появится женщина. Скорее всего, сначала ей это очень не понравится. Но жить так, как мы живем сейчас больше невозможно. Она поймет меня. Пусть не сейчас, но поймет.

– Тогда пойдем со мной в сад, – попросила она. – Я устала быть одна.

– Иду.

Она была скорой и на принятие решений, и на их реализацию. Соскочила с моих коленей, бросилась к дверям, там обернулась, увидела, что я сижу и рассерженно топнула ногой.

– Ты очень долгий, папа.

Я улыбнулся и встал, на ходу расстегивая верхние пуговицы рубашки. Не стоило заставлять мою шестилетнюю дочь ждать, дети так спешили жить.

Глава 3. Лилия

Я проплакала всю ночь, но наутро ситуация не изменилась. Отец был полон мрачной решимости выдать меня замуж во что бы то ни стало.

– Пожалуйста, – попросила я накрывая стол к завтраку. – Как ты без меня будешь?

– Тебе в любом случае нужно выходить замуж. Ты не можешь сидеть со мной до старости.

– Но почему? – удивилась я.

Я не была счастлива. Много лет. Там, дома у меня хотя бы был сад. Здесь лишь клетка двухкомнатной квартиры. Но эта жизнь была знакома мне, перспектива уйти в чужой дом к незнакомому мужчине, который будет считать меня своей собственностью по закону, приводила в ужас.

– Тебе нужен свой дом и рожать детей. Мать не была бы счастлива узнать о том, что ты заживо гниешь.

А там я гнить не буду? Я поникла, понимая, что отца мне не уговорить. Быть может, мне продать одно из маминых колец и сбежать обратно, домой? Там родственники. Они никогда не принимали меня за свою и папа почти не поддерживал с ними общение, но не бросят же.

Ага. Я скрипнула зубами. Меня либо сочтут пропащей – одна, без сопровождения проехала такой путь, сбежав от отца. Либо так же выдадут замуж. И потом я вспомнила холод исходящий от родной бабушки, матери отца, и поежилась. Она всегда, всем видом показывала мне, что я рождена от чужой, не приходила в наш дом даже после смерти матери.

– Отец…

– Я все сказал. Айдан Муратов будет тебе неплохим мужем. Я на столе деньги оставил, через час придет Регина, сходите в магазин. В субботу у нас гости, ты должна подготовиться.

Отец ушел, оставив меня со стопкой денег и мрачными мыслями. Я переплела тугую косу, надела длинное платье и принялась ожидать. На улицу я одна не ходила, но три раза в неделю ко мне приходила Регина, дочь одного из отцовых знакомых и мы прогуливались до магазина, иногда задерживаясь у подъезда за разговорами.

– На тебе лица нет, – порадовала меня Регина.

– Отец меня замуж выдает, – уныло ответила я.

Мысль о замужестве до сих пор не укладывалась у меня в голове.

– Так это же здорово! – захлопала в ладоши Регина. – Он молод? Богат?

– Не знаю.

– Как зовут его?

– Айдан Муратов.

С лица Регины сползла радостная улыбка, она отвела от меня взгляд и чуть прибавила шагу.

– Скажи, – потребовала я.

– Не знаю ничего.

– Скажи!

Я догнала Регину и дернула ее за рукав. Последнее слово я крикнула очень громко, на нас стали оборачиваться люди, я затихла – не привыкла ко вниманию.

– Я мало знаю. Отец с братьями говорят иногда о нем. Шепотом… нехорошее говорят, слышала только урывками, подслушивала. Жестокий он. И семья у него влиятельная, говорят многое от них зависит. У отца его три жены, так что… я не знаю, Лилия. Лучше бы за бедного.

Остаток пути и в супермаркете мы молчали. На обратном пути, Регина крепко обняла меня, словно навсегда прощаясь, хотя мы даже подругами не были. Я вернулась домой. На автомате разложила покупки. Села за стол, но сил даже поплакать не было. Отец не оставил мне выбора.

