Алексей Сафронов: Большая советская экономика. 1917–1991

Посвящается 100-летию образования Госплана и 30-летию распада СССР

© Алексей Сафронов, 2025

© ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Individuum®

От автора

Блошиный рынок в Новоподрезкове занимал целое поле. Ряды прилавков, криво сбитых из досок, тянулись в морозную даль. На них вперемешку громоздились бюсты Ленина, керосиновые лампы, старые радиоприемники, солдатские шинели, автозапчасти, ящики с открытками, пластинками и книгами. Я заиндевевшими руками перелопачивал очередной такой ящик в надежде найти хоть что-нибудь по интересующей меня теме. Почти потеряв надежду, я спросил у продавца в ватнике, валенках и шапке-ушанке: «Есть ли у вас советские книги по экономике?» «А разве в СССР была экономика?» – с удивлением ответил он.

С тех пор это дикое представление об экономической системе Советского Союза я встречал неоднократно даже у вроде бы образованных людей, включая музейных работников. Историки с легкостью назовут десяток авторов, которые писали на эту тему, но проблема в том, что массовый читатель не только не знает их имен, но даже не в курсе, где узнать.

Много лет назад, получив диплом экономиста, я с удивлением понял, что за пять лет учебы мне ничего не рассказали о работе экономики моей страны в течение 70-летнего советского периода. Я подумал, что надо бы почитать какой-нибудь учебник по этой теме, но вскоре обнаружил, что такой книги в природе нет.

Мне хотелось бы объявить, что теперь такая книга есть и вы, дорогой читатель, держите ее в руках, но это было бы неправдой. Одну книгу, охватывающую всю советскую экономику от ее зарождения до гибели, написать невозможно. Моя цель – создать эскиз, который можно было бы охватить одним взглядом, чтобы, поняв общую композицию, потом сколь угодно долго прорисовывать детали, обращаясь к более специальной литературе. Если моя книга послужит путеводной нитью другим любознательным дилетантам, чтобы их дорога познания была легче моей, я буду считать свою задачу выполненной.

Вы держите в руках не вполне научную книгу: она написана по материалам множества других книг, которые мне случилось найти и прочесть, чтобы что-то понять. В ней не так много фактов, совершенно неизвестных миру. Но самые большие проблемы в советской истории связаны не с фактами, а с их объяснением. Историки могут буквально по дням рассказать, какие решения в управлении экономикой принимались в тот или иной период, но часто затрудняются объяснить, почему решения были именно такими.

Я хотел написать не книгу по экономической истории, где были бы математические модели роста ВВП, оценки факторной производительности и прочие индикаторы, с помощью которых экономисты по меркам наших дней судят об успешности обществ прошлого. Это книга по истории экономики – о причинах и последствиях тех или иных экономических решений и контексте, эти решения объясняющем. Основной вопрос, на который я стремился ответить: «Как именно это работало и почему оно работало именно так?» В этом смысле мой подход к советской экономике не вполне экономический – отчасти он тяготеет к исторической социологии, объясняющей сложные механизмы, скрытые за общеизвестными фактами.

Так что методологической основой книги является старый добрый принцип историзма: рассматривать любое явление в развитии и во взаимосвязи с порождающими его условиями.

Всегда можно упрекнуть автора в том, что он не рассмотрел какие-то специфические аспекты своей темы, не учел каких-то фактов, проигнорировал чьи-то статьи. Как-то раз на публичной лекции меня спросили, почему упали надои молока в Архангельской области в 1973 году. Когда я честно ответил, что не знаю, я был удостоен взгляда полного презрения. Поэтому если какие-то сюжеты в книге заинтересуют вас, но покажутся описанными слишком коротко, и вы захотите разобраться в них более основательно, я буду только рад.

Прежде чем мы перейдем к основной части книги, следует отдать должное обязательному для научных исследований ритуалу – обзору литературы по теме (список основных работ приведен в конце книги).

Одна из главных проблем экономической истории СССР заключается в том, что обобщающих работ на эту тему по-прежнему мало. На сегодняшний день существует по меньшей мере две попытки отечественных авторов вместить в одну объемную книгу экономическую историю всего советского периода: пятитомник Р. Белоусова [1–5] и четырехтомник Г. Ханина [6–9]. За рубежом основными книгами по теме считаются выдержавшая много изданий монография Грегори и Стюарта [10], почти неизвестная у нас, а также работы Алека Ноува [11]. Чуть лучше обстоит дело с книгами по отдельным периодам – например, есть широко известные работы по сталинской экономике, в первую очередь П. Грегори [12] и Р. Аллена [13]. Совсем недавно появилась объемная монография Н. Митрохина^[1] по экономике брежневской эпохи [14, 15]. Но, учитывая масштаб темы, список обобщающих работ определенно невелик, особенно если учесть, что значительная их часть написана иностранными исследователями.

Работам указанных российских авторов присуща определенная специфика. В частности, Г. Ханин основной упор делает на статистику: если в какой-то период темпы экономического роста были высокими – значит, экономическая политика тогда была правильной, а если темпы роста упали – значит, сделали что-то не то. Мне же хотелось понять не итоговую эффективность, а мотивацию хозяйственников: почему они принимали определенные экономические решения, как они представляли себе работу тех экономических механизмов, которые они вводили? Кроме того, результаты экономической политики правильнее все-таки оценивать не столько по конкретным цифрам выплавки стали или урожая ржи, сколько по тому, удалось ли достичь поставленных в рамках этой политики целей.

