Вероятно, наиболее неприятным «открытием» этого периода стала ведомственность. Оказалось, что ликвидация частной собственности сама по себе не приводит к тому, что работники начинают действовать исходя из общественного блага. Новые главки и наркоматы демонстрировали те же групповые – корпоративные – интересы, что и старые капиталистические фирмы. Проблема ликвидации товарного характера производства, то есть экономической обособленности производителей, чтобы они работали не на свое, а на общественное благо, оказалась для идеи советского социализма более фатальной, чем «калькуляционный аргумент» Мизеса.

Глава 4
ГОЭЛРО (план электрификации России) и создание Госплана

Дискуссия о едином плане

Стихийно сложившийся аппарат управления хозяйством периода военного коммунизма с самого начала подвергался критике за чрезмерный бюрократизм. Множественность центров принятия решений (ВЦИК; СНК; ВСНХ; СТО; Промвоенсовет; наркоматы), наличие на местах конкурирующих представителей большинства из них (местные советы; совнархозы; экономические совещания (ЭКОСО), состоявшие из уполномоченных наркоматов на местах; продовольственные комитеты Наркомпрода, Совтрудармы и так далее), сложная система снабжения главков сырьем, топливом и рабочей силой приводили к волоките, несогласованности, замыкании в себе и автономизации отдельных частей хозяйственного механизма.

Кроме того, единого хозяйственного плана просто не существовало. С одной стороны, у каждого главка был план – производственная программа. С другой, производственные программы главков не были увязаны друг с другом, возникающие дисбалансы снимались «по факту выявления». Множественность «частных» планов как раз и означала бесплановость хозяйства в целом.

Работник ВСНХ А. Кактынь писал, что органы, призванные проводить межведомственное урегулирование (комиссия использования, комиссии цен, топлива, производственная комиссия), в лучшем случае были равны по аппаратному весу согласуемым между собой инстанциям, что давало последним возможность делать все по-своему [29, C. 24].

Л. Крицман приводил не политическую, а военную причину неувязок: Брестский мир и гражданская война разрубили по-живому единый хозяйственный организм страны, к тому же размер контролируемой новой властью территории постоянно менялся, повинуясь победам и поражениям на фронтах, поэтому главки составляли и переделывали свои производственные программы ситуативно, исходя из контролируемых на настоящий момент ресурсов, а не какого-либо единого замысла.

К концу военного коммунизма явочным порядком сложились три группировки хозяйственных органов: производственная (ВСНХ, Наркомзем, отчасти НКПС и Наркомфин), потребительская (Наркомпрод, Наркомвнешторг, отдел местного хозяйства Наркомвнудела), трудовая (Наркомтруд, Наркомсобез, Наркомздрав) [29, C. 25]. Задача заключалась в том, чтобы заставить их работать согласованно. Обстановка с бюрократизацией аппарата была столь острой, что Ленин требовал тайно подготовить «террор» против расплодившихся бюрократов [49, C. 416]. Действительность входила в драматическое противоречие с его идеями периода «Государства и революции».

В апреле 1920 года состоялся IX съезд РКП(б). К съезду простой рядовой партиец С.И. Гусев выпустил брошюру, в которой сформулировал задачу догоняющего развития и принцип ведущего звена, которые съезд поддержал. Гусев писал, что для преодоления отсталости надо заимствовать и внедрять сразу самые передовые технологии, минуя промежуточные ступени, а для этого деятельность всех производств должна вестись на основе единого плана и подчиняться единой задаче. Передовой технологией тех лет была электрификация.

Съезд поручил перестроить взаимоотношения между хозяйственными органами «с целью обеспечения полного единства в проведении хозяйственного плана, утвержденного съездом партии» [50, C. 459]. Это решение дало начало дискуссии о принципах построения и реализации единого хозяйственного плана, которая шла больше года.

Со своими проектами организации управления экономикой выступили Л. Троцкий, Ю. Ларин, С. Гусев, Л. Крицман и другие политики и экономисты [51]. В основном их идеи вращались вокруг изобретения такой комбинации хозяйственных органов и такой схемы их взаимного подчинения, которые бы минимизировали бюрократизм и обеспечивали единство плановой работы. Самому характеру планов, принципам их составления уделялось относительно мало внимания. У Ленина было другое видение этого вопроса: сначала разработать хотя бы в общих чертах внутренне цельный план реконструкции хозяйства, а уже под него менять дизайн административных органов. При этом такой план должен был решить целый ряд проблем – не только хозяйственных, но и политических и идеологических. Все эти задачи с честью выполнил ГОсударственный план ЭЛектрификации РОссии, или план ГОЭЛРО.

Как план ГОЭЛРО повлиял на создание плановой экономики

Главную роль в разработке плана ГОЭЛРО сыграл Глеб Максимилианович Кржижановский, старейший соратник В.И. Ленина, с которым они начинали революционную агитацию среди рабочих Санкт-Петербурга еще до образования РСДРП. Вместе они были арестованы, вместе осуждены, вместе отбывали ссылку в Сибири, дружили домами. Кржижановский после поражения первой русской революции отошел на время от революционной деятельности (но не от большевистских взглядов) и, будучи грамотным инженером, сделал карьеру в электроэнергетике – был представителем немецкой фирмы «Сименс» в России и директором первой российской районной электростанции «Электропередача» в Москве. Кржижановский одновременно обладал знаниями в области энергетики и хозяйства страны, авторитетом в большевистской партии и уважением «старых» технических специалистов, многие из которых большевиков в целом недолюбливали.