Суббота наступала послезавтра. Всю ночь я ворочался с боку на бок. В голове бродили целые легионы мыслей, я то планировала побег, даже не зная, где хранятся мои документы, то прикидывала меню на стол гостям. Гостей у нас с отцом никогда не бывало, мы жили затворниками. Сегодня он вовсе не пришел домой и я осталась одна в тишине квартиры. Раньше одиночество меня успокаивало, но теперь плодило еще большую тревогу.

– Отец, – завела я речь вечером пятницы.

– Хватит! – взорвался он. – Ты выйдешь за него замуж, часть денег я уже взял и потратил!

Я дернулась, словно он пощечину мне отвесил. Ранним утром ко мне пришла Регина – видимо отец попросил ее помочь с готовкой. Она была такой понурой, как будто это ее насильно выдавали замуж. Мы молча подготавливали ингредиенты. Я поставила тесто для пирога и замариновала мясо, Регина чистила и резала овощи. Отсекая пленку от куска мяса я нечаянно задела палец и на стол закапала яркая кровь.

– Можно умереть, – задумчиво сказала я, вытирая стол.

– Глупая! – воскликнула Регина. – Такие мысли это грех! Я тоже замуж выхожу этим летом!

– Ты хотя бы будущего мужа знаешь, – возразила я.

– И ты своего узнаешь! Просто будь покладистой и он не станет тебя обижать. Потом родится ребенок, отрада твоя. Если повезет, и сразу сын родится, то он…может он перестанет тебя посещать. А если заведет вторую жену, у тебя всегда будет подруга.

Я не стала отвечать. Просто нечем было. Забинтовала палец и предоставила Регине раскатывать тесто на пирог – не с повязкой же. Через несколько часов все блюда были готовы, наверное, запахи на целый квартал разносились. Отец вечно экономил на продуктах и я не помнила, когда последний раз ела такое вкусное. Я отведала бы и пирога, и фаршированного, завязанного в рулеты мяса, и томленых овощей, но не такой вот ценой.

– Как сыр в масле кататься будешь, – сказала мне Регина уходя. – Послушной быть не трудно, тебе ли не знать. Тут отцу своему угождаешь, там мужу, разница невелика, зато о том, чем семью кормить думать не будешь. Мысли глупые из головы выбрось.

– А как же любовь?

– А любовь это если повезет, – ответила прагматичная Регина. – Без любви никто не умер, а вот голода люди умирают.

Я закрыла за нею дверь и посмотрела в окно, как она бежит до соседнего дома – они жили напротив. Регина росла в полной семье. У нее был отец, стена и опора, и жена, что всю жизнь за этой стеной. Возможно, ее родители не любили друг друга, но им повезло хотя бы друг друга уважать.

В моей комнате стояли книги. Я не смела даже читать ничего запрещенного, всю дурь из меня выбила старуха, когда я в четырнадцать потянулась за ярким журналом на полке книжного магазина. Ох и досталось мне тогда, потом еще до полуночи стояла коленями на крупе.

Нет, мои книги были чисты. И любовь в них была такой же, чистой. Она была в мыслях, в заботе друг о друге, нежности, случайных прикосновениях. Ничего из этого у меня не будет. У меня будет грубый и злой муж, который будет владеть мною, словно вещью, а я буду лишь дурнеть в клетке дома, раз за разом рожая детей, которых мне не позволят воспитывать. Я посмотрела на часы – без четверти три. Скоро отец придет, а за ним и гости. Этих гостей я представляла, я много видела таких женщин. Чопорные и злые, непременно покрытые, лицемерные. Они были такими, как моя бабушка, которая отказалась от внучки только потому, что не нравилось происхождение ее матери.

Я никогда не стану такой.

Решение созрело спонтанно. Я пошла на кухню. Там в духовке продолжали на минимальной температуре томиться мясные рулеты накрытые фольгой. Я достала противень. Отвернула фольгу с большей части рулетов и щедро посыпала их солью. Часть оставила нетронутыми – для отца. А для гостей посолила прямо горстью.

Никто из этих лицемерных женщин не возьмет в семью плохую хозяйку.