Подход Р. Белоусова, напротив, выглядит слишком личностным. Экономист и позже экономический историк, начавший карьеру еще в 1960‑е годы, он на склоне лет стремился дать итоговую оценку тому периоду и в чем-то собственной жизни: хорошо это было или плохо? Кроме того, он почти обошел вниманием события 1960–70‑х годов, возможно, именно потому, что сам был их участником, знал их из собственной практики, а изучить хотел именно предшествующие периоды и перестройку.

Н. Митрохин своей книгой вроде бы заполнил пробел с 1965 года до перестройки, но она написана в основном на материалах мемуаров и интервью и поэтому представляет собой мозаику из мнений разных советских чиновников о происходивших процессах, и за деревьями не всегда виден лес.

Забегая вперед, укажу, что, на мой взгляд, основные предпосылки для краха сложились именно в 1960–70‑е годы, которые на фоне обилия работ об эпохе Сталина и перестройке остаются недоизученными, по крайней мере в экономическом аспекте. «Традиционные» историки предпочитают писать политические работы (кто в высшем руководстве СССР на кого влиял), а «новые» историки – работы по истории повседневности (в духе «повседневная жизнь советских коммуналок»). В обоих случаях экономика оказывается как бы фоном.

Одной из крайностей обобщений, касающихся советской экономики, является укладывание фактов в заранее выбранную теоретическую схему, в результате чего возникают герметичные конструкции, для которых факты уже не нужны. Хороший пример – концепция буржуазного перерождения советской номенклатуры в новый правящий класс. Она объясняет и изменения в политике после смерти Сталина («последнего верного ленинца»), и экономические трудности 1970‑х, и перестройку. Не объясняет только, почему это происходило именно так и можно ли было этого избежать, не говоря уже об объяснении конкретных механизмов. Те же проблемы, на мой взгляд, имеются у влиятельной монографии Е. Гайдара «Гибель империи», где предпринимается попытка снять с М. Горбачева и других «прорабов перестройки» ответственность за распад страны, якобы неизбежно вытекавший из снижения нефтяных цен и зависимости от зарубежных технологий, доставшейся им от предыдущих правителей [16].

Другая крайность – эмпиризм, «сборная солянка» фактов без внятного обобщения. Бывает промежуточный вариант, когда автор не хочет или не может предложить собственный взгляд, но понимает, что какую-то позицию занять все-таки нужно. В таком случае работа превращается в собрание ссылок на авторитеты.

Удалось ли мне избежать всех этих ошибок – судить читателю. Моя задача может быть сформулирована в духе Бенедикта Спинозы: «не плакать, не смеяться, не ненавидеть, но понимать». Считаю необходимым заранее сообщить, что я симпатизирую социалистической идее, считаю верными многие аспекты марксистского мировоззрения и даже думаю, что мог бы счастливо жить при коммунизме, если бы он все-таки наступил. Но именно из-за своих симпатий я считаю обязательным максимально беспристрастно и честно разобраться в том, почему советский проект переустройства мира в конечном счете потерпел поражение.

Заканчивая вступление, не могу не поблагодарить тех, без кого эта книга не появилась бы: Маргариту Викторовну Мельник, которая познакомила меня с миром советских экономистов, Галину Анатольевну Яременко, благодаря которой вышли в свет основные произведения Юрия Васильевича Яременко (я считаю его лучшим позднесоветским экономистом), Владимира Семеновича Фридмана, который когда-то убедил меня начать читать лекции о советской экономике, коллектив «Шанинки», в котором происходило мое развитие как историка, мою жену Полину и мою маму, поддержка которых помогла мне дописать книгу, и, конечно, издательство «Индивидуум», которое предложило мне за нее взяться. А также всех тех читателей и подписчиков, которые своим интересом не давали забросить работу.

Глава 1
«Домашние заготовки». С какими экономическими идеями большевики пришли к власти

«Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась», – этими словами В.И. Ленин 25 октября (7 ноября) 1917 года открыл экстренное заседание Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, который после свержения Временного правительства (чему, собственно, и было посвящено заседание) стал верховной властью в стране.

В ночь с 24 на 25 октября созданный двумя неделями ранее (12 октября) Военно-революционный комитет при Петроградском совете взял под свой контроль все ключевые узлы Петрограда. Началась, как писали в советский период, новая историческая эпоха.

Первые задачи революции были оглашены в прокламации «К гражданам России!», разосланной по всей стране в 10 утра 25 октября. Между прочим, крейсер «Аврора» для большевиков был важен не только тем, что, «бахнув» из пушки, дал сигнал к штурму Зимнего дворца, но и наличием мощной радиостанции, посредством которой это воззвание и было передано [17].

В воззвании «К гражданам России!» объявлялось, что благодаря переходу власти в руки Петроградского совета «дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено». Те же задачи все предыдущие месяцы красовались на знаменах демонстрантов в виде лозунгов «Землю – крестьянам! Фабрики – рабочим! Мир – народам! Вся власть Советам!»

Экономическая программа большевиков, с которой они решились на вооруженное восстание, представляла собой смесь мероприятий, проистекавших из общих положений коммунистической доктрины, и мероприятий неотложного характера, проистекавших из ситуации, в которой Россия оказалась к концу 1917 года.

Очень кратко обозначим основные положения марксизма для тех, кто, как автор этих строк, уже не изучал его в школе. Не зная этих основных положений, понять устремления большевиков попросту невозможно.