В декабре 1919 года Ленин потребовал от Кржижановского написать статью о торфе как сырье для электростанций (Донецкий угольный бассейн и железнодорожный транспорт для доставки угля из Донбасса в Центральный промышленный район были разрушены гражданской войной) и уже 23 января, прочтя ее первый вариант, расширил задачу: теперь Кржижановскому нужно «дать сейчас» проект государственного плана электрификации. Спустя две недели, на сессии ВЦИК 2 февраля 1920 года, Ленин проводит решение о начале работ над таким планом. Для этого 11 февраля была образована Комиссия по электрификации, к работе которой Кржижановский привлек ведущие технические кадры страны.

22 декабря 1920 года в Большом театре открылся уже восьмой по счету Всероссийский съезд советов – формально высший орган власти в стране. В темном и холодном театре на сцене была установлена огромная карта России, на которой по ходу доклада Кржижановского о плане ГОЭЛРО загорались все новые и новые лампочки, так что лица делегатов, слушавших вдохновенный рассказ о преобразовании всей России на базе электрификации, в прямом смысле становились светлее и светлее, а к концу доклада буквально сияли. Съезд утвердил план ГОЭЛРО, а Ленин поставил делегатам, партии и хозяйственным органам задачу выполнить его «во что бы то ни стало».

План ГОЭЛРО стал первой в истории России долгосрочной программой социально-экономического развития страны в целом, а учитывая то, что передовые капиталистические страны на тот момент аналогичных документов по сути не имели, план ГОЭЛРО можно назвать знаковым событием и для всей глобальной экономики. Он и поныне остается самым успешным среди подобных документов, когда-либо принимавшихся в России. Все задачи, которые должен был решить ГОЭЛРО, были выполнены, большинство целевых показателей были достигнуты в срок или даже раньше срока.

В дальнейшем долгосрочные программы развития экономики СССР либо не доходили даже до стадии утверждения, либо имели «полуофициальный» статус, что позволяло их игнорировать. Успех ГОЭЛРО, особенно впечатляющий на фоне последующих попыток его повторить, связан с рядом эффективных организационных особенностей этого плана.

Во-первых, это деятельная поддержка фактического главы государства В.И. Ленина, который придал плану политическую значимость. Ленинская максима о том, что ГОЭЛРО является «второй программой партии», стала лозунгом, который тиражировался на протяжении всего советского периода (формулировка «коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны» оказалась одним из самых устойчивых советских мемов, надолго пережившим СССР), но чтобы по-настоящему ее оценить, необходимо учитывать контекст начала 1920‑х годов.

Большевики, решившись на захват власти в октябре 1917 года, рассчитывали на скорую мировую революцию, после которой страны объединились бы воедино, и более развитая часть нового бесклассового мира помогла бы экономическому развитию менее развитой, к которой относилась и Россия. Но уже к 1919 году после завершения мировой войны и краха проектов советских республик в Баварии, Венгрии и Финляндии выяснилось, что мировая революция как минимум откладывается, а гражданская война в России оказалась значительно более разрушительной, чем можно было надеяться в момент «триумфального шествия советской власти» на рубеже 1917/18 годов. Восстанавливать страну нужно было преимущественно собственными силами – к моменту завершения гражданской войны Советская Россия находилась в почти полной международной изоляции, будучи огромным «непризнанным государством». Марксисты (и большевики, и меньшевики) ясно видели в таком положении угрозу новой власти, так как политическая модель «диктатуры пролетариата» была навязана стране, по уровню экономического развития к ней не готовой. Именно поэтому основной замысел плана электрификации был сформулирован так: «выравнить (sic) фронт нашей экономики в уровень с достижениями нашего политического уклада» [52, C. 227].

Ленин, выступая в 1919 году на VIII съезде ВКП(б) и II конгрессе Коминтерна, указывал, что крестьян, в отличие от крупных капиталистов, не нужно экспроприировать – наоборот, им надо показывать преимущества кооперации и крупного производства, чтобы таким образом постепенно организовать превращение крестьян в сельскохозяйственных рабочих. Таким образом, вопрос электрификации рассматривался как вопрос политического союза рабочих и крестьян, а через него и как вопрос выживания новой власти, как необходимое условие для (будущего) построения коммунизма. На базе электрификации должна была возникнуть крупная машинная индустрия, благодаря которой на селе возникнут современные механизированные агрокомплексы, а крестьяне тоже превратятся в рабочих, только сельскохозяйственных.

Из-за этого плану электрификации придавалось совершенно исключительное значение. Достаточно отметить, что в ноябре 1920 года, за месяц до VIII Всероссийского съезда советов, на котором был утвержден план ГОЭЛРО, Ленин ездил на открытие сельской электростанции в деревню Кашино, а в октябре 1921 года счел необходимым лично присутствовать на испытании советского электроплуга как зримого воплощения идеи о развитии села посредством электрификации.

Таким образом, первым принципом советского планирования, выросшим из плана ГОЭЛРО, был упор на политические и социальные последствия технических преобразований. В послевоенные годы по мере ускорения темпов урбанизации и сокращения доли крестьян в населении СССР акцент на изменении социальной структуры в планах постепенно сошел на нет, так как, видимо, молчаливо подразумевалось, что структура советского общества уже оптимальна и специально менять ее не нужно.