Глава 4. Лилия

Отец заметно волновался. Я была почти спокойна, только дрожало что-то внутри, да порез никак не хотел уняться – на повязке то и дело появлялось красное пятнышко и ее приходилось менять.

– Ты не могла быть аккуратнее? – спросил недовольно отец. – Теперь они точно решат, что ты растяпа.

Я промолчала – я не была приучена ко спорам со старшими. До визита гостей оставалось чуть больше часа, отец выдвинул в центр гостиной большой стол, я накрыла его скатертью. По привычке огляделась вокруг – как бы я не хотела выходить замуж, я в страшном сне не могла представить, что приму гостей в беспорядке. Все было чисто. В квартире почти всегда было чисто – уборка была одним из немногих моих развлечений.

Я умылась холодной водой и переодела платье. Переплела косу, затем закрепила ее заколками на голове. Пригладила торчащие волоски.

– Это происходит не со мной, – прошептала я. – Это затянувшийся страшный сон. Когда нибудь я проснусь у себя дома, впереди еще вся жизнь, мой отец такой же, как и прежде, дома пахнет лилиями, а моя мать жива.

А пока… пока я не проснулась мне нужно было ждать гостей.

– Повяжи платок, – буркнул отец.

Я никогда с ним не спорила. По правде, мы с ним месяцами могли не говорить, не было повода и нужды, иногда я забывала, как звучит его голос. Но сейчас я не могла уступить.

– Я никогда не носила платок. Моя мать не носила.

Она правда не носила. Отчасти поэтому с ней не здоровался никто из соседей. Не носила упрямо. Я плохо ее помнила, только прикосновения ее рук, смех, ощущение счастья и ее голос. Я помнила, что она говорила – никто не может вынуждать против воли надеть платок. Только ты сама, только если захочешь.

– Твоя мать выросла в других условиях. А ты наденешь его немедленно.

– Нет, – сказала я. – Ты не заставишь меня. Я опозорю тебя на весь город, если попытаешься. Я на свадьбе лягу на пол и буду кричать.

– Муж заставит, – фыркнул отец. – А если ты думаешь сорвать свадьбу, сыграем никах по доверенности, потом муж увезет тебя в глухую деревню на пару лет, посидишь там с бабками и курами, взвоешь.

Я смотрела на него и понимала – он это сделает.

– Я не знаю, за что мать полюбила тебя, – бросила я ему в лицо и он отшатнулся.

Остаток времени я прождала у себя в комнате, выйдя лишь накрыть на стол. Гости пришли ровно в четыре. Две женщины пожилого возраста. Обе покрытые. Совершенно разные – одна маленькая, пухлая и уютная, вторая высокая, худая, с властным взглядом. Я одинаково боялась и ненавидела обеих.

Отец торопливо поздоровался и сбежал на кухню, вопреки всем правилам оставив меня один на один с гостьями. Эти смотрины шли совершенно не по правилам. Они должны были быть праздником. Их должен был посетить жених, если они с невестой не знакомы до свадьбы, это их первая встреча.

Видимо, моему жениху совершенно безразлично, как я выгляжу, что только подтверждает мою мысль о том, что ему нужна лишь бессловесная вещь, женщина, для рождения детей. Сыновей, конечно же.

– Проходите, – выдавила из себя улыбку я.

– Бедно, – скривила лицо маленькая.

Видимо, я все же волновалась, их имена совершенно вылетели у меня из головы в тот же момент, что их произнесли.

– С каких пор бедность это порок? – вспыхнула я.

Я прекрасно понимала, что в нашей квартире нет души. Никто не вложил в нее частицу себя, все, что было позволено мне, это наводить здесь порядок.

– Девочка права, – откликнулась высокая. – Идемте за стол.

Я носила блюда, руки мои дрожали, хотя выронить тарелку было бы неплохо – точно бы на пользу моей репутации не пошло. Но я больше не смела протестовать, дух бунтарства во мне погас, едва разгоревшись. Они так осматривались в нашей тесной гостиной, что у меня горели щеки. Я разложила еду по тарелкам, заняла свое место, проклиная отца, бросившего меня с этими женщинами один на